Страница 99 из 127
Большое место в договорах с немцами занимали чисто торговые вопросы: пути, которыми должны следовать иностранные гости, порядок уплаты долгов, единство мер и весов, размеры торговых пошлин и так далее.
При политической раздробленности Русской земли дипломатические отношения не могли ограничиться только теми или иными отношениями с соседними государствами.
Особое значение приобретали дипломатические отношения между отдельными княжествами, на которые распалось Киевское государство.
Урегулирование мелочных споров и взаимных претензий между мелкими государями — вотчинниками — составляет главное содержание этой дипломатии. Лишь временами князья объединяются перед лицом общей опасности.
Уже вскоре после смерти Ярослава установилась практика разрешения междукняжеских споров на таких же снемах (съездах), на каких разрешались международные конфликты. На снемы съезжались заинтересованные князья и в общем шатре, «сидя с братьями своими на одном ковре», совместно с наиболее доверенными дружинниками, обсуждали все очередные вопросы.
Этим путем разрешались поземельные споры. На съездах решались общие военные предприятия. В 1103 году на Дол обском съезде Владимир Мономах и его двоюродный брат Святополк Изяславич, после длительных споров, в которых принимали активное участие их дружинники, сговорились об общем походе на Половецкую землю.
На съездах же принимались и общеобязательные для всех союзников правовые нормы: так, на общем съезде сыновья Ярослава утвердили дополнения к «Правде» их отца.
Таким образом, на съездах устанавливались принципы общей политики, обязательной для всех князей. На Любечском съезде, который попытался разрешить споры из-за волостей, было провозглашено прекращение феодальных усобиц: «Почто губим Русскую землю, сами на себя котору делая?» — заявляли князья. Тогда же, по-видимому, было принято решение, что князь, нарушивший постановление о том, что «отныне имемся по едино сердце!», лишается волости (княженья), а боярин — головы.
Решения съездов, подобно международным постановлениям, скреплялись крестным целованием. Участники соглашения брали на себя обязанность силой проводить его в жизнь, памятуя об общей пользе.
Действительно, когда после Любечского съезда один из его участников, князь волынский Давид Игоревич, вероломно захватил и ослепил галицкого князя Василька, то прочие князья, участвовавшие на съезде, во главе с Владимиром Мономахом, выступили против него и его соумышленника князя киевского Святополка Изяславича.
Со Святополком они вскоре помирились, потребовав, чтобы он принял участие в карательной экспедиции против Давида, а самого Давида заставили явиться на новый снем. Здесь было решено отнять у него Владимир-Волынский, «затем, что ты вверг нож в нас, чего не бывало в Русской земле!»
Наряду со снемами в силе были и соглашения между отдельными князьями. Характерно, что и в таких случаях к дипломатическим переговорам привлекались третьи лица — союзные князья и их дружинники.
Иногда посредниками выступали женщины из княжеской семьи. Так, мачеха Владимира Мономаха, вдова его отца Всеволода, по просьбе киевлян, примирила своего пасынка с киевским князем Святополком. Владимир «преклонился на просьбу княгини, потому что чтил ее, как мать, отца ради своего».
Очень крупную роль играли в переговорах церковные феодалы — епископы и настоятели монастырей. В переговорах между Владимиром Мономахом и киевлянами, кроме его мачехи, принимал участие и митрополит, и это тоже оказало влияние на его решение, потому что он «и митрополита также чтил, сан святительский, и не преслушал мольбы его».
Епископы постоянно выступали в качестве послов. Среди них были выдающиеся дипломаты. Такие черты наблюдаются, например, у черниговского епископа Порфирия, который в 1187 году был посредником между рязанскими князьями и владимирским великим князем Всеволодом Большое Гнездо, «милость прося у него, дабы умирить его с рязанцами». При содействии обманутого им владимирского епископа Луки это ему удалось, и он сам, по просьбе Всеволода, поехал с его дружинниками в Рязань с «миром». Но в Рязани он повел свою линию, «утаився от Всеволодовых дружинников», так как его симпатии лежали всецело на стороне Рязани, которая входила в состав его епархии.
Он действовал, по словам владимиро-суздальского летописца, «не по-святительски, но как переветник и лжец» и «инако изворотил речь», то есть проявил те свойства, которые в последующие века долгое время считались основными качествами настоящего дипломата.
Договоры между князьями нередко заключались непосредственно в присутствии епископов или в стенах почитаемых монастырей.
Все это давало широкую возможность духовенству вмешиваться в международную политику.
Характерен случай, имевший место в 1127 году, когда игумен одного из киевских монастырей, Григорий, при поддержке созванного им церковного собора понудил киевского князя Мстислава Владимировича нарушить договор с черниговским князем, заявив: «на мне пусть будет грех, если преступишь крестное целование». Мстислав сотворил волю духовенства и, по словам летописца, раскаивался в этом всю жизнь.
В тех случаях, когда князья не принимали участия лично в ходе переговоров, дипломатические отношения осуществлялись посредством послов.
При отсутствии налаженных сношений и элементарной безопасности в пути вопрос о неприкосновенности послов был одним из наиболее важных. В Смоленском договоре 1229 года устанавливается двойная вира (плата) за убийство посла. Точно также и Новгородский договор 1270 года за убийство новгородского посла требует двадцать марок серебра и столько же за немецкого посла вместо обычных десяти марок.
Указанные оговорки не всегда были излишними. Когда в 1223 году к русским князьям, выступившим в поход против монголо-татар, пришли татарские послы, то они были перебиты.
Впрочем, в данном случае между русскими и монголо-татарами было состояние войны, что могло оправдать в глазах русских князей поступок, нарушающий основной закон международного права.
Еще чаще послы подвергались насильственному задержанию. В 1142 году, например, послы новгородские были задержаны в Южной Руси, потому что не сговорились с киевским князем относительно того, кто будет князем в Новгороде. Также поступали владимирские великие князья и другие.
При сношениях между русскими князьями послы пользовались содержанием и средствами передвижения (корм и провоз) за счет того князя, к которому они были посланы,— обычай, который, может быть, следует возводить к византийской традиции.
Помимо исполнения своих прямых обязанностей в переговорах послы содействовали распространению различных сведений международного значения. При отсутствии каких-либо других способов внешнеполитической информации эта роль дипломатических представителей являлась явно существенной.
Поэтому Владимир Мономах и рекомендовал своим сыновьям оказывать честь и послу и купцу, «ибо они, ходя мимо, по всем землям прославляют человека либо добрым, либо злым».
После завоевания и опустошения Русской земли монголо-татарами международное значение русских княжеств очень пошатнулось.
Юго-Западные русские земли подпали постепенно под власть великих князей литовских и Польши и на долгое время утратили свою самостоятельность. Северо-Восточная Русь, отрезанная Литвою и немецкими рыцарями от общения с Западной Европой, угнетенная татарским игом, которое не только давило, но и оскорбляло душу народа, была почти совершенно оторвана от общения с другими народами.
В течение XIV и даже первой половины XV века международные отношения Северо-Восточной Руси ограничивались почти исключительно Золотой Ордой, Византией, Литвой и торговыми сношениями Новгорода с немецкой и шведской Прибалтикой.
Связь Северо-Восточной Руси с Византией поддерживалась зависимостью русской церкви от константинопольского патриарха. Отношения с Литовским великим княжеством определялись почти исключительно необходимостью обезопасить русские земли от наступления литовских феодалов. Сношения Новгорода с прибалтийскими городами, объединившимися в XIV веке в сильный Ганзейский союз, велись в тех же направлениях, какие намечались в договорах двенадцатого и тринадцатого веков.