Не дрогнет рука

Расспрашивая проводника, я незаметно наблюдал за круглым скуластым лицом пассажира, напоминающим кошачью мордочку, и вдруг заметил, что его желтые прозрачные глаза кого-то высмотрели. Как хорек, преследующий лакомую добычу, он не без изящества в два прыжка догнал проходившую мимо Ирину. Нам не было слышно, о чем они говорили, но когда через минуту пассажир вернулся, то чемоданчика у него в руках не было. Бросив на нас осторожный взгляд, он юркнул в дверь вагона, а вслед за ним, обменявшись быстрыми, но многозначительными взглядами с Девятовым, прошел незаметно появившийся, точно возникший из ночного сумрака, скромно одетый представительный мужчина.

Я наизусть помнил инструкцию, данную Ирине Аркановым: «Сядьте в серую «победу», в дверке которой будет зажата газета, а номер оканчивается на десятку. Она отвезет вас к вашему дому, у которого я буду вас ожидать…».

Машину с такими приметами мы с Девятовым увидели, как только вышли вслед за Ириной на площадь перед вокзалом. Быстро пройдя мимо нее, я разглядел, что Арканова в ней нет. Один только шофер — здоровенный парень, наверное, чуть ли не на голову выше меня, сидел за рулем. При виде подошедшей Ирины он открыл перед нею переднюю дверцу. Не теряя времени, я разыскал свою машину и, сев рядом с шофером, надел наушники радио.

Мы дали «десятке» отъехать и последовали невдалеке за ней. Машина майора шла за нами. Скоро я услышал его голос:

— Куда вы несетесь, как угорелые? Сбавьте ход!

Едва мы выехали на центральную площадь, «десятка» захотела проверить, не преследуют ли ее, и несколько раз объехала вокруг фонтана, стоящего в центре площади.

— Следуйте прямо! — приказал Девятов. — Направление вдоль квадрата семь.

Минуту спустя голос одного из наших наблюдателей сообщил:

— Машина 78—10, прошла западной стороной восьмого квадрата и свернула к востоку.

— Карачаров! — крикнул Девятов. — Замедли ход! Пускай они пересекут тебе дорогу, тогда сверни за ними.

«Десятка» еще не раз меняла свой курс, кружа по городу, но всюду нам при помощи наших постепенно перемещавшихся наблюдателей удавалось не упускать ее из виду.

Обещание Арканова подвезти Ирину прямо к дому оказалось, как я и предполагал, обманом. Машина шла совершенно в противоположном направлении, миновала центральную часть города и неслась теперь на предельной скорости по окраинным улицам, застроенным стандартными домиками, во дворах которых сохранились кое-где столетние березы — остатки недавно красовавшегося здесь леса.

Голоса в наушниках замолкли. Наших наблюдателей Девятов частью отпустил, частью направил вперед, в объезд.

В этом районе города, где дома вытянулись только в две параллельно расположенные улицы, появление каждой лишней машины могло насторожить шофера «десятки». Он и так нервничал, виляя из одной улицы в другую, поочередно попадая под наблюдение то мое, то Девятова. Каждый раз, когда майор предупреждал меня, что «десятка» свернула в мою сторону, мы круто сворачивали к ближайшим воротам, прятались за палисадник или киоск и, выждав, когда из переулка вывернет знакомая машина, давали ей отойти на значительное расстояние, а потом опять следовали за ней с потушенными фарами.

До конца города оставалось всего три-четыре квартала.

«Что это они, уж не в Амелино ли едут?» — подумал я, как вдруг в наушниках загремел залп крепко просоленных выражений.

— На борону напоролись, так ее растак! — кричал Девятов. — Она была снегом замаскирована. Сами-то они знали, как проехать, а мы напрямик врюхались. Давай, Карачаров, гони за ними. Они сейчас опять к тебе вильнули. Когда заедут куда-нибудь, указывай место и давай сигнал всем, чтобы спешили к тебе на подмогу.

Едва мы успели свернуть за штабель бревен, наваленных у забора, как из переулка вылетела «десятка» и, свернув в улицу, остановилась. С минуту, показавшуюся мне часом, она стояла на месте. Видимо, шофер прислушивался, нет ли за ними погони. Потом машина рванулась вперед и, свернув, исчезла в воротах небольшого барака, двор которого выходил задами в занесенный снегом березняк. Ворота за ней тотчас же закрылись.

Я дал по радио условный сигнал, сообщил, куда заехала «десятка», и послал шофера на машине разыскивать майора, а сам осторожно подкрался к бараку. В окнах его было темно, и сколько я ни прислушивался — не смог уловить ни малейшего звука.

«Скорей бы подъезжал Девятов, — с нетерпением подумал я, — ведь там Ирина с этим зверем…».

Вдруг в доме раздались шаги, говор, шум, хлопнула дверь, и уже во дворе послышался крик… отчаянный женский крик. Я толкнул калитку. Она оказалась запертой. В один прием я перемахнул через невысокий забор и увидел Арканова, тащившего к дому сопротивлявшуюся Ирину, зажимая ей рот Увидев меня, он отшвырнул ее и сунул руку за пазуху. Ирина вскочила и стремглав бросилась в глубь двора. С крыльца за ней вдогонку кинулся долговязый шофер.

— Сто-ой! — крикнул я. — Стрелять буду! — И выпалил вверх.

Ирина упала в снег, шофер, круто свернув, спрятался за перевернутой кошевой. Тут раздался выстрел Арканова, и что-то тупо ударило меня в бок.

«Ранен! — подумал я. — Неужели сильно? А что будет с Ириной?». Затаив дыхание от острой боли, вдруг обжегшей меня, я прицелился в плечо Арканова и нажал спуск.

Бандит не успел выстрелить вторично: пистолет вывалился из его простреленной руки. Однако Арканов, зажав рукой рану, нагнулся, чтобы разыскать в снегу свое оружие, но я пнул его, свалил на землю и наставил на него свой «ТТ». Но, даже лежа под дулом пистолета, Арканов не хотел сдаваться.

— Сенька, стерва! — кричал он шоферу. — Стреляй в него, чертов сын, а то рассчитаюсь с тобой, как бог свят!

— Вста-ать! — приказал я шоферу, направляя на него пистолет. — Поднять руки!

Шум машины, подкатившей к воротам, живо образумил его. Весь в снегу, громадный и неуклюжий, он вылез из-за кошевы и вытянулся с поднятыми кверху руками, похожий на кривое дерево. Майор Девятов и оба наши шофера тем же путем, что и я, перепрыгнули через забор и, живо управившись с бандитами, увели их в дом. Туда же, немного погодя, пришли и мы с Ириной. Она быстро оправилась от испуга и теперь заботилась обо мне. С ее помощью я стянул полушубок и мокрые от крови гимнастерку и рубаху. Рана оказалась сквозной. Пуля, пробив навылет кожу и мышцы на боку, вероятно, задела ребра, потому что мне было больно дышать, и при каждом движении меня точно прижигало раскаленным железом.

Майор был недоволен и не скрывал этого.

— Не зря полковник говорил, что ты не дружишь с дисциплиной, — сказал он с заметным холодком в голосе, помогая Ирине перевязать мне рану. — Слишком ты тороплив, все хочешь сам, один сделать. Вот видишь — и нарвался на пулю. Нет, чтобы минутку обождать, пока мы подъедем. Ничего от этого не пострадало бы.

— Конечно, ничего не случилось бы, — возмущенно повторила его слова Ирина, — кроме того, что за это время меня успели бы убить. Арканов заподозрил, что это я выдала их. Я хотела убежать, но они оба погнались за мной, и бог знает, что случилось бы, если бы Карачаров не пришел на выручку.

— Почему ты не сказал мне об этом? — упрекнул меня майор.

— Ты меня не спрашивал. А потом не все ли равно, как было дело, раз мы с тобой в конце концов задержали преступников. Я очень вам троим обязан, что вовремя подоспели.

Я не сердился на майора за его замечания. Будь я на его месте, мне тоже было бы обидно попасть к шапочному разбору.

Один из шоферов стал перевязывать плечо Арканову, который все это время с невыразимой ненавистью смотрел на Ирину. Видимо, он проклинал себя, что доверился ей. Чтобы он не позволил себе какой-нибудь выпад против нее, я попросил Ирину уйти в другую комнату.

Когда с Арканова сняли пиджак и сорочку, то перед нами во всей красе открылся вытатуированный на его груди месяц с двумя фигурками, сидящими на одном из его рогов. Я вспомнил слова Бабкина о татуировке на груди Короля и сказал Девятову:

— Вот, познакомься: перед тобой «вор в законе» Литвинов-Иванов, по кличке Король, а это его клеймо.