Расставание в голубом

Она вздрогнула, словно мокрый щенок, и с жалкой улыбкой сказала наконец:

– Как же он в два счета сумел сделать из меня такую дуру. Я была для него просто очень удобной ширмой, пока он искал то, что спрятал мой отец. А я-то думала все это время, что он интересуется мною. – Она взглянула на часы на стене. – Я должна идти, мне еще готовиться к следующему выступлению. Когда хотите отправиться?

– Может, зайду за вами в половине десятого?

– Лучше я сама подойду утром к вашему катеру, если вы не против.

– Совсем не против, Кэтти.

Она привстала и вдруг снова села, быстро и легко дотронулась до моей руки и тут же отдернула пальцы:

– Не причиняйте ему вреда.

– Что?

– Я не хотела бы чувствовать, что навела на него кого-то, кто причинит ему зло. Умом я понимаю, он дурной человек и заслуживает наказания, но сердцем не хочу, чтобы он поплатился слишком жестоко.

– Хорошо, если он меня сам не вынудит.

– Постарайтесь, чтобы не вынудил.

– Ладно, обещаю.

– Это все, чего я хотела. – Она тряхнула головой. – Мне кажется, вы умный человек. Но он хитер. Он хитер, как зверь. Вы понимаете разницу?

– Да.

Она снова дотронулась до моей руки.

Будьте осторожны.

Глава 4

Кэтти Керр чопорно восседала рядом со мной на благородных кожаных подушках старушки «Мисс Агнесс». Мы быстро оставили позади Перрати, потом Нараино, потом Флорида-Сити, промчались через Ки-Ларго, Рок-Харбор, Тавернье и, миновав очередной мост, оказались на Кэндл-Ки. Когда Кэтти показала мне поворот, а затем, метров через сто, въезд в аллейку с двумя каменными столбиками по бокам, стало заметно, с каким нетерпением моя спутница ждет встречи со своим ребенком. Узкая дорога вела к старому бревенчатому дому на берегу. Выстроенный из черного кипариса и крепкой сосны, он изрядно просел и потемнел от времени, однако прочно стоял на своем фундаменте, готовый спокойно встретить ураганы, сметающие до основания куда более шикарные сооружения.

Ватага маленьких загорелых ребятишек с криками выскочила из-за сарая и атаковала нас. Когда вопли стихли, я увидел, что их всего трое, все с фамильными льняными кудрями. Кэтти крепко обняла и поцеловала каждого, а потом показала мне Дэви. Она выдала малышам по леденцу, и мальчишки умчались, визжа и облизываясь.

Из дома вышла Кристина. Она была крупнее и смуглее Кэтти. На ней были обрезанные выше колена выцветшие джинсы и разорванная на плече белая мужская футболка. Поправляя волосы, женщина направилась к нам. Ее походка ничем не напоминала грациозную танцующую поступь Кэтти, но Кристина тоже была по-своему привлекательна: неторопливая, сосредоточенная, с волнующим, притягивающим взглядом.

Кэтти представила нас друг другу. У сестры был чуть отсутствующий вид, будто гладкая кожа, плавность движений и излучаемое телом тепло надежно отделяли ее от остального мира. Она была из тех женщин, которые предпочитают приспосабливаться к окружающей жизни чисто физически, примитивно-чувственным образом. Они вынашивают своих детенышей, неосознанно стремясь к физическому удовлетворению. Обычно безмятежно неопрятные, даже запущенные, не ценят прелестей тонкой любовной игры и изящных поз. Питают слабость к земному многоцветью еды, солнца, крепкого сна, материнских забот и страстных ласк. В них скрыто неуловимое великолепие, горячее и буйное, как величие львиц.

Она поцеловала сестру, почесала свою голую руку, сказала, что рада меня видеть и не пройти ли нам в дом, кофе как раз готов.

В доме было не убрано, повсюду лежал потрепанный травянисто-зеленый ковер, и громоздилась викторианская мебель черного дерева, вся исцарапанная, с обивкой выцветшей и в пятнах. Кристина внесла кофе в белых кружках – густой, терпкий и очень вкусный.

Потом она устроилась на диване, подвернув под себя загорелые ноги, и сказала:

– Я тут подумала, что Лорели Хату подыскивает себе работу, и она могла бы бывать здесь днем за двадцать пять в неделю, а мне, может, удалось бы получать сорок – сорок пять, устройся я официанткой в Кариби, но тогда придется ездить туда и обратно, а с нашим садом все в порядке, да еще шесть долларов я получила на прошлой неделе от Геса за крабов, так что, похоже, вся эта затея не стоит труда, пока с тем, что ты присылаешь, мы вполне справляемся. Но временами бывает одиноко, и поговорить-то не с кем, кроме маленьких детей.

– Ты разобралась с налогами?

– Я сама отвезла деньги, и мистер Олин объяснил мне, откуда набежали эти полпроцента в месяц. Квитанция там, в хлебнице, сестричка.

– Кристина, ну а как вообще все, насчет работы и прочего?

Она ответила Кэтти с легкой улыбкой:

– Макс все еще бывает здесь.

– Ты же собиралась его выгнать.

– Я еще не решила окончательно, – вздохнула Кристина. Потом оглядела меня: – Вы работаете вместе с Кэтти, мистер Макги?

– Нет. Мы познакомились через Чуки Мак-Колл. У меня тут одно дело, немного дальше, вот я и подвез вашу сестру.

Ни с того ни с сего Кэтти спросила:

– Ты выбросила папины письма из армии, когда разбирала мамины вещи?

– Думаю, что нет. Зачем они тебе понадобились?

– Хочу перечитать еще раз.

– Если они где и лежат, то скорее всего в сундуке в задней комнате, где-нибудь сверху.

Кэтти вышла. Я слышал ее быстрые шаги по деревянным ступеням.

– У вас с ней роман? – спросила Кристина.

– Нет.

– Вы женаты?

– Нет.

– Официально она еще замужем за Керром, но она может потребовать признания фактического развода и через полгода будет свободна. Она сильная, красивая и умеет работать. Сейчас выбита из колеи, но тот, кто подарит ей немного радости, увидит совсем другую женщину. Она умеет любить и, когда счастлива, все время смеется и поет.

– Похоже, ее выбила из колеи история с Джуниором Алленом?

Она удивилась.

– Вы все о нем знаете?

– Думаю, почти все.

– Вы, должно быть, очень ей понравились, если она рассказала вам о Джуниоре. Кэтти старше меня годами, но моложе душой. Она плохо разбирается в людях. Я хотела выставить его отсюда. Все смешки да улыбочки, а глаза холодные. Потом он взялся за нее, вскружил ей голову, и тогда уж стало поздно гнать. Поздно было даже рассказать ей, как он лапал меня при любой возможности и хохотал в лицо, когда я называла его разными словами. Я знала, он околачивается здесь не просто так. Он искал, это было видно. Но что и где, я не знала. Он подло с ней обошелся, мистер Макги, а потом смылся. Лучше бы он никогда здесь больше не появлялся. Но он вернулся с нашими деньгами, стал жить с богатой женщиной, и с этим ничегошеньки нельзя было поделать.

– А полиция?

– Полиция? Что бы он там ни нашел, один раз это уже было украдено. А полиция никогда не жаловала семью Бэрри. Когда твой отец умирает в тюрьме, начинаешь смотреть на полицию исподлобья.

– Когда Аллен в последний раз здесь показывался?

Безмятежное лицо напряглось, она вся сжалась от неожиданного подозрения:

– А вы случайно не из полиции?

– Нет. Ничего похожего.

Кристина молчала, ее подозрения таяли. Наконец она слегка кивнула:

– Он приезжал и уезжал. Они вместе уплывали на его катере или жили на ее вилле. А около месяца назад катер исчез, и она осталась одна. На воротах ее дома – объявление о продаже. Она почти не выходит и, говорят, в последнее время много пьет, так что оно, может, и к лучшему, что Джуниор Аллен отбыл.

– Может, и для Кэтти это к лучшему.

– Он позорил ее. Люди видели, что происходит. Они знали, что Керр ушел от нее, а Джуниор Аллен обзывал разными словами, и все это слышали. Над ней смеялись. Однажды я до крови расцарапала одному морду, так что при мне уже больше не смеются. Что Кэтти точно не нужно, так это новые неприятности. Помните об этом. Я не уверена, что какая-нибудь очередная соломинка не переломит ей спину.

– Я не собираюсь доставлять ей неприятности.

– Она теперь хорошо выглядит. Хрупкая, как девочка. – Кристина вздохнула. – А я, похоже, все толстею и толстею.