Флетч и вдова Бредли

– Благодарю, – улыбнулся Флетч.

Во время турнира незнакомцы в клубе так и кишели: многие участники приезжали с болельщиками.

В дальнем конце бара, у окон, выходящих на поле для гольфа, толпились небрежно одетые, громко разговаривающие между собой мужчины. За столиками сидели две пары, одевшиеся к обеду.

– Пеббл-Бич, – вещал один из мужчин. – Никто не верит тому, как я сыграл в Пеббл-Бич. Даже я теперь этому не верю!

Говорили они по одному и все разом, сопровождая чуть ли не каждую фразу взрывами хохота. Флетч потягивал пиво.

Кружка его почти опустела, когда кто-то из них обратился к высокому, крепко сложенному мужчине в очках.

– Алекс, я думал тебе не удастся уложиться в положенное число ударов на седьмой лунке <По правилам гольфа надо провести мяч от одной лунки к другой и загнать его в лунку определенным числом ударов.>.

– Однако мне это удалось, – улыбнулся Алекс.

Флетч подхватил кружку, направился в дальний конец бара, смешался с мужчинами, смеясь вместе с ними. Вскоре он уже стоял рядом с Алексом.

А еще через какое-то время, дождавшись паузы в общем разговоре, обратился к нему,

– Вы – Алекс Коркоран, не так ли?

– Вы не ошиблись, – подтвердил мужчина.

– Второй призер не самого большого, но уж самого гостеприимного турнира в Соединенных Штатах Америки, – добавил кто-то из мужчин чуть заплетающимся языком.

– Поздравляю, – Флетч отсалютовал кружкой.

– А сейчас наступает время молодых, – Алекс поднес ко рту бокал джина с тоником. – Я-то уже выдохся, думаю только о том, как добраться до постели, а вам хоть бы что. Свеженькие, как огурчики.

– Мы с вами уже встречались. Как называется тот клуб... – Флетч описал полукруг, охватив всю восточную часть страны, подразумевая, что где-то там находился гольф-клуб, название которого выпало у него из памяти.

– Юстон.

– Да. Юстон.

– Вы вышли со мной в финальную часть?

– Нет, я выбыл из борьбы на предварительном этапе. Но наблюдал за вашей игрой. Потом мы поболтали в баре.

Алекс Коркоран рассмеялся.

– Извините, не припоминаю.

– Мы говорили об «Уэгнолл-Фиппс». Вы работаете в «Уэгнолл-Фиппс», так?

– Нет, – воскликнул стоящий рядом мужчина. – Он не работает в «Уэгнолл-Фиппс». Он – президент компании!

– Он вообще не работает, – добавил второй.

– Я работаю в «У-эф» уже семь лет, – внес ясность Конкоран. – А президентом стал после того, как компания отказалась от обслуживания любителей горных лыж.

Все дружно рассмеялись.

– Джерри выдрали, как мальчишку. Обслуживание любителей горных лыж, – покачал головой один из гольфистов. – Внезапно этот бизнес стал противозаконным и антиамериканским.

– Все зависит от того, кого обслуживаешь.

– Вернее, кого подкупаешь.

Турнир окончился, так что теперь гольфистов веселила любая фраза.

– Алекс, а что случилось с Джерри?

– Посвятил остаток дней горным лыжам, – ввернул кто-то.

– Да, ушел на пенсию. И поселился в Аспене.

– Экс-президент «Уэгнолл-Фиппс» сейчас живет в Мексике, – внес ясность нынешний президент, – и его пенсия больше моего жалования.

– Правда? – удивился один из гольфистов. – Грехи, выходит, высоко оплачиваются.

– Пенсия у него очень большая, – подтвердил Коркоран. – А тот скандал ни в коей мере не повредил ему. Я бы с радостью устроил себе такой же. Тогда мне не пришлось бы ходить на работу.

– Да тебя не бывает в кабинете, Алекс.

– Сидя за столом, не продашь и гвоздя, – назидательно заметил Алекс. – Волка ноги кормят.

– А Томас Бредли, – продолжил Флетч. – Ваш босс. Разве он не умер?

Мужчины расхохотались.

– Все зависит от того, какую газету читаешь, – выразил один общее мнение. – Всем еще по бокалу, Майк, – добавил он, обращаясь к бармену. – А вы что будете пить? – спросил он, уставившись на пустую кружку Флетча. – Не знаю, как вас зовут.

– Майк, – ответил Флетч. – Майк Смит.

– И пиво для Майка, Майк.

– Майк Смит. Вы играли за команду Беркли, так?

– Так умер Томас Бредли или нет? – Флетч старался не отвечать, а спрашивать.

– Для всех, кроме «Ньюс-Трибюн».

– Да, умер, – ответил Алекс Коркоран уже без улыбки. – Примерно год тому назад. Вы его знали?

– Я знаком с его сестрой. Из Нью-Йорка. Франсиной.

– Правда? – в голосе Коркорана звучал искренний интерес.

– Да, встречались однажды.

– И как она выглядит? – спросил Алекс.

– Неужели вы никогда не видели ее?

– Нет. Она скоро приезжает, чтобы возглавить компанию, а я ни разу с ней не встречался. Том, бывало, говорил, что она очень умна. Насколько я знаю, это будет ее первая поездка на Запад.

– А от чего умер Том? – полюбопытствовал Флетч.

– Поехал во Францию, чтобы пройти какой-то лечебный курс. Насколько я понял, лечение не пошло на пользу, а свело его в могилу.

– Во Францию?

– Я даже не знал, что он тяжело болен. Конечно, иной раз он пребывал в отвратительном настроении, но кто мог подумать, что причиной тому – неизлечимая болезнь.

– Но вы знали, что он болел?

– Нет. Можно сказать, что нет. Я, правда, говорил моей жене, что он вроде бы ссыхается, уменьшается в размерах. Плечи становились уже. Он худел. Впрочем, толстым он никогда не был. Бедный Том. За тебя, – и Алекс ополовинил бокал.

– Красивые кубки, – Флетч мотнул головой в сторону стоящих на стойке бара призов.

– Так вы говорите, что знакомы с Франсиной Бредли? – Алекс не дал ему изменить тему разговора.

– Близко – нет. Как я и говорил, мы виделись только один раз.

– Энид уверяет всех, что Франсина – умная деловая женщина. Том всегда советовался с ней. И некоторые идеи он почерпнул у своей сестры.

– Мне тоже показалось, что она очень умна.

– Том записал в завещании, что компанию должна возглавить Франсина, если на то будет ее желание. Скажите мне... как, простите, вас звать?

– Майк.

– Знаете, Майк, я приму ее с распростертыми объятьями.

– Правда? Дела вашей компании идут не очень хорошо?

– Компании, любой компании, необходим руководитель. Тот, кто принимает решения, определяет стратегию. Я – президент, по милости Тома Бредли, но не силен в таких Делах. Мое призвание – продавать. Это я делаю хорошо, и не хочу заниматься ничем другим. Моя жена говорит, что мне по силам продать снежки сибирякам. А вот долгосрочная политика компании, каждодневная рутина – это не для меня. Энид, конечно, старается, но, вы понимаете...

– Энид – жена Тома?

– Да. Очень милая дама. Изредка и ее осеняет хорошая идея, но вот насчет стратегии... Знаете, чтобы Том не хотел сделать с компанией, его решение не встретит возражений с моей стороны. Я бы согласно кивнул, оставь он компанию даже лошади.

– Том любил верховую езду?

Алекс удивленно глянул на Флетча.

– Просто, к слову пришлось. Разве в школе вас не учили истории древнего Рима <Имеется в виду один из императоров Рима, введший своего коня в зал заседаний Сената и заставивший сенаторов принести тому клятву верности.>?

– А, вы об этом.

– Том, между прочим, ездил верхом. Где-то у него была ферма с конюшней. Он частенько проводил там воскресенья. Да, он любил ездить верхом. Один, без жены.

– У меня такое ощущение, что вам он очень нравился.

– Послушайте, – у Алекса увлажнились глаза. – Нравился... Я любил этого парня. Настоящий джентльмен. Если б не его глупые, похабные анекдоты, которые все уже слышали. Прекрасный был человек. Такие не должны умирать молодыми. В то время, как всякое дерьмо доживает до глубокой старости... Вроде меня!

– Ну, мне пора, – Флетч протянул руку Алексу Коркорану. – Беседовать с вами – одно удовольствие. Жаль, конечно, что Том Бредли умер.

– Да, жаль. Я тоже пойду. Жена, должно быть, уже ищет меня, – двое из гольфистов уже ушли. Коркоран взял со стойки свой кубок. – Иди сюда, моя прелесть, – он поцеловал кубок. – И что бы мужчины делали без гольфа?