Страница 3 из 44
— Генерал воспринимает меня как бык красную тряпку, — грустно сказала Шэрэн.
— Это мягко сказано. Глупые молодые щеголи в синем собираются прищемить ему хвост.
Шэрэн допила пиво из стакана и снова наполнила его из бутылки.
— Так как насчет дискуссии, которую мы собираемся начать? Хотите сейчас?
— Вы хотите услышать, как нападают на вашу профессию, доктор Инли?
— Конечно. Я же миссионер. Я несу просвещение в ваши бедные умы — умы неспециалистов.
— Приступаю. Еще со времен Фрейда[1] и Юнга[2] вы, психологи, оттачиваете некое базисное оружие. Я — не специалист по психологии. Но я — ученый и, как все ученые, встревожен тем, как вы устанавливаете истинность ваших основных положений. Возьмем случай того индивида, что мы везем в автомобиле. Я не буду пользоваться вашим профессиональным жаргоном. Этого индивида проверяли двумя путями. На лояльность и по вашей части — на стабильность. Вы охотились за всеми заурядными неврозами и не смогли обнаружить ни одного мало-мальски значительного. Значит, нам достался малый с устойчивой психикой. Никакой вам мании преследова-
ния, никаких маниакально-депрессивных тенденций, даже в самоконтроле не наблюдается чрезмерности, от которой могло бы пахнуть шизофренией. Вы не оставили без внимания его мать, кроме ее интимных дел и привлечения порнографических картинок. Ваши тесты с чернильными пятнами, надлежаще подходящие для таблиц статистического распределения, показывают что мистер «Икс» — превосходный порядочный человек, испытывающий двойственные чувства, идеальный материал для специалистов.
— Вы против этого? — Шэрэн нахмурила брови.
— Нисколько! Но лаконичные немногие тесты устанавливают, что эта стабильность является постоянным состоянием.
— Нет, не устанавливают! Тесты и вся теория в целом допускают, что при неожиданных напряженных ситуациях даже самый стабильный, самый приспосабливающийся человек может стать в том или ином отношении психоневротиком. Мой Бог, именно поэтому меня наняли сюда. Моя работа — уловить наличие любых изменений при напряженных ситуациях и…
— Вот вы и подтверждаете мой взгляд. Я говорю, что одно из ваших основных положений заключается в том, что необходимо изменение в окружающей среде, чтобы создать такое напряжение, результатом которого стало бы изменение этого основного частного составляющей стабильности. Я утверждаю, что это слишком поспешное утверждение. Я убежден, что это положение надо продолжать исследовать. Я думаю, что сдвиг от стабильности к нестабильности может произойти в мгновение ока и при этом произойти независимо от любых внешних стимулов. Забудьте о наследственных слабостях. Забудьте о старой песне о спасающихся от жизни, ставшей невыносимой. Я утверждаю, что можно взять совершенно приспособленного малого, поставить его в ситуацию, в которой его жизнь удовлетворительна.., и вдруг — «бац», и он может свихнуться, вроде этого, что мы везем. Вы такое видели. Я тоже видел такое. Почему? Почему такое случается? Такое случилось с Биллом Конэлом. Вот только что он был в полном порядке. А в следующее мгновение… словно что-то… совсем чуждое завладело его сознанием. Теперь мы везем его в автомобиле, и четырехмесячная работа пошла коту под хвост.
— Уж не собираетесь ли вы, Бад, вернуться к старым идеям об одержимых дьяволом?
— Может быть, и следовало бы. А что вы скажете о прослушанных нами новостях? Что заставляет человечество вечно гадить себе же? Откуда берутся шутники, которые становятся помешанными в то время, как у них для этого нет никаких причин? Нет, вы — психологи, делаете хорошую, но ограниченную работу. Где-то вокруг чего-то носится Х-фактор, которого вы никак не можете обнаружить. И пока вы его ищете, я, Шэрэн, отношусь к психологии и психиатрии с ограниченным и сомнительным доверием.
Издалека донеслось сипение. Бад пробежал глазами по темному небу, пока не увидел перемещающиеся на фоне звезд огни реактивного транспортного самолета, заходящего на посадку в Альбукерке; на таком расстоянии его шесть огненных языков сливались в одну тонкую оранжевую черточку.
Ветерок пошевелил волосами Шэрэн.
— Мне следовало бы в величайшем гневе восстать, — медленно сказала она, — и поразить вас словом, босс. Но тихий слабый голос внутри меня говорит, что в ваших горьких словах есть смысл. Как бы то ни было, если я сделаю допущение, что вы можете оказаться правы, то я также должна допустить невозможность изолирования Х-фактора. Как можно найти нечто, поражающее без предупреждения, и точно так же исчезающее?
— Это — одержимость бесами, — ухмыляясь, заметил Бад.
Шэрэн поднялась и оказалась на фоне света, не сознавая этого, будучи полностью поглощена своими мыслями. Эффект был потрясающий: в совершенно просвечивающемся платье она показалась не просто очаровательно стройной, но вызывающе соблазнительной, причем гораздо соблазнительнее, чем если бы старалась добиться того же обдуманными позами.
— Тогда, — сказала она, — в последнее время бесы стали более активными. О, я знаю; каждое поколение, достигающее среднего возраста, стойко верит в то, что мир, кажется, катится в тартарары. Но на этот раз, Бад, даже при моей юности, я думаю, что в этом что-то есть. Наша цивилизация представляется мне машиной, которая разваливается на куски от собственной вибрации. Во все стороны разлетаются части, очень важные части. Приличия, достоинство, нравственность. Все мы стали импульсивными, стали действовать по внутреннему побуждению. Все, что хотим сделать, — все правильно, при условии, что ваша убежденность достаточно сильна. Это… э-э…
— Социологическая анархия?
— Да. И все мои побуждения, мистер Лэйн, направлены против этого. Теперь вы понимаете, почему я так безумно хочу, чтобы вы добились успеха. Во мне живет вера в то, что если человечество сможет найти новые горизонты, то произойдет поворот к миру, в котором восторжествует порядочность. Ну как, не кажусь ли я вам чудачкой?
Они пересекали стояночную площадку, направляясь к автомобилю. Бад взглянул на ночное небо, на звезды, которые здесь казались более близкими, более достижимыми.
— Значит, неуловимые дьяволы, правда?
Шэрэн схватила руку Бада за запястье; ногти ее с внезапной силой впились в плоть руки.
— Но ведь они не останутся всегда неуловимы, Бад? Не останутся?
— Уже четыре года, как мной завладела навязчивая идейка, а дьяволы все так же далеки, как и вначале.
— Вы никогда не сдадитесь, Бад.
— Хотел бы я знать.
Они уже были около автомобиля. Через заднее чуть-чуть приоткрытое стекло до них донесся приглушенный храп Билла Конэла.
— Мне становится не по себе, — глухо сказала Шэрэн, — когда вы заговариваете о возможности капитуляции.
Бад наклонился, чтобы вставить в замок ключ. Его плечо коснулось Шэрэн. В тот же момент она оказалась в его объятиях, причем ни он, ни она не поняли, как это произошло, Со сдавленным стоном она тесно прижалась к нему, подставив ему полураскрытые губы. Бад понимал, что травмирует ее губы, но не мог остановиться. Он понимал, что это — забывчивость, частичка времени, украденного от проекта, от бесконечного потока сил и ответственности. Ему хотелось найти в ней всю теплоту и пыл любого физически здорового молодого взрослого человека. Ему было приятно, что ее пылкость оказалась под стать его собственной пылкости.
— Это — нехорошо, — прошептала она и, наклонив голову, отодвинулась от него.
Баду же пришлось встать на колено, и он принялся шарить рукой по гравию, пока, наконец, не нащупал упавшие ключи.
— Извините, — поднимаясь, сказал он.
— Мы оба устали, Бад. Мы оба напуганы до смерти тем, что может натворить генерал Сэчсон. Мы уцепились друг за друга… в поисках убежища. Давайте забудем об этом.
— Давайте забудем, Шэрэн. Но не насовсем. Отложим это на будущее?
— Пожалуй, — резко отреагировала Шэрэн.
1
Фрейд, Зигмунд (1856-1939) — австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа. Развил теорию психосексуального развития индивида.
2
Юнг, Карл Густав (1875-1961) — швейцарский психолог и философ-идеалист, основатель «аналитической психологии». Развил учение о коллективном бессознательном поведении.