Танкисты. Дилогия

— Что, воздушная тревога? — хриплым ото сна голосом осведомился Дмитрий, выбравшись из танка через передний люк. — Немцы?

— Н… никак нет, товарищ младший лейтенант, вас к командиру роты, срочно, — заикаясь от волнения, отрапортовал радист. Из всего экипажа только он еще «выкал» командиру, по поводу и без повода называя того по званию.

— Понял. Курево есть?

— Никак нет, товарищ командир. Не балуюсь.

— А, ну да, забыл. А механик где?

— Не знаю. Как тревогу объявили, ушел куда-то. Разыскать?

Дмитрий закончил приводить комбез в более-менее уставной вид, поправил портупею, кое-как пригладил волосы воняющей керосином и тавотом ладонью и натянул шлемофон:

— Здесь сиди. Башнер где?

— По нужде отошел, вон там где-то, в кустиках.

— От машины ни на шаг, внутри сидите. Когда Николай вернется, ему то же самое передашь. Меня ждите, — и торопливо потопал знакомым со вчерашнего дня маршрутом.

Возле штабной палатки обнаружились мрачно перекуривающие невыспавшиеся взводные из первой и второй рот, с которыми Захаров поздоровкался и, стрельнув папиросу, тоже закурил, дожидаясь дальнейшего развития событий. Которое, разумеется, не заставило себя ждать, и высунувшийся из палатки ротный-два призывно махнул рукой. Торопливо затоптав окурки, танкисты полезли внутрь.

В палатке оказалось накурено, однако, против ожиданий Дмитрия, не особенно и многолюдно: оба ротных, комбат, политрук и двое незнакомых памяти виртуала командиров. Или особисты, или, что скорее, разведка. Грубо сколоченный стол и неизменная карта на поверхности («словно в советском кинофильме о войне», — мысленно прокомментировал увиденное Захаров). Тянуть кота за хвост и прочие причиндалы комбат не стал — оглядел вытянувшихся по стойке «смирно» танкистов, скомандовал «вольно» и мрачно сообщил:

— Новости хреновые, мужики. Фронт немцы все-таки прорвали. Правда, пока, к счастью, только на одном участке, потому дальнейшее их наступление еще можно попытаться, — последнее слово он достаточно четко интонировал, — остановить. И сделать это предстоит именно вам, первой и второй ротам. Почему вам? — не дожидаясь вопросов, которые, впрочем, никто задавать и не собирался, переспросил он. — Отвечу. Потому что ваши роты наиболее боеспособны по итогам прошлых боев. И на данный момент полностью укомплектованы личным составом. Третья и четвертая только вчера пополнились людьми, а бросать в бой непритершиеся экипажи я не хочу. Пока не хочу, но если придется, они вступят в бой следом за вами. Да, и вот еще что: бригада начнет развертываться по-боевому сразу после вашего выхода, так что тылы мы вам прикроем. И летуны поддержку обещают, я только что говорил со штабом фронта…

Внезапно замолчав, комбат прошелся по лицам взводных тяжелым усталым взглядом:

— Короче, так, мужики. Вы их — главное — остановите, хоть на несколько часов, но остановите. Немцы сейчас на марше, так что противотанковые батареи в землю закапывать и вам ловушки устраивать никто не станет. Для них сегодня главное только одно: поскорее да поглубже клин в нашу оборону вбить, чем они уже который час и занимаются. Вот и срубите его острие. Местность там подходящая, кругом лес и всего две проходимые для автотехники дороги. Устройте засады и задержите их. На сколько сможете, на столько и задержите. Остальное — не ваше дело.

Вновь помолчав несколько секунд, командир батальона закончил негромким и каким-то тусклым голосом:

— Очень вас прошу, ребята. Вы здесь все уже битые да стреляные, так что не мне вам объяснять. К столу. Смотрите…

Отодвинув в сторону «летучую мышь» с порядком закопченным стеклом — из входа с распахнутым пологом и без того падало достаточно света, утро уже вступило в свои права, — он ткнул пальцем в карту:

— Довожу обстановку на… да уже и неважно, на когда. Минут на сорок примерно назад, может, на час. Обстановка чуть не поминутно меняется. Времени нет, и карт у вас тоже нет, так что запоминайте. Основной удар пришелся в стык между…

…Командирское сиденье, полуовал, обтянутый темно-коричневым дерматином поверх не шибко толстого слоя чего-то мягкого, но явно не поролона, который в этом времени еще не изобрели, было весьма далеко от привычного эргономичного компьютерного кресла. И все же Дмитрий устроился на нем более-менее удобно. И вот уже почти полчаса наблюдал в проеме распахнутого люка неспешно плывущие по небу облака, в точности такие же, как и в родном двадцать первом веке. Да и там, на афганских перевалах, облака не слишком отличались от этих, принадлежащих далекому и героическому прошлому. Такие же белые, пушистые и равнодушные ко всему земному…

Танк они замаскировали неплохо, в этом он не сомневался: во-первых, поросший кустарником придорожный холм скрывал его по самый погон, во-вторых, накиданные на башню ветви полностью прятали от противника угловатый силуэт. Земля еще не до конца просохла после весенних дождей, так что хотелось надеяться, что свои же выстрелы не поднимут пыль, запорошив смотровые приборы. Ну, по крайней мере теоретически. Остальные два танка его взвода так же замаскировали, только по ту сторону дороги — один несколькими сотнями метров впереди, второй — позади. Ротный поначалу воспринял его план в штыки, однако Дмитрий достаточно аргументированно объяснил, что переть и дальше навстречу наступающим немцам достаточно бессмысленно. Ну, напорются они на передовой дозор, намотают на гусеницы пару мотоциклов и сожгут какой-нибудь «Ганомаг» и несколько танков — и что дальше? Попросту раскроют противнику тот факт, что на пути прорыва есть силы противодействия. А так имеется шанс, и неплохой, застать их врасплох. И реально задержать продвижение передовых частей. Собственно, не он придумал — прошлая жизнь научила.

Капитан Ярошенко, ротный-раз, колебался, впрочем, недолго — хлопнул его по плечу и дал добро, пообещав перекрыть танками второго взвода еще одну дорогу, по которой могли наступать немцы, куда более узкую, стиснутую холмами и оттого не слишком удобную для прохождения большой колонны. Третий взвод представлял своего рода мобильный резерв, расположенный километром дальше, и в бой должен был вступить по необходимости — либо прийти на помощь одной из засад, либо оставаться на месте, дожидаясь, пока основные силы противника пройдут сквозь огневой заслон и помогать окажется некому. Насчет пространства между двумя дорогами переживать не стоило: невысокие поросшие редким лесом холмы практически непроходимы даже для танков, не говоря уже об автотехнике, да и земля до конца не просохла, увязнут и превратятся в прекрасную цель для обещанных штурмовиков. Если последние, конечно, появятся. С другой же стороны от «их» дороги и вовсе начинался лесной массив, куда не то что грузовик, мотоцикл не затащишь. О том, чем станет заниматься вторая рота, Захаров не знал. Да и не хотел знать, если честно, — своих хлопот хватало. «По самые гланды», — как говорил герой его любимого телесериала…

— Вань, ты все запомнил? — повернув голову, лениво осведомился Дмитрий у башнера, сидевшего на своем «насесте», словно здоровенная нахохлившаяся курица, ради смеха обряженная в не первой свежести танковый комбинезон.

— Так точно, — буркнул белорус. — По команде «раз» пихаю бронебой, если «два» — осколочную. На «три» — подкалиберный. Просто ж запомнить. А чего команды новые? Раньше по-другому было?..

— Это счас просто, а в бою? Вот потому и такие команды, чтоб запоминалось просто. Смотри не перепутай, от тебя зависит, кого первым сожгут, мы их, или они нас… Саш, что у тебя? — обратился Захаров к стрелку-радисту, каждые пять минут переключавшемуся на немецкую волну.

— Шпрехают чего-то, я ж только отдельные слова понимаю.

— Учиться лучше нужно было, товарищ Саша. Тогда б понимал. Это у меня семь лет общеобразоваловки (произнося последнюю фразу, Дмитрий едва не заржал), а ты вон целых три курса института закончил.

— Два, товарищ командир. Я ж в октябре заявление на фронт подал…