Страница 20 из 23
— Тише, тише, — сказал археолог, — здесь бегать нельзя, лоб расшибете!
— Ах вот что? Так это они в «Музыкальном зале»? Ну пусть помузицируют. Таких инструментов больше не увидят.
Мы так увлеклись осмотром пещеры, что и забыли о том задании, которое дал нам учитель физики. Когда вспомнили, то экскурсия уже заканчивалась. Что делать? Мы вынули алюминиевые стаканчики-бюксы и начали соскабливать со стен влажный налет. Как он просил, мы брали пробы с каждых десяти шагов.
Когда принесли свой драгоценный груз учителю физики, он вынул микроскоп и стал рассматривать образцы. Потом, не отрывая глаз от окуляра, поманил пальцем Степу.
— Смотрите-ка, не иначе как водоросли!
Степка прильнул к тубусу микроскопа и закивал. От радости он расплылся в широчайшей улыбке.
— А где эта проба собрана? В сорока шагах от выхода из пещеры. То есть в тридцати метрах. Там и света совсем нет. А водоросли живут!
— Занятно, — подтвердил Степка. — Только для сельского хозяйства от этой водоросли что толку?
— Зачем нам эти водоросли, растущие в темноте? Какую пользу они дадут? — поддержал я своего друга.
— Может быть, они дадут нам хлеб...
— Хлеб? В пещерах?
— Да нет, зачем в пещерах? На полях, конечно!
Этого мы никак не могли понять. Если даже пещерные водоросли рассеять на полях, то сколько труда нужно будет затратить, чтобы наскоблить этих водорослей в пещерах! Да и пещер-то у нас не так много! Не проще ли рассеять обычную хламидомонаду, которой полно в каждой луже?
Физик посмотрел на нас так, словно мы были самыми глупейшими существами в мире.
— А будет ли хламидомонада расти в поле? — спросил он. — Если взглянуть на эту водоросль глазами физика?
— Растет же она в луже!
— Да, но растет на ярком свету, на поверхности. А в глубине почвы ведь темно. Вот там и пригодятся водоросли, которые привыкли к темноте.
— Знаете иван-чай? — спросил он вдруг. — Эту красную яркую траву, которая растет на пожарищах. Посадите ее в густом ельнике, и она сразу зачахнет, потому что ей нужно много света, без света она не растет. А травка-кисличка растет в темноте ельника отлично. Она теневая травка и к темноте приспособилась.
Два года назад меня послали преподавать физику в тропическую Африку. И забрался я однажды там в лес, где так темно, что лампу с собой надо брать, чтобы записывать свои наблюдения. Смотрю я, растет в лесу трава с такими широкими листьями, как газетная страница. Эти листья далее на рынках продают, чтобы завертывать продукты, как у нас продают на рынках старые газеты. Такой широкий лист у этой травы для чего? Чтобы уловить те крохи света, которые проникают под полог густого тропического леса. Эта трава очень хорошо приспособлена к жизни в темноте.
Физик замолчал и предоставил нам возможность сделать вывод из сказанного. Но мы вывода сделать не могли.
— Чудаки, — сказал он, — что ж тут непонятного? Ведь водоросли — это тоже растения. Если в пещерах водоросли хорошо приспособились к темноте, то, значит, в почве нашего поля, где растет хлеб, они тоже смогут расти хорошо? Ведь там темно, в почве! И хламидомонада, которая в луже привыкла к яркому свету, как иван-чай, в глубине почвы расти не будет. А пещерные водоросли, может быть, будут.
— Почему «может быть»? — тотчас же прицепился к нему Степка.
— Да потому, что еще никто не пробовал этого сделать. А вдруг что-то не так. Надо проверить.
— Постойте! А если в почве уже есть такие теневые водоросли? Тогда и не нужно тащить их из пещеры?
Физик задумался и кивнул головой. Предложение правильное. Но тут уж он не в курсе дела. Он же не ботаник. Нужно проверить самим. И спросить у знающего ботаника.
Кто мог нас выручить в данном деле? Ну конечно, Желтый Портфель. И мы помчались снова к Желтому Портфелю.
— Вы хотите узнать, на какой глубине живут водоросли и доходит ли туда свет? — спросил Желтый Портфель, выслушав наш сбивчивый рассказ.
Забытая колба
— Да, да, — закивали мы.
— Это нетрудно сделать. Стоит выкопать в земле яму...
— Все понятно! — не дал ему докончить Степка. — Не будем вам мешать. Работайте. Мы пошли.
— Зачем отнимать у человека лишнее время,— добавил он по дороге. — И так понятно. Мы выкапываем почвенную яму и смотрим на стенки в лупу, есть ли водоросли.
Сказано — сделано. Выкопав яму, мы спрыгнули туда и начали рассматривать в лупу стенки ямы. Но ни одной зеленой клеточки, ни одной крупинки мы не увидели. Водоросли были только у самой поверхности. Пришлось снова идти к Желтому Портфелю.
— А еще говорил, что знаешь, — похлопал он
по плечу Степку. — Надо было взять по кусочку почвы в чашки Петри и положить стекла обрастания.
— В какие чашки?
— Петри. Есть такие химические чашки. Вот, смотрите! — и он подал нам плоские стеклянные коробки с крышками, круглые как блюдца. — Положите сюда вашу землю, а сверху стеклянные пластинки — предметные стеклышки, на которых вы в микроскоп водоросли рассматриваете. И посмотрите, что будет.
Взяли мы чашки Петри, насыпали туда земли с разной глубины и положили стекляшки от микроскопа. Ждем день, другой, третий. Неделю. И наши стекляшки постепенно начинают зеленеть, обрастать водорослями. Вот появились отдельные зеленые крупинки, потом их стало больше и, наконец, все стекло заросло, как газон перед домом.
Конечно, не на всех стеклах такие цветники выросли. Чем с большей глубины взята почва, тем меньше оказывалось зеленых поселенцев на стеклах. Но все-таки и в той почве, которую мы извлекли с самого дна ямы, с глубины в два метра, оказалось немного водорослей.
— Значит, свет проходит на глубину двух метров?
— Не думаю, — сказал Желтый Портфель, — а вы проверьте на всякий случай. Это же интересно...
— Конечно, — хором поддержали мы, — это интересно. Но как проверить?
Степка сообразил быстрее меня: «Ты, говорит, сядешь в яму, а я тебя закрою и землей прикопаю».
Я живо представил себя в яме под слоем земли.
— Я же задохнусь!
— Не задохнешься, — заверил Степка, — я тебе трубку вставлю, как водолазу, чтобы дышать.
— Но через нее свет пройдет...
— Верно, — согласился Степка. — Что же делать?
— Сделаем проще, — предложил Желтый Портфель, — заложим ночью фотопленку и засыпем землей.
Мы выбрали темную ночь и отправились за город, где у Желтого Портфеля был опытный участок. Чтобы мы быстрее провели свой опыт, он посоветовал нам копать землю у колышка с этикеткой. У этого колышка земля должна быть мягче: там один из студентов, работавших с Желтым Портфелем, в прошлом году закапывал колбы с водорослями на зиму.
Мы стали рыть землю и прокопали уже на полметра, когда у Степки лопата скрипнула о стекло. Степка наклонился, пошарил руками и вытащил из земли колбу.
— Смотрите, колба вашего студента! — крикнул он.
Желтый Портфель зажег фонарик и осветил колбу.
— Постойте, постойте! — взволнованно промолвил он. — Водоросли-то зеленые, живые! А ведь столько пролежали во тьме!
— Он что, нарочно ее оставил тут? — спросил Степка.
— Нарочно? Нет, конечно. Просто он ее не нашел. Все колбы выкопал, а эту недокопал. Помнится, он все пересчитывал свои колбы, и одной не хватало.
После этого мы закопали фотопленку на разную глубину. Через неделю, в такую же темную ночь разрыли землю и проявили пленку. Вся она оказалась незасвеченной, кроме тех кусочков, которые лежали совсем близко от поверхности земли.
Как же тогда водоросли остаются живыми, если свет в почву не проходит? Почему остались водоросли зелеными в колбе, которая без света пролежала год в почве, на глубине двух метров?
Ответа на эти вопросы не находилось. Не мог ничего нам сказать об этом и Желтый Портфель. В первый раз за все время нашего знакомства он не ответил нам четко и ясно. Он только сказал нам:
— Работать надо, не все еще открыто! А почвенные водоросли — это вообще «темная ночь»! Ходим ощупью и не знаем, куда придем. Вот где вам надо потрудиться. А вы на яхте собрались... Зачем вам яхта, зачем тропические моря, когда у себя под носом столько нерешенных задач!