Охота на удачу

— Случай поможет! — мгновенно исправился старик. — Оговорился я! Случай поможет!

— Поздно, дед, второго шанса не даю.

Воронцов уверенно отодвинул назойливого попрошайку со своего пути.

Заросший бородой по самые глаза бомж оскалился и выскочил вперед, размахивая тупым кухонным ножом. Герка обошел его, даже не замедлив шаг.

Все они шли за ним по пятам. Даже самые осторожные отлипали от стен, крадучись двигались за Воронцовым, не в силах сопротивляться свету чужой удачи. Сборщики напоминали стаю оголодавших волков, одуревших от запаха крови. Выгляни кто из жителей окрестных домов в окно, их глазам предстала бы жуткая картина на грани безумия. Но жители окрестных домов, как обычно, прилипли к экранам телевизоров, не в силах оторвать глаз от невероятно интересной… рекламы. Плотное живое полукольцо от стены до стены переулка настойчиво вталкивало Герку в единственно доступное место — высокие двери костела. Воронцов не сопротивлялся, но и подгонять себя не давал.

Впрочем, просто войти внутрь ему не дали. На пятиступенчатом крыльце, развалившись, сидели старые знакомцы — те самые гопники из парка, как по нотам разыгравшие вместе с Лилей партию первого знакомства со сборщиками. Приближаясь к ним, Герка ощутил, как против воли возвращаются старые привычки, и огромным усилием воли заставил себя выпрямить спину и развести плечи. Собственное поведение его порядком разозлило. Ничего хорошего наглой троице это не сулило. Нечисть не унимается, хочет сыграть «на дурака», надеясь отжать свою долю везения? Что ж, пусть попробуют. Теперь он знает все их уловки и приемы…

— О, старый знакомый! — подчеркнуто удивленно обрадовалась Главная Голова. — Здорова, шкет! Че, нашел пацанам мелочишки?

«Черт, как же не хватает Лили, уверенной, всезнающей… Лили-заступницы. Лили-предательницы».

Герка молча продолжал идти вперед. Так, словно не к нему обращался лысый хулиган. Так, точно не кралась по пятам пестрая толпа мелких сборщиков.

— Эй, епта! Оглох, что ли? — Левая Голова встал в полный рост, расправляя не слишком широкие плечи. — В зубы захотел? Это мы ми…

Поравнявшись с ним, Воронцов, не сбавляя ход, со всего маху приложил не в меру разговорчивого гопника тыльной стороной ладони по челюсти. Рука мгновенно онемела от кончиков пальцев до самого локтя. Зато Левый, схватившись за разбитые в кровь губы, от удивления шлепнулся на задницу. По-детски обиженно заныв, он на четвереньках подбежал к своим друзьям, оперативно преградившим Герке дорогу. Вновь, как в самый первый раз, они стояли перед ним втроем, по-прежнему более наглые, более сильные, более уверенные в себе.

— Слышь, борзота, ты чего такой бесстрашный, а? — По тому, как побледнел шрам на губе Старшей Головы, можно было догадаться, насколько он взбешен. Однако парень все еще не лез с кулаками, ограничиваясь угрозами. То есть, иными словами, вел себя совершенно для себя нехарактерно. Он был последним испытанием перед входом внутрь, последней линией обороны, за которой бои будут в десятки раз более жесткими и кровопролитными. До полного истребления одной из сторон. Зажатый между двух огней — гневом Хозяина и неизвестными способностями загадочного мальчишки, — Старший боялся. Так, как никогда еще не боялся раньше. Именно страх заставил его прибегнуть к последнему козырю.

Стоящая плечом к плечу троица вновь напомнила Герке Змея Горыныча — огнедышащего трехголового ящера из древнерусских былин. Даже не просто напомнила, а внезапно стала им. Не в силах разобрать, где заканчивается реальность и начинается безумие, юноша смотрел, как три человека склеиваются в единый дышащий, ворочающийся ком биомассы, из которого торчат уродливые головы на неестественно длинных шеях. Словно некий Босх от скульптуры вылепливал из глины плод своего больного воображения. Получалось нечто невероятно далекое от пузатого забавного дракона из детских мультиков.

С хрустом ломались и сращивались лицевые кости, деформируя челюсти в подобия экскаваторных ковшей. Зрачки вытягивались из точек в полоски. Массивное мускулистое тело поднималось над ступенями на четырех мощных колоннообразных ногах. Руки парней сплавились в две бугрящиеся мышцами конечности, с остервенением рванувшие кожу на груди, стремительно покрывающуюся крупными изумрудными чешуйками, растущими внахлест. За спиной существа глухо шлепнулся обросший костяными шипами хвост, с треском разломивший на части облицовочную плитку. Чудовище трубно взревело всеми тремя глотками, выплескивая боль и ярость на замершего у его ног маленького человечка. Стремясь расплющить, смять, сокрушить наглеца. Размазать тонким кровавым слоем по ступеням костела. Однако маленький человечек не отступил, не пустился наутек, а, напротив, шагнул вперед, вынимая из кармана что-то маленькое, круглое, отразившееся в трех парах глаз глубоким зеленоватым мерцанием. Кажется, он собирался передать трехголовому ящеру свое сокровище! Три зубастые пасти довольно осклабились — они все же сломили, раздавили этого непокорного мальчишку!

Но, вместо того чтобы передать монету в требовательно протянутую лапу, мальчишка отвел руку и с невероятной скоростью ударил змея прямо в широченное солнечное сплетение, озарив мрачный переулок вспышкой яркого света. Сила удара отбросила монстра назад. Гигантская туша проломила толстые деревянные створки, влетела внутрь и рухнула на пол, распавшись на три составные части — обессилившие, покрытые синяками и ссадинами части.

Осторожно переступая через обломки дверей и стонущие «головы», Герка вошел под своды костела. Он не сразу понял, что ритмичные хлесткие звуки, отражающиеся от стен и потолка, есть не что иное, как аплодисменты.

— Браво, Герман Владимирович! Браво! — раздался восхищенный голос Остена. — Вы умеете эффектно появляться!

Тронный зал — такую ассоциацию вызвал у Герки впервые увиденный изнутри костел. Вытянутое помещение с узкими окнами до самого потолка брало не помпезной роскошью внутреннего убранства (строго говоря, кроме стен и потолка, нуждающихся в отделке, внутри ничего не было), а какой-то монолитностью, давящей атмосферой, эхом происшедших здесь событий. Сидящий в массивном деревянном кресле Остен, дурашливо перекинувший через подлокотник ногу в полосатой вельветовой штанине, только усиливал общее гнетущее впечатление. Ступая по бетонному полу, неожиданно гулкому, несмотря на шероховатости, Герка представлял, как Хозяин, точно так же развалившийся на своем импровизированном троне, вершит царский суд, издает указы, повелевает своими подданными, собирает дань… отправляет неугодных на казнь.

Ну а какой же король без свиты? Почесывающий клочковатую бороденку Оба-на, явно собирающийся припомнить Герке позорный пинок, и смурной Скоморох, буравящий глазами бетонный пол, — личная гвардия. Маленький темнокожий Арбоб, пока еще в человеческом обличье — ни дать ни взять посол иностранного государства. Массивная Халя, слишком уродливая, чтобы быть фрейлиной. И еще какие-то темные, жутковатые личности: пятерка хмурых дэвов, пытающихся учуять запах страха, какой-то толстенький господин в костюме и шляпе-котелке, сверкающий единственным глазом, две уродливые горбуньи, держащиеся за руки — их переплетенные пальцы заканчивались тонкими бледными ногтями невероятной длины… Герка насчитал десятка три странных существ, прежде чем сбился окончательно. Их количество Воронцова нисколько не пугало. Ведь главное…

Глаза отыскали ее прежде, чем Герка запретил им делать это. Поздно. Беглый взгляд Воронцова не заметил бы только слепой. Равно как и он сам не мог не заметить скорчившуюся хрупкую фигурку, лежащую у ног плешивого Оба-на.

«Да и черт с ним! От кого и что я пытаюсь скрыть? — думал Воронцов. — Они знают, ради кого я здесь. Они сами разыграли этот козырь, так что демонстрировать безразличие после того, как сам приперся в логово, просто глупо. Ох, Лилька, Лилька, что же они с тобой сделали».

Уже не скрываясь, он внимательно посмотрел на девушку. Пряча лицо, Лиля низко опустила голову, но и без того было на что посмотреть. Кольца из левого уха вырваны с мясом, разрывы вспухли закоростеневшей кровью. Ладони, пробитые гвоздями, вцепились друг в дружку, нещадно впиваясь в грязную кожу обломанными ногтями. Запястья охватывали самые натуральные кандалы — короткая цепь пропущена через кожаный ремень на шее, сквозь наручники и оковы на щиколотках. Девушку не просто связали — обездвижили. Этим и объяснялось то, что Лиля спокойно сидела, не пытаясь проткнуть кого-нибудь ножом. Заметив, как пристально рассматривает Гера страшные раны на ее голых ступнях, Остен рассмеялся.