Собаки не ошибаются

— Вот ты сама возьми карандаш и изобрази, — не очень уверенно нагрубил Ирине Вадик. И добавил: — Если уж так просто всё…

— Ы-ы-ы! — заскрипел зубами Саня. — Я вот тоже в следующий раз скажу директору: «Марина Витальевна, делайте всё сами!» Почему это ему можно, а мне нельзя?!

— Тебе нельзя, — отрезала Ирина. — Тебе даже думать о таком стыдно: ты из приличной семьи!

— Ы-ы-ы! — простонал Саня, на этот раз обречённо.

Вадик посмотрел на Ирину с интересом. Та дружила с Игорем, старшим братом Сани, и насчёт семьи — это у неё здорово получилось и к месту.

— Что тебе мешает нарисовать Фролова в виде кенгуру? — напрямик спросила Ирина. — Личные симпатии или антипатии? Общественное мнение? Боязнь мести со стороны окарикатуренного?

— Ничего мне не мешает, — хмыкнул Вадик.

— Просто я не помню, какая у кенгуру голова.

— Зачем тебе голова?! — снова влез в разговор редактор. — Ты ж вместо кенгуровой морды фроловскую нарисуешь, правильно?! Так что не увиливай!

Вот уже вторую неделю вся школа на переменах прыгала с места в длину. Инициатором, зачинщиком и чемпионом этого движения был, по словам Ирины, Димка Фролов. По правде сказать, в его великолепных прыжках и в самом деле было что-то кенгуриное.

— Морду я вообще чью хочешь смогу нарисовать, — слегка прихвастнул Вадик. — А вот скажи, какие у кенгуру уши? Может, фроловские нарисовать? Или твои?

— Всё ясно! — Ирина неожиданно поддержала Вадика. — Твоя позиция мне понятна, и она заслуживает всяческого одобрения и поддержки!

Она порылась в сумочке и выудила оттуда деньги.

— Держи вот! Дуй в зоопарк — одна нога здесь, другая там. В творческую командировку мы тебя направляем, разберись со своими ушами!

— Не надо, у меня есть, на билет хватит, — Вадик почувствовал неловкость ситуации.

— Бери, говорю! — скомандовала Ирина. — Всё-таки по заданию редакции идёшь!

Командировка по заданию редакции — дело серьёзное. Зоопарк находился совсем рядом, через две трамвайные остановки. Может быть, от сознания важности дела, может, ещё почему, но по дороге к Вадику вернулось то самое рисовальное настроение. И ещё появилось настоящее любопытство: в самом деле, какие же у кенгуру уши?

Вот дела: он легко представил себе всего кенгуру, представил замершим перед прыжком, а затем и в движении. Но вот уши!.. Глянуть бы одним глазком, а потом он им такого Фролова выдаст!

Зелёные зоопарковские ворота оказались закрытыми. Вадик, чтобы окончательно убедиться, что это не случайность и ворота захлопнуло не ветром, подёргал их руками. Ворота железом загрохотали в ответ. И почти сразу в заборе открылась дверка.

— Не ломай, всё равно не сломаешь! А вот зверей всех перепугаешь! — посоветовал добродушного вида дед.

— Мне надо в зоопарк, — сказал Вадик и сам поразился, как глупо это прозвучало.

— Ясно, надо, — согласился дед. — Всем надо. Да где ж ты раньше был? Зоопарк закрыт, сегодня звери до шести только работали.

— А сейчас сколько? — спросил Вадик. Хотя какая разница сколько, — всё равно уже закрыто.

— Семь скоро.

— A-а… С утра я в школе был, и потом тоже в школе — мы там газету делали. Мы и сейчас её делаем, только вот меня послали на кенгуру посмотреть; чтобы, значит… ну, уши у кенгуру какие… — Вадик запутался в объяснениях, но дед понял.

— Тю-у! — присвистнул он. — Так это же не к нам! То есть по нашему, конечно, ведомству, да только кенгурей этих самых в нашем зверинце отродясь не бывало!

— Зря, значит, пришёл, — огорчился Вадик. — Ну извините, пойду я…

— По делу, говоришь… — дед задумчиво потёр шершавый подбородок. — А ну, заходи.

— Так ведь нет же у вас кенгуру, — напомнил Вадик.

— Зато Сергей Иванович есть, — старик произнёс это особенно веско и даже, кажется, подмигнул мальчишке. — Сергей Иванович — доктор такой! И всякое зверьё знает! Проходи!

Сарайчик, на который показал сторож, находился в самом конце неширокой аллейки.

— Тс-с! — раздался предостерегающий шёпот, едва Вадик просунул голову в дверь. Внутри оказалось темно: то ли окна были чересчур маленькими для такого помещения, то ли их закрыли чем-то непрозрачным, а свет не включили. — Я же предупреждал!

— Извините, — Вадик попятился. — Мне нужен Сергей Иванович. Меня послали сюда, мне на входе сказали…

— Я Сергей Иванович! — на этот раз шёпот показался Вадику сердитым.

— Я же не знал, что вы заняты, — снова извинился он и собрался было захлопнуть дверь, но человек в темноте заговорил вдруг нормальным голосом:

— Я не занят, я свободен! Да заходи ты, наконец! И дверь прикрой, сквозит! — И добавил шёпотом: — Кто там у тебя? Собака? Кошка?

— Кенгуру, — Вадик перешагнул порог и закрыл дверь.

Из-под одеяла торчала только мордочка с широко открытыми тёмными глазёнками.

Глазки эти неподвижно уставились куда-то в угол; немигающие и тусклые, они показались Вадику мёртвыми.

— Кто это? Он умер? — тихо спросил он.

— Жива, — так же тихо отозвался человек, сидящий на маленьком складном стульчике перед закутанным в одеяло существом. И пояснил:

— Это она, а не он. Девочка.

— Девочка, — эхом повторил Вадик. — А что с ней?

— Родилась вот… Появилась на свет, — объяснил Сергей Иванович. — Сегодня ночью.

— А! — улыбнулся Вадик. — А я-то думал! Даже испугался!

— Я вот тоже думал, — вздохнул Сергей Иванович. — А вот ведь как выходит…

— А где же её мать? — снова встревожился Вадик, почувствовав, что что-то здесь не так: ведь у любого новорождённого должна быть мать!

— Там, — неопределённо махнул рукой доктор, — у себя в вольере. И в этом нет ничего удивительного, по правде сказать, потому что они чрезвычайно редко размножаются в неволе. Можно сказать, почти никогда. Уникальный случай.

— Так это же хорошо, — неуверенно сказал Вадик.

— Грета отказалась кормить свою дочь. И винить её совершенно не в чем: просто у Греты нет молока.

Стало слышно, как за окнами шуршит листьями осенний ветер.

— Она умрёт? — прошептал Вадик, холодея от этих слов.

— Нет, если малышку покормить, — тусклым голосом ответил доктор. — Вот только всё дело в том, что я не знаю, как это сделать. Она не хочет брать соску! Выплёвывает!

— А почему же вы тогда сказали, что не заняты? — не к месту вспомнил вдруг Вадик. — Вы же очень даже заняты!

— Чем я занят?! — с горечью воскликнул Сергей Иванович. — Сижу без толку и не могу ничего придумать! Этим я занят, да?!

— Можно я попробую? — Вадику стало невыносимо жаль этого человека. — Можно я попробую её покормить?

— Ну что же ты, что ты? — повторял Вадик, чтобы не разреветься. — Ну что ты? Знаешь, как вкусно?! Замечательное молоко в этой соске! Ну попробуй хотя бы, а?

Новорождённая уже не выталкивала соску языком, не отбрыкивалась, не мотала головой. Даже не отплёвывалась. Она равнодушно позволяла засунуть соску в рот, покорно давала разжать беззубые дёсны, но не делала больше никаких движений, только моргала время от времени тусклыми своими глазёнками.

— Ну, видимо, всё бесполезно… — вздохнул Сергей Иванович. — Против природы не пойдёшь.

И вот тогда Вадик не выдержал и разревелся.

Он продолжал поглаживать нежную шерсть между ушками, там, где со временем должны были появиться бугорки рогов, а слёзы текли по щекам, и губы сами, помимо воли твердили:

— Ну пожалуйста, ну немножко совсем, ну пожалуйста…

Слабый, едва различимый чмокающий звук раздался вдруг в сарайчике…

— Ты беги, уже поздно, — сказал наконец Сергей Иванович.

— А вы?

— Я ещё немного тут посижу. На всякий случай, — успокоил Вадика доктор. — Да ты не волнуйся, теперь-то уж точно всё будет в порядке. Эх, и лёгкая же у тебя рука, парень!

Они давно сидели при неярком электрическом свете, но кто и когда зажёг этот свет, Вадик не помнил.

— Иди-иди, — доктор подтолкнул Вадика к двери, дружески подмигнул. — И за собаку свою не волнуйся, адрес теперь знаешь, приходите вместе!