О, Мари!

Из соседней комнаты вышла Мари. Моментально оценив обстановку, она обратилась к плачущему от боли Леониду:

– Леонид, пойдем! Я провожу тебя… Успокойся, парень здесь ни при чем! Он просто хотел меня защитить…

Леонид не обратил на нее внимания. Он явно с трудом соображал, что он делает и что происходит вокруг. Артист стоял метрах в трех от меня, держа пистолет на уровне моей головы.

– Ну, пидор, конец тебе!

– Да брось, Леонид! – храбрился я. – Откуда я знаю, может, у тебя игрушка и ты хочешь просто напугать меня?! Ты же артист!

– Молчи, Давид, не говори с ним! Леонид, он мой родственник. Хватит, брат, прости его, пойдем со мной, – вступил в разговор хозяин дома Сергей.

Неожиданно Ваник изо всех сил дернул ведущую в коридор ковровую дорожку, на которой стоял Леонид. Тот сильно пошатнулся, но не упал. Одним прыжком Рафа подскочил к нему, выхватил из ножен на поясе охотничий кривой нож, с которым никогда не расставался, и полоснул Леонида по животу. От боли и неожиданности мужчина вскрикнул, инстинктивно наклонился вперед, и тут Рафа свалил его на спину апперкотом левой. Пистолет Леонид все еще держал в руке, но Ваник прижал его запястье ногой к полу и отобрал оружие. Хозяин квартиры Сергей и журналист Серж стали поднимать Леонида на ноги, а я развернулся и пошел к девушкам, на ходу поинтересовавшись у Ваника:

– Так это на самом деле пистолет или пугач? Ах, он даже заряжен? Тогда держи пока у себя и ни в коем случае не отдавай. Потом будет видно, как дальше поступить.

– Давид, иди сюда, – закричал из коридора Сергей, – у Леонида сильно течет кровь из живота!

– Ты уверен? А может, из носа?

Я прекрасно знал, какими бывают последствия удара головой. Ближайший месяц или даже два артисту предстояло ходить с синяками под глазами и бесформенной картошкой вместо носа. Вряд ли в таком виде его выпустят играть Гамлета. «Вероятно, придется кому-то уступить эту роль», – не без злорадства подумал я.

Ваник с Сержем положили Леонида на кушетку и расстегнули пиджак. Кожа по краям длинного пореза, протянувшегося поперек всего живота, словно вывернулась наизнанку, из раны торчал жир и маленькие кусочки мяса. Порез обильно кровоточил. Мы быстро нашли полотенце, простыню и обмотали Леониду живот.

– Слушай меня внимательно, – отчетливо проговорил я, глядя артисту в глаза. – Сейчас мы вызовем скорую. Врачам ты скажешь, что на тебя на улице напали хулиганы. Ты же, подлец, сам хулиганил, сам напал на нас!

– Твою мать, студентик, пока пистолет не отдадите, я отсюда никуда не уйду, – простонал Леонид.

Оставлять его и дальше без медицинской помощи мы опасались, он мог умереть от кровотечения, но и спорить с Леонидом было бесполезно. Посовещавшись, решили вернуть ему пистолет, а обойму с патронами оставить у себя.

– Леонид, – сказал Ваник, – вот твой пистолет, сейчас давай спустимся, отойдем метров на сто от дома, чтобы не было очевидно, где тебя порезали, и по телефону-автомату вызовем скорую.

– Если скажешь, что случилось, сам будешь расхлебывать свое дерьмо. Ты же напал на нас, в больницу тут же придет милиция, – добавил я. – У тебя найдут оружие, мы все будем свидетельствовать, и прощай, Гамлет, на долгие годы. Пистолет мы отдадим твоему другу Сержу, выйдешь из больницы, разберемся.

– Выйду из больницы, всех вас поставлю раком, подонки! Вы еще долго будете сожалеть, что со мной так поступили, сопляки!

– Ты молодец, храбрый парень, – заметил Ваник. – Я видел много аварий, смертей… У тебя, Леня, сейчас одна проблема – выжить. И не глупи.

Мы почти на руках несли его по лестнице вниз, потом подальше от дома. Подъехала скорая помощь, Леонида вместе с Сержем увезли в больницу.

Вернулись домой. Девушки тряпками, полотенцами, всем, что попалось под руку, оттирали квартиру, лестницу, подъезд от крови артиста. Казалось, тут зарезали целую отару барашков.

– Рафа, дебил, ты зачем ударил артиста кинжалом? Чуть не убил его! Что, руками не мог его стукнуть? Боксер хренов! – накинулся я на друга.

– А ты – двойной дебил, фраер! А если бы он выстрелил тебе в голову? В такие моменты не церемонятся, пусть лучше он подохнет, чем ты! Ты мне друг, как-никак, а он никто! И вообще, идите вы все подальше, я пошел домой. Но помни, Давид: все началось из-за твоей куколки. Где она, там и кровь! Не для тебя она, парень. Тебе надо жить своей жизнью, готовиться к занятиям, штудировать право, а не хвататься за парижанку. Все равно она уедет, а ты останешься с фигой в кармане, – кричал в ответ Рафа.

– Если ты такой умный, зачем за нож хватался? На ровном месте создал такую проблему. Выбрось свой ятаган в помойку, только сначала рукоятку вычисти!

Отвернувшись от Рафы, я увидел, что Мари, вся в слезах, слушает наш разговор.

– Ребята, девочки, давайте немного посидим, успокоимся, чаю попьем, – обратилась ко всем сестра Сергея.

* * *

Уже за полночь мы с Мари и кузинами вышли на улицу. Стояла удивительно теплая для начала ноября, тихая погода. На улице было спокойно и очень приятно. Трудно было поверить, что совсем недавно мы стали участниками кровавой драмы.

– Мари, Ирма и Рина живут совсем близко, давай прогуляемся до их дома? Проводим их и сами немножко развеемся, а потом возьмем машину и я тебя отвезу домой.

Мари молча кивнула, и мы двинулись к дому девушек.

– Нехорошо получилось, – начал я. – Испортил, идиот, наш праздник.

– Давид, а вдруг Леонид умрет? – обратилась ко мне Ирма.

– Будем надеяться, что этого не произойдет. Он, конечно, заслуживает наказания, но никак не смерти. Если это случится, Рафе не избежать срока, второй раз по статье «необходимая оборона» его не освободят. Возможно, меня тоже накажут. Может, дадут срок за превышение необходимой обороны – небольшой, год или два, – а может, нет. Но из университета точно отчислят. А могут и папу с работы снять: что за партийный идеолог, у которого сын замешан в убийстве, пусть и со смягчающими обстоятельствами? Придется переквалифицироваться в историка, я же историю люблю, даже больше, чем юриспруденцию.

– Ты что, дурачишься?! Или все это серьезно? – заметила Мари.

– И то и другое.

– Подлец Леонид! Пижон, Гамлет проклятый, и откуда он только взялся!

– Знаешь, я верю в судьбу. Если у меня есть ангел-хранитель, он не позволит мне и моему безмозглому другу безвинно пострадать. Это наглец артист заварил всю кашу. Бедный Рафа вообще тут ни при чем! Дурак, конечно – обычную драку превратил в кровавую драму. Мне его так жаль, представляю, как он сейчас переживает. Но, девчонки, вы свидетели: мы защищались!

– Да, похоже на то, Давид. Но ты защищался как-то слишком агрессивно.

– Девушки, никому ни слова! Особенно ты, Рина, ты всегда была болтушкой. Держи язык за зубами, а то останешься без них. Смотри, это не шутка и не детская игра. Забудьте все, сестрички. Вы ничего не видели и не слышали и вообще были дома. Все, поехали, Мари.

Мы попрощались с сестрами и пошли искать такси.

– Давид, перед тем, как сядем в машину, я бы хотела поговорить с тобой, – придержала меня Мари.

– Не поздно? Твои не будут беспокоиться?

– Когда я с тобой, они не беспокоятся.

– Спасибо, что пользуюсь таким доверием. Значит, заслужил.

Мы стояли перед театром оперы и балета, напротив которого в старинном здании когда-то жила моя мама – в шестилетнем возрасте она осиротела, и ее взял к себе дядя, Арам Ароян. Сейчас там жила Ирма с родителями.

– Давид, мы с тобой знакомы почти два месяца. Столько событий произошло за это время, сколько крови пролилось, и все из-за меня.

– Ты меня в этом винишь? Я же старался отвести от тебя любую угрозу! – нахохлился я.

– Да, это так. Возможно, ты даже влюблен в меня. Сама я не постеснялась и фактически призналась в своих чувствах сегодня перед твоими родителями, – продолжала Мари.

– Честно говоря, я был поражен.

– Спасибо. Я о другом хочу сказать. Да, сначала ты рисковал фактически ради незнакомой девушки. Но сейчас ситуация изменилась, между нами возникло определенное чувство… большое чувство. Я с трудом представляю, что со мной будет дальше, если вдруг тебя не окажется рядом.