В плену подозрений

— Мне совершенно не хотелось бы выглядеть банальным, Морт, но давай все-таки попробуем посмотреть на все это с другой стороны. Как ты думаешь, по какой еще причине можно хотеть сорвать госзаказ?

Морт тихо присвистнул:

— Намекаешь на внезапно вспыхнувшую любовь к России, новой стране его матери? Боюсь, это не пройдет, Гев. Его уже слишком много раз проверяли и перепроверяли. По полной программе. Насколько мне известно, у вашего Стэнли Мотлинга был допуск даже в «Оук Ридж», а секретнее места, как ты сам понимаешь, просто не бывает. Он провел там целый год, прежде чем перешел на работу в «Нэшнл электронике». Так что, боюсь, шпионские страсти тут ни при чем, надо думать скорее о его деньгах. Больших деньгах. А что, если он давно уже положил глаз на вашу «Дин продактс» и все это время только ждал удобного момента? Денег у него меньше не стало даже после смерти отца, уж поверь мне. Как ты считаешь, ну, скажем, десять миллионов долларов при определенных обстоятельствах могут купить контрольный пакет компании? По-моему, именно в этом направлении тебе сейчас прежде всего и следует думать, Гев.

— Спасибо, Морт. Думаю, так я и сделаю.

— И не спускай с него глаз.

— Да, конечно. Послушай, Морт, раз у него уже столько денег, то ему нет никакого смысла ввязываться в какие-либо грязные финансовые сделки, так ведь?

— Нет, для этого он слишком умен. Если бы не мое чисто инстинктивное предубеждение против него, я бы, поверь мне, с чистым сердцем посоветовал тебе как можно быстрее избавиться от него. Но я, прости за невольный каламбур, объективно не объективен, поэтому не могу этого сделать. Не исключено, что он как раз тот человек, который вашей компании нужен. Причем именно сейчас. При, так сказать, сложившихся обстоятельствах.

Я еще раз от всей души поблагодарил его и, предваряя более чем естественный вопрос о моих планах на будущее, торопливо сказал, что пока точно не знаю, когда буду в Нью-Йорке, но когда буду, то тут же свяжусь с ним и непременно постараюсь повидаться. Вспомнить былые времена.

Незаметно наступили сумерки, дождь наконец прекратился. Но нас всех, безусловно, ждала новая буря. Неизбежно наступающая на долину откуда-то с севера. Это было заметно по сгустившемуся и будто нависшему небу. Я против своей воли выбрался из постели. Заодно взяв в руки полную пепельницу.

Перед бурей в человеке почему-то нередко просыпаются животные инстинкты, и он, как ни прискорбно, начинает рассуждать, в основном исходя из них. Я достаточно много слышал и читал обо всем этом. Об изменении барометрического давления, о мощном отрицательном электрическом заряде, который, воздействуя на нас, является по сути предвестником грозы, ну и о многом другом, умно, подробно и очень научно объясняющем наше поведение в такие моменты, но есть в этом и что-то другое, нечто тесно связанное с нашим далеким пещерным прошлым.

Мне невольно вспомнилось то воскресенье, когда я вел яхту на север, к скалистому берегу Индиан-Рокс, запахи соленого морского воздуха, томительное ожидание чего-то опасного, неведомого и... неотвратимого.

Вот и сейчас над Арландом нависло то же самое тягостное, томительное ожидание неотвратимой бури. И в воздухе, и среди людей. Город буквально пронизывали мощные токи эмоционального электричества, эпицентрами которых были безутешная вдова Ники, бесцеремонный полковник Долсон и конечно же приятный во всех отношениях управляющий компанией Стэнли Мотлинг. Мне уже довелось стать невольным свидетелем нескольких поступков, которые выглядели не совсем уместными, услышать несколько фраз, которые как-то странно совпадали по времени, каким-то «третьим ухом» уловить несколько слов, которые никогда не были произнесены, но тем не менее буквально висели в предгрозовом воздухе моего родного города. Боюсь, прежде всего надо мной. Кроме того, как мне все-таки удалось выяснить, причем в очень короткое время, одна из них была самозванкой, а другой — самым банальным вором. Тогда кто такой Мотлинг? Тоже самозванец или... или, чтобы уж полностью замкнуть классический порочный круг, убийца?

Возможно, только, конечно, он не убивал собственными руками. Кто угодно, но не Стэнли Мотлинг. Он ведь настолько талантлив, что всегда может делегировать свои полномочия тому, кто способен это сделать. Хотя именно в этой области делегировать свои полномочия кому-либо просто так не разрешается.

Возможно, он и желает моей смерти, если...

Я резко затушил сигарету в стоящей рядом пепельнице. Большой серый грузовик! Совсем как новый. У таких грузовиков обязательно должен быть мощный гудок, который, чтобы расчистить перед собой дорогу впереди, ревет будто неандертальское чудище. А этот догнал меня на горной дороге молча, буквально подкрался, как хищник за жертвой. Вот только забыл вовремя отключить двухсотсорокапятисильный двигатель. Который выл громче самой сильной сирены. Хотя время и место были выбраны практически идеально. Как в хорошо продуманном плане. Заранее спрятанный в зарослях холма грузовик. Водитель, с биноклем в руках нетерпеливо ожидающий сигнала Ники, что жертва не согласилась на предложенные условия. И вот раздается долгожданный сигнал! Теперь надо только щелчком выбросить недокуренную сигарету, быстро забраться в кабину, включить мотор, подождать, когда моя машина покажется на ближайшем повороте, — и вперед, чтобы покончить со мною раз и навсегда.

Да, похоже, мой врожденный инстинкт не подвел меня и на этот раз. Как тогда, когда он во время предупредил меня о том, что кто-то успел побывать в моем номере с намерениями куда более злонамеренными, чем можно было бы ожидать.

Может, смерть Кена была только предвестником бури на горизонте моей жизни? Или первыми дуновениями шквала, которые сначала всего лишь слегка рябят ровную гладь воды, чтобы потом вздыбить ее до неимоверных размеров и затянуть в пучину все живое вокруг... Спящее в нас животное инстинктивно чувствует и боится наступления бури. В тот момент остро чувствовал его и я. Тем более, что растущие подозрения все больше и больше подтверждались фактами. К сожалению, далеко не самыми приятными.

Мое решение, уже отнюдь далеко не интуитивное, основывалось на ожидании некоего действия со стороны Стэнли Мотлинга. Его ход. Один, пусть не совсем удачный, он уже сделал, и теперь, без сомнения, очередь за другим. Ему в любом случае отступать практически некуда, особенно учитывая, наверное, очень высокие ставки в игре, которую он вел с маниакальным, но при этом весьма расчетливым упорством профессионального и на редкость способного игрока.

Прислушиваясь к приближающимся раскатам грома, я напряженно пытался понять, кто же она такая, эта красивая голубоглазая женщина, занявшая место настоящей Ники Уэбб? Может, сейчас она тоже лежит, со страхом прислушиваясь к звукам надвигающейся бури, может, по-своему тоже панически боится неизбежных последствий? А ведь я вполне мог быть там, вместе с ней! Мог бы даже без особого труда оправдать это интересами моего личного, но весьма важного расследования. Касающимися непонятной, загадочной смерти моего родного брата Кена. Вот только угрызений совести уже никаких не было. Раз она не Ники Уэбб, то с точки зрения закона не было и никакой женитьбы; раз она уже сделала попытку лишить меня жизни, значит, адекватной должна быть и месть — сделать вид, что хочу ее, как и раньше, а затем громко и отчетливо сказать ей, как я ее презираю, какое она дерьмо...

Телефон настойчиво и пронзительно прозвонил по меньшей мере три раза, прежде чем я нашел в себе силы подойти и снять трубку, не без труда отбросив эротические мысли о Ники.

Глава 14

Звонил сержант Португал. Он был в холле отеля, хотел подняться ко мне, поговорить. После небольшой паузы я пригласил его к себе. Сполоснул лицо холодной водой и, услышав тихий стук в дверь, открыл ее. Вежливо улыбнувшись, впустил сержанта в прихожую. Он, слегка кивнув мне, молча прошел к окну, грузно плюхнулся в кресло, снял и бросил на пол рядом с собой шляпу. Я, как положено, спросил, не хочет ли он, чтобы я заказал ему что-нибудь выпить. Португал ответил, что пиво было бы кстати. Я позвонил и попросил принести нам пару бокалов пива. Затем сел на кушетку, внимательно на него посмотрел: так, болезненный вид, тяжелое дыхание... Он предложил мне сигару. Покачав головой, я отказался. Молча. Он достал сигару из внутреннего кармана, сорвал с нее целлофановую обертку, откусил кончик, выплюнул его себе в ладонь и аккуратно положил в стоящую рядом пепельницу. Затем на редкость неторопливо — очевидно, не без определенной, только ему известной цели — разжег сигару.