След тигра

Умирающий медленно, с трудом перевел на Глеба тоскливый взгляд серо-голубых, уже начавших стекленеть глаз. Из груди его вырвался булькающий хрип, на губах вздулся и опал кровавый пузырь.

— …Кто? — едва слышно прохрипел умирающий. — Не знаю… Этого дьявола… убить…

Как и следовало ожидать, эти лишенные всякого смысла слова отняли у него последние силы. Человек устало закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул и больше уже не вдыхал.

— Кто, кто, — растерянно пробормотал Глеб, засовывая в кобуру пистолет. — Сам-то ты кто, скажи на милость? Позади раздался шорох, стук потревоженного камня и удивленный возглас.

— А это еще кто?!

— Это, Женя, я хотел спросить у тебя, — не оборачиваясь, ответил Глеб. — На твоего мужа он ни капельки не похож. К тому же рыжий. Вот я и говорю: кто бы это мог быть?

— Браконьер, надо полагать, — высказал свое ученое мнение Олег Иванович Возчиков, осторожно заглядывая в каменное гнездо, превратившееся в открытый склеп.

— Браконьер, говорите… А это как понимать?

Глеб указал на рукав камуфляжной куртки убитого. Там, на рукаве, красовалась знакомая эмблема в виде яростно оскаленной тигриной морды.

— Странно, — сказала Горобец. — Ничего не понимаю… Они что, наняли кого-то из местных? Олег Иванович, что это значит?! Возчиков суетливо развел руками.

— Простите, но откуда же мне знать? Я могу лишь предполагать, что это куртка кого-то из моих коллег. Очевидно, этот человек снял ее… Ну, вы понимаете. С убитого.

— Он сказал, что хотел убить «этого дьявола», — задумчиво проговорил Глеб. — Интересно, кого из нас он имел в виду, а? И вообще, какого черта?! Вы говорили, что браконьеры не пошли за вами через болото! А это тогда кто?

Возчиков снова развел руками и принялся нервно надраивать полой рубашки свои многострадальные очки, как будто пытаясь протереть в них дыру.

— Простите, — повторил он. — Вы опять заставляете меня строить предположения, требуете ответа, в то время как я пребываю в не меньшей растерянности, чем вы… Может быть, даже в большей. Я здесь уже почти год, а этого человека вижу впервые, клянусь… Очевидно, это кто-то из банды, с которой мы… э… конфликтовали минувшим летом. Возможно, он принял кого-то из нас за Андрея Николаевича. Понимаю, все это странно, но… Видите ли, я на собственном горьком опыте убедился, что такие яростные боевые действия, как те, что мы вели прошлым летом, самым разрушительным образом воздействуют на психику. Боюсь, перед нами несчастный, больной человек, одержимый местью. Ума не приложу, где он прятался всю зиму, но факт, как говорится, налицо…

— Это уж что да, то да, — недовольно пробормотал Глеб. — Ей-богу, здесь творится что-то странное. Вам не кажется, что плотность сумасшедших на один квадратный километр уссурийской тайги возрастает с ненормальной скоростью? Кстати, о сумасшедших, — спохватился он, озираясь по сторонам. — А где наш Тянитолкай?

Ему никто не ответил. Сиверов внимательно посмотрел на Возчикова, но увидел только низко склоненную лысину в обрамлении спутанных волос. Тогда Глеб перевел взгляд на Евгению Игоревну, и та почти сразу опустила глаза, а потом прямо как Возчиков наклонила голову, спрятав лицо за длинным козырьком своей бейсбольной кепки.

— Так, — сказал он упавшим голосом. — Что это значит? Я вас спрашиваю: где Тянитолкай? Горобец взяла себя в руки, подняла голову и посмотрела Глебу прямо в глаза.

— Убит, — сказала она. — Я полагаю, это была шальная пуля. Просто не вовремя высунулся из укрытия… Наповал.

Возчиков горестно вздохнул, мусоля очки. Некоторое время Глеб потрясенно молчал, переводя взгляд с одного на другого. Всего несколько минут назад, поднимаясь по этому склону и глядя в спину идущего впереди Тянитолкая, он думал о том, как странно соблюдается очередность смертей, и вот оно — еще одно подтверждение… Подтверждение, да, но чего? Маньяк-людоед непричастен к смерти Тянитолкая, это сделал какой-то одичавший, но при этом отлично вооруженный браконьер, но умер-то все равно не кто-нибудь, а Тянитолкай! Тот самый Тянитолкай, который в последнее время очень не хотел идти вперед, явно предчувствуя собственную смерть…

— Странно, — глухо проговорила Евгения Игоревна. Глеб посмотрел на нее, и она вызывающе вздернула подбородок. — Что ты так смотришь? Разве тебе самому не кажется странным, что люди умирают именно тогда, когда им больше всего хочется спастись, повернув обратно? Что это значит? Почему? Они что, заранее чувствуют приближение смерти? Или это смерть сама безошибочно выбирает тех, кто устал и не может больше ей сопротивляться?

Возчиков испуганно огляделся, будто ожидая увидеть за соседним деревом костлявую старуху со ржавой зазубренной косой наперевес. Глеб заметил это движение, и оно взбесило его. Похоже, плотность психов на один гектар площади здесь действительно растет с пугающей быстротой.

— Не знаю, — справившись с раздражением, сухо произнес он. — И не хочу знать. Смерть выбирает… Бред собачий!

— Ты действительно так думаешь, меткий стрелок? — с невеселой улыбкой спросила Горобец.

— К черту, — невпопад и не слишком вежливо ответил Глеб и большими шагами двинулся вниз по склону, туда, где остался Тянитолкай.

Глеб Петрович Жуков лежал ничком, уронив голову на руки, все еще сжимавшие карабин. Изумрудный мох справа от него был густо усыпан стреляными гильзами. Судя по их количеству, Тянитолкай успел расстрелять не меньше трех обойм, пока его самого не настигла пуля — вернее всего, как и говорила Горобец, случайная.

Слепой с первого взгляда понял, что Евгения Игоревна права: Тянитолкай был убит наповал и даже, наверное, ничего не успел почувствовать. Вместо затылка у него было сплошное кровавое месиво, откуда торчали клочья волос и зазубренные осколки черепной кости. Правое плечо куртки почернело от пропитавшей его крови, и на этом фоне жутковато розовели какие-то светлые комочки.

Глеб присел над убитым и осторожно перевернул его на спину, хотя особой нужды в этом не было. Карабин выскользнул из мертвых пальцев и бесшумно лег на пружинистую подушку мха.

Глаза Тянитолкая были широко открыты, над левым чернело входное отверстие, от которого к виску тянулась тонкая кровавая дорожка, казавшаяся совсем незначительной по сравнению с развороченным затылком. Глеб озадаченно почесал в затылке, посмотрел вверх, откуда прилетела пуля, потом перевел взгляд на камень, за которым тот лежал. По всему выходило, что нужно было очень редкое стечение обстоятельств, чтобы пуля, посланная сверху, ударила Тянитолкая именно туда, куда она его ударила.

Он обернулся на звук шагов. Евгения Игоревна подошла и тоже опустилась на корточки над убитым.

— Странно, — задумчиво произнесла она, легко коснувшись кончиками пальцев небритой щеки мертвеца. — Не понимаю, как его угораздило… Стреляли сверху и справа, а попали слева и снизу… Как это могло получиться?

Глеб тяжело уставился ей в глаза, но взгляд Евгении Игоревны был немного испуганным, печальным и недоумевающим. Тогда Сиверов посмотрел на Возчикова, который, слегка прихрамывая, спускался по склону. Возчиков был безоружен, о чем Глеб прекрасно знал и без дополнительного осмотра.

Горобец немного переместилась, не вставая с корточек, и провела ладонью по шершавой поверхности камня. В одном месте ее рука задержалась, и, бросив туда взгляд, Глеб заметил светлую, явно совсем свежую выщербину. Он прикинул, как должна была пройти пуля, срикошетировав от этого места, и всухую сплюнул под ноги. Все было ясно.

— Рикошет, — сказал он, хотя мог бы и промолчать. — Чертова случайность…

Он протянул руку и, привычно преодолев внутреннее сопротивление, закрыл Тянитолкаю глаза. Влажная от еще не успевшего просохнуть пота кожа была липкой и прохладной на ощупь — тезка уже начал остывать.

— Случайность, — с сомнением повторила Евгения Игоревна. — Случайность ли? Не смотри на меня так, — быстро сказала она, поймав сердитый взгляд Глеба. — Я никогда не была суеверной, не плевала через плечо, встретив черную кошку, и смеялась над всеми этими псевдонаучными статейками в желтой прессе, над разными полтергейстами, энергетическими полями, тонкими телами и прочей чепухой наподобие переселения душ. Я занимаюсь наукой и привыкла верить фактам. И все-таки… Он ведь чувствовал, что умрет, разве ты не заметил? Он это знал, а я, проклятая идиотка, с маниакальным упорством гнала его вперед…