Страница 5 из 6
— У-у-у, — с набитым ртом подтвердил Васек.
— Вот-вот.
— Что это значит? — не поняла я.
— Когда он перебивает свою дозу, ему срочно требуется набить кому-то морду. И пока он это не сделает, он никак не успокоится.
— Набил? — снова спросила я.
— Не знаю, — замялся Витек, — после дозы я ничего не помню, но, наверно, набил.
— Соседу, что ли?
В ответ он пожал плечами.
— Ребята, вы не знакомы случайно с таким человеком, который знает все, что происходит в этих закоулках?
— Знакомы! — хором ответили Васек и Витек.
— И кто это?
— Это Е. Д., — произнес шепотом Васек.
— Кто-кто?
— Е. Д., — так же шепотом повторил Витек.
— А почему шепотом?
— Потому что она все всегда слышит.
— Да кто, черт вас побери? — не выдержала я.
— Щас. — Витек стал лазить по внутренним карманам своей необъятной куртки. — Щас-щас. — Он выудил из одного из карманов клочок потертой бумажки и протянул его мне. — Во!
— Емарфилика Дормидонтовна, — прочитала я вслух и удивленно посмотрела на Витька.
— Это ведьма, — пояснил Витек.
— Что?
— Ведьма! — в два голоса выкрикнули друзья.
— Мне кажется, что ваши эксперименты по установлению рекордов до добра вас не доведут. У вас явно проявление первой стадии белой горячки.
— Нет-нет-нет! — запротестовал Васек. — Мы на полном серьезе. Она ведьма!
— И с чего вы это взяли?
— Ей сто лет.
— Почетный долгожитель, — начала опровергать я их доводы.
— Она выглядит как ведьма.
— Трудная жизнь, маленькая пенсия, недоедание и так далее.
— У нее костяная нога.
— Несчастный случай на производстве или пехотная мина во время войны.
— Она самая первая появляется на улице с утра и последняя уходит ночью.
— Бабка гулять любит, дышать свежим воздухом…
— Она не ест.
— Тренировки йоги могут довести человека до отказа от земной пищи и восприятия только духовной.
— Это ты ее просто не видела, — начал Васек.
— Да, да, а как увидишь, все поймешь, — закончил за него Витек.
— То есть эта Е.Д. должна знать, были ли здесь чужие?
— Уж кто-кто, а она-то знает. Можешь не сомневаться, если здесь кто был, она его обязательно видела.
— Мне нужно с ней встретиться.
— Давай еще разок за знакомство и пойдешь уже к Е. Д., — предложил Витек и взялся разливать водку по стаканам.
Тут я заметила, что его правая рука была довольно сильно изранена, в ранах поблескивали мелкие осколки тонкого стекла. Я схватила его руку, пытаясь разглядеть осколки.
— Где это ты так?
— Вот, после отключки какая фигня случается.
— Значит, ты все-таки набил кому-то морду, — сделала я вывод.
— Выходит, что так.
— И, конечно, не помнишь кому?
— Увы. — Он скривил морду.
— Ну, может, помнишь хоть где?
— Я могу тебе одно точно сказать: даже в отключке мы за пределы этого двора не выходим. Это как программа, направленная на сохранение жизни. Понимаешь?
— Понимаю.
В голове начали появляться мысли, которые могла подтвердить или оправдать только местная ведьма Е. Д.
— Во дворе носит кто-нибудь очки?
— Генка носит.
— Где он?
— Да вот он тащится похмелиться.
К нам шел мужчина лет тридцати в сланцах, трико и фуфайке на голое тело. На голове прическа а-ля взрыв на макаронной фабрике и очки, наверное, на минус пять или больше.
Он молча подошел к столу, налил полстакана водки и залпом выпил все до дна, затем с силой поставил стакан на место, запихнул в рот целую картофелину и стал молча, усердно ее пережевывать.
— Ген, я тебе морду ночью бил? — спросил Витек.
— Нет. — Куски непережеванной картошки посыпались изо рта на стол.
Гена налил еще полстакана, снова выпил и закусил картошкой.
— Вась, дай полтинник.
— На кой тебе, водки ж навалом.
— Я к бабе в гости.
— Это дело. — Васек достал из стола две бутылки водки и вместе с деньгами отдал их Генке. — Иди, Гена, развлекайся.
— Спасибо, мужики. — У него на глазах блеснули слезы.
— Ген, да ты че, в натуре, все ж свои, прекращай это дело!
— Спасибо. — Он кивнул, еще немного постоял и пошел обратно. Не могу сказать точно куда — куда-то в район лестницы, по которой поднимался к себе Витек.
— Надо идти к Е. Д., — объявила я.
— Ну, для храбрости и за удачный разговор с ведьмой.
— Давай, — одобрил его Васек.
Мы выпили, и я направилась к загадочной Е. Д. Ребята не пошли меня провожать, сославшись на боязнь оказаться заколдованными, а только объяснили, как пройти к нужной мне достопримечательности их двора. Просили вернуться, если останусь жива. Я же не стала им ничего обещать.
Удивительная все же наша великая и могучая. Проспект сияет своим великолепием, дорогими магазинами и ресторанами, а рядом, буквально в нескольких метрах, с этой роскошью уживается деревенская простота, алкоголики-пропойцы, бред сумасшедших с топорами, ведьмы и всеобщее разочарование жизнью, как своей, так и жизнью окружающих. Единственным человеком, которому было не наплевать на остальных в этом дворе, была та самая Емарфилика Дормидонтовна — старожила этой трущобы. Имя-отчество у нее какое-то странное, некий симбиоз греческой и древнерусской культуры.
Я увидела бабку издалека и сразу поняла: ребята были правы — это ведьма, другого впечатления она не производила. Емарфилика Дормидонтовна сидела на скамеечке рядом с крыльцом дома. У нее действительно вместо правой ноги был протез и лицо точь-в-точь как у бабы-яги из старых советских фильмов. Она положила подбородок на свою клюку и с интересом разглядывала меня. Я подошла к бабке и поздоровалась:
— Здравствуйте, Емарфилика Дормидонтовна.
Бабка никак не отреагировала.
— Здравствуйте, Емарфилика Дормидонтовна! — громко повторила я.
Опять — ничего. Тогда я тронула ее за плечо, и она повернула голову в мою сторону.
— Добрый день! — почти крикнула я.
— Ась? — выкрикнула в ответ бабка.
— Вы меня слышите?
— Ась?
Я подобралась к ней поближе и крикнула ей в самое ухо:
— Видели кого незнакомых?
— Ась?
— Чужие вчера были? — прямо в ухо бабке заорала я.
— Чаво хошь-то?
Понятно, бестолковое занятие, бабка совсем оглохла на старости лет. Опрос свидетелей провалился: тут вчера все были пьяны — старинный русский обычай — не отказываться от халявы в любом ее проявлении. А единственный человек, который был трезв и скорее всего все видел, глух на оба уха. Продолжать с бабой биться было бесполезно, и потому я решила поискать кого-нибудь еще, кто был вчера трезв. И тут же за моей спиной послышался бабкин голос:
— Да пошутила я, подь сюды.
Я обернулась — бабка скалила свои гнилые зубы, при этом чуть слышно хихикая.
— Садись. — Она предложила мне место на лавочке рядом с собой. Я села.
— Здравствуйте.
— Здоровались уже. Чаво хошь-то? — снова повторила она свой вопрос.
— Мне нужно знать, видели ли вы кого-нибудь незнакомого во дворе вчера днем?
— Видала, чаво ж врать-то, был тут один.
— Как он выглядел?
— А ты откудова?
— Я студентка, прохожу практику в милиции… — начала я нагло лгать, но бабка меня перебила.
— Стульник.
— Что?
— Давай стульник за вранье.
Интересно, как она меня раскусила? Я достала из сумочки деньги, которые были приняты трясущейся от старости рукой и засунуты под фуфайку.
— Так откудова ты?
— Я частный детектив.
— Чаво? — удивилась бабка.
— Сыщик, — пояснила я.
— А-а!
— Так как он выглядел?
— Кто?
— Ну, тот незнакомец.
— А, тот. — Бабка немного помолчала и снова перевела разговор в другое русло. — Хорошо, что ль, сыщикам-то платят?
— Хорошо.
— А сколь?
— Двести долларов в день.
— Не поняла. — Бабка не разбиралась ни в долларах, ни в марках, а тем более в их курсах по отношению к рублю.