Страница 49 из 68
Надо сказать, что рассказ Аданны меня ошеломил. Я и подумать не мог, что она так много знает о Тигре и его связях. Кроме того, у меня не укладывалось в голове, что она встречалась с Элли Кокс.
Вдруг Аданна схватила меня за руку.
— Алекс! — вскричала она. — Ты только посмотри, что они делают.
Одна из полицейских машин переехала через разделительную полосу, развернулась и теперь двигалась на перехват, перегораживая нам путь.
Я ударил по тормозам, но слишком поздно.
Маленький «форд-эскорт» пошел юзом и врезался в борт мощной полицейской машины.
Капот нашего «форда» сложился в гармошку, как если бы был склеен из бумаги. Ничего удивительного, что машины этой марки стали в последние годы аутсайдерами автомобильного рынка. Я сильно ударился грудной клеткой о рулевое колесо, но сознания не потерял и успел заметить краем глаза, что Аданна ткнулась головой в ветровое стекло.
В следующее мгновение второй полицейский автомобиль с включенной на максимальную мощность сиреной материализовался у нас в тылу.
— Аданна! — Я помог ей откинуться на спинку сиденья и заметил ее окровавленный лоб. Она подняла глаза, посмотрела на меня и несколько раз моргнула.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Более или менее. Ничего им не говори, Алекс. Скажешь — обречешь на смерть многих людей. И самое главное — храни молчание насчет того, что я тебе рассказала. Обещаешь?
Глава сто восьмая
Одетые в синюю форму копы выскочили из своих автомобилей и бросились к нашей машине. Добежав, распахнули дверцы «фордика» и взялись за нас. Вытащить из салона Аданну им не составило труда, но со мной пришлось повозиться.
Когда они наконец оторвали меня от водительского сиденья и выволокли наружу, я врезал изо всех сил кулаком по чьей-то потной физиономии, после чего сразу почувствовал себя лучше.
Двое других сбили меня с ног, и я соприкоснулся задним местом с асфальтом, от чего почувствовал себя хуже. Но это были еще цветочки, поскольку в следующее мгновение на мое правое плечо опустилась дубинка и все тело пронзила острая боль. Рука автоматически взлетела верх, и мне показалось, что в этот момент сустав вышел из суставной сумки. И хотя в следующую секунду сустав снова встал на место, рука совершенно онемела, и я задумался о том, смогу ли снова двигать ею, как прежде. По крайней мере в ближайшем будущем. И как, спрашивается, в таких условиях сопротивляться этим гориллам?
Все это время полицейские орали как оглашенные, причем перекрикивались и переругивались на таком крутом замесе местных языков и диалектов, что я не понимал ни единого слова.
Потом самый нетерпеливый выхватил из кобуры служебный пистолет и выстрелил в воздух — возможно, для того, чтобы подкрепить один из своих аргументов, непостижимых моему уму. Или недвусмысленно дать понять, что может произойти в следующую минуту.
Между тем Аданна тоже кричала:
— Я работаю в «Гардиан»! Я репортер! Пресса!
При этом она лежала лицом вниз на асфальте по другую сторону нашего «фордика», а вокруг нее непрестанно двигались мужчины в синих мундирах и черных ботинках. Затем в чьей-то руке появился отливавший вороненым блеском пистолет, ствол которого в следующую секунду опустился и уперся ей в затылок.
Но она продолжала кричать:
— Меня зовут Аданна Танзи! Я репортер «Гардиан»!
Она продолжала выкрикивать эти слова, не замолкая ни на секунду. Разумеется, крики Аданны были обращены не к полицейским, а к замершим в пробке автомобилистам и тем людям из уличной толпы, кто мог ее слышать. Нечего и говорить, что произошедшие события вызвали на дороге затор и движение остановилось по обеим сторонам проезжей части.
Таким образом, для окружающих Аданна постепенно превращалась из анонимной подозреваемой в человеческое существо с именем, местом работы и должностью. Она хорошо это придумала, чему оставалось только удивляться, принимая во внимание трагедию в доме ее родителей, которая не могла не отразиться на ее душевном и ментальном состоянии.
Я заметил, как двое полицейских, стоявших рядом со мной, обменялись взглядами. Потом один наклонился, завел мне руки за спину и надел на меня наручники. Когда он делал это, мне казалось, что правая рука у меня вот-вот отделится от плеча и упадет на мостовую.
После этого полицейские нанесли мне несколько ударов, в том числе по почкам. Я чувствовал, как от боли у меня перед глазами все начало расплываться. Но я не мог позволить себе потерять сознание, поскольку окружающая обстановка менялась каждую минуту, принимая все более сюрреалистический характер.
— Алекс! — вновь послышался голос Аданны. — Они увозят меня! Алекс!
Я повернулся на голос, хотя меня ударили тяжелым ботинком по голове. Чтобы не вертел ею, куда не следует. Но я все же увидел Аданну. Полицейские тащили ее прочь от места происшествия. Мимо патрульных автомобилей в сторону черного неброского седана без каких-либо обозначений.
Ее действительно увозили. Но куда — вот в чем вопрос.
— Она работает в газете «Гардиан»! — заорал я. — Она репортер! Пресса!
Аданна лягалась, толкалась и пыталась вырваться из хватки этих так называемых полицейских. Я тоже сделал попытку стряхнуть с себя двух копов, задавшихся целью превратить меня в отбивную.
Но было слишком поздно. Продолжавшую кричать Аданну затолкали в стоявший на отшибе черный седан, после чего дверца его захлопнулась, и немаркированный автомобиль быстро покинул место происшествия.
Глава сто девятая
Внутренний голос отчаянно взывал к моему сознанию, требуя, чтобы я помог Аданне, но прежде чем предпринимать что-либо, нужно было все основательно обдумать.
Когда и меня затолкали в машину, я не знал, следует ли она за черным седаном, увезшим Аданну. Но по крайней мере автомобиль, в котором везли меня, имел полицейскую маркировку. В секции для задержанных было слишком тесно и душно по стандартам округа Колумбия. Кроме того, здесь воняло мочой и табачным дымом.
«Кто увез Аданну: полицейские или бандиты?» — спрашивал я себя, но не находил ответа.
Я присел на край клеенчатого дивана, помещавшегося в секции для задержанных в задней части машины. Руки у меня были скованы наручниками за спиной, а прямо перед носом находилась ржавая железная решетка, отделявшая мой закуток от кабины водителя. Правое плечо по-прежнему сильно болело, и я опасался, что его сломали ударом дубинки. Но сейчас это беспокоило меня в последнюю очередь, поскольку все мои помыслы были сосредоточены на Аданне.
— Куда увезли журналистку? — спросил я.
Двое полицейских, сидевших в передней части машины, даже не повернули головы в мою сторону. Они словно сговорились не обращать на меня внимания и не отвечать на мои вопросы.
— Черт возьми, поговорите со мной. Скажите хотя бы, куда везут меня? — не сдавался я, продолжая гнуть свою линию и пытаясь разговорить этих людей.
Впрочем, больше вопросов я не задавал, поскольку увидел в крохотное зарешеченное оконце нечто такое, от чего у меня сразу перехватило дыхание. А именно: дорожный знак, обозначавший поворот со словом «Кирикири» внизу. Вскоре машина въехала в железные ворота пенитенциарного заведения, и я увидел знакомые бетонные стены с вившейся по верху колючей проволокой.
О Господи, только не это…
Я почувствовал себя так, как если бы меня вновь ввергли в пучину ада. Честно говоря, мне и одного раза пребывания в этих стенах хватило с избытком. Поэтому представьте себе, что я испытал, оказавшись в этой тюрьме снова и уже хорошо зная, как здесь обращаются с заключенными.
За тем, как я выбирался из машины, наблюдали двое копов, а к ним вскоре присоединились двое надсмотрщиков, чтобы отвести меня в камеру.
Я полагал, что меня поволокут вверх по лестнице, однако надсмотрщики заставили меня спускаться. Плохо дело, подумал я. Подвал хуже, чем камеры с выходящими во двор окнами. И потом: где Аданна? Ее тоже привезли сюда или отправили в какое-то другое место?