Обреченные

Атагуальпа, кряхтя, нагнулся и стал рыться в сумке, стоящей у него в ногах. Когда он разогнулся, в руке у него был дешевый пластмассовый механический карандаш. Такие на фабриках Соединенных Штатов выпускают десятками тысяч. Величественным жестом он подал Биллу карандаш через окно. Билл машинально взял его. Это еще что такое? Он посмотрел на подарок. На карандаше было выгравировано: «Друг Атагуальпы». Его душил смех. Ему так хотелось расхохотаться, что он готов был свалиться в пыль, держась за бока и хватая ртом воздух. Он понял, что лицо его побагровело.

– Не говорите потом, сеньор Дэнтон, будто Атагуальпа неблагодарный человек. Берегите этот карандаш, храните его в надежном месте. Атагуальпа никогда не забывает оказанной услуги.

Биллу удалось поклониться, должным образом поблагодарить Атагуальпу и выразить ему свою признательность.

Атагуальпа принялся быстро распоряжаться. Охранник, пустивший в ход оружие, развернулся и попытался удрать. Остальные схватили его. Все произошло быстро, жестоко и безжалостно. Билл отвел глаза от происходящего и заметил, что юная миссис Герролд сделала то же самое. Пепе наблюдал за всем с благоговейным ужасом. Когда глухие, чмокающие удары прекратились, пистолет и кобуру бросили во вторую машину. Карманы бесчувственного охранника обыскали, нашли несколько песо и отобрали. Его отволокли по диагонали через дорогу, по серой, засохшей грязи, и выкинули с глаз долой за придорожные кусты.

– Моим ребятам не терпится услужить, – проквакал Атагуальпа, обращаясь к Биллу. – Кто будет сопровождать больную сеньору?

– Ее сын, разумеется, и невестка – та девушка со светлыми волосами.

Джон Герролд пришел в себя. Пошатываясь, он поднялся на ноги, вытирая тонкую струйку крови, текшую из-за уха на воротник рубашки. Когда жена подошла к нему, Джон оперся на нее всем своим весом; глаза его были затуманены.

Как только охранники стали вытаскивать носилки из пикапа, Джон Герролд хрипло запротестовал. Билл схватил его за руку и, понизив голос, сказал:

– Все в порядке. Вы и ваша жена поедете с ней. Он позаботится о том, чтобы вы попали к врачу. Только держите рот на замке.

Лежащую без сознания женщину очень бережно и осторожно уложили на заднее сиденье второй машины. Охранники, которым не хватило места, пересели в головную машину. Молодоженов вежливо препроводили во вторую машину.

Атагуальпа высунулся из окна:

– Сеньор Дэнтон, доктору намекнут, что ему очень не повезет, если он не сумеет привести сеньору в чувство.

– Сердечно вам признателен.

– Это я вам признателен, сеньор.

Большие машины по сходням вползли на паром. Команда поразительно расторопно убрала сходни. Когда паром пересекал речушку, рабочие так энергично тянули канат, что тяжелая посудина ощутимо кренилась набок.

Билл не отрываясь смотрел на паром. Вот он причалил. На сей раз остановился дальше от берега, чем в прошлый рейс. На солнце засверкали лопаты. Рабочие копали с маниакальным усердием. Черные седаны походили на блестящих жуков.

– Парень, не зря говорят, что дуракам везет, – раздался голос позади.

Билл повернулся и сверху вниз посмотрел на грубое лицо коротышки Бенсона. Видимо, произошедшее задело его за живое.

– Да уж, – откликнулся Билл: – Я не знал, что в меня будут стрелять. Думал, худшее, что мне грозит, – хорошая взбучка.

– Что он такое тебе дал?

– Вот что. – Билл показал ему карандаш.

– Разрази меня гром! Двухгрошовый карандашик. Друг Атагуальпы, ничего себе! Горилла черномазая. Братишка, кажется, ты неплохо знаешь эту страну. Уж кому и знать, как не тебе: мексикашки сначала стреляют, потом думают, а стрелять они начинают сразу, как вырастают настолько большими, чтобы носить пушки.

Билл посмотрел на коротышку и отвел глаза в сторону. Бесполезно пытаться достучаться до его ограниченного сознания, даже стараться объяснить, что нет на свете более порядочных и вежливых людей, чем мексиканцы. Причем порядочность и тактичность у них врожденные. Правда, Мексика – страна бедняков и великих лишений. Но из этой бедности произрастают люди, исполненные подлинного величия... впрочем, попадаются и настоящие язвы общества, вроде индейца, который называет себя Атагуальпа. Они исповедуют политику ненависти, слепого национализма и расизма.

Люди, подобные Атагуальпе, в изобилии встречаются в кварталах городской бедноты в долине Рио-Гранде. Политики вроде Атагуальпы чаще всего пользуются поддержкой в северных провинциях. Там особенно разителен контраст между Мексикой и богатым северным соседом: граница слишком близка.

Нет, такого, как Бенсон, бесполезно провести по главной улице мантуанской деревни в тот час, когда голубеют тени, – он все равно не увидит ничего, кроме грязи и отбросов. Хижины маленькие, с глинобитными полами. Руки женщин бесконечно шлепают тесто, делают лепешки-тортильяс, а в сумерках в хижинах всегда царят любовь, согласие и лад.

Подобные Бенсону считают Мексику лишенной возраста, статичной, вечно сидящей на корточках и предающейся мечтам о завтрашнем дне – macana. Но Билл знал, какой рывок, по-настоящему мощный рывок, совершила страна в последнее десятилетие. Образование, освоение заброшенных земель, индустриализация. Правда, многие силы тянут страну назад. Коммунисты сеют раздор, словно мухи над отбросами. Да и надменные туристы не способствуют росту любви к могущественному северному соседу. Но если великие умы нации сумеют преодолеть трудности и в оставшийся отведенный им срок успеют достичь результата, тогда Мексика, пробуждающийся великан, сможет занять достойное место в ряду демократических держав.

Билл вздрогнул: наступила реакция. В ушах у него все еще слышалось ноющее жужжание пули. Она прошла на волосок от его головы. Гордиться тут нечем: по существу, его поступок иначе как глупостью не назовешь. Он поставил под удар все, что создавал отец в течение двадцати лет. Но ему невероятно повезло – он вышел сухим из воды, да еще стал «другом» Атагуальпы. Что-то в серьезных глазах той девушки...

Он чувствовал себя так, будто вследствие этого происшествия пробудился от спячки. В голове у него словно что-то щелкнуло, сложилось по-новому. Интересно, сумеет ли он теперь сохранить прежнюю умиротворенность, так же ли будет довольствоваться работой и планированием дел на ранчо?

Бенсон отошел прочь. К Биллу придвинулся Пепе:

– Знаешь, amigo, кажется, я не доживу до старости. У меня чуть сердце не разорвалось.

– Вдобавок к той сердечной ране, которую нанесла тебе одна дама.

– Билл, мне кажется, не стоит рассказывать об этом твоему отцу.

– Я расскажу. О таких вещах он должен знать.

– Ай! Ничего себе поездочка за запчастями! Надо успокоиться, за теми высокими близняшками-блондинками понаблюдать. Ну и фигурки! Просто великолепные! Как это возможно, чтобы они принадлежали тому коротышке с помятым лицом?

– Может, он очень богат. Или разбивать пару не разрешается.

– Когда они начали стрелять, блондинки заволновались, хотя и не слишком, – просто стояли и глазели издалека. А маленький человечек с помятым лицом исчез за деревом; по-моему, очень умно поступил.

– А ты?

– Оказалось, что на полу в кузове пикапа валяется гаечный ключ. Он сам запрыгнул ко мне в руку. Поверь, я его не поднимал! Не знаю, зачем я держал его. Если бы они тебя убили, это помешало бы мне быстро убежать. Двое голубых красавчиков на маленькой машинке быстро уехали и до сих пор не возвращаются. Девица в желтом платье пряталась за машинами. Хитроглазый коротышка бросился в канаву, заслышав выстрел. Все проявили мудрость, кроме тебя, Билл.

– А зато теперь я стал другом Атагуальпы. Пойдем взглянем на избитого охранника: может, ему нужна помощь.

Они подошли к охраннику. Несколько детишек держались на почтительном расстоянии и серьезно рассматривали человека без сознания. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Они схватили его под руки и оттащили в тень. Он застонал и поднес руки к глазам.