Страница 5 из 160
Отсутствовать на заседаниях Верховного Совета для меня было привычно. Я был генеральным директором завода, который в одночасье лишился союзных заказов. Надо было думать, как прокормить людей. Не полагаясь на память, на днях решил проверить по парламентским протоколам, был ли я в Киеве 24 августа 1991 года. Оказалось, что да, я таки был на всех заседаниях внеочередной сессии Верховного Совета Украинской Советской Социалистической Республики и голосовал за «Проект постановления Верховного Совета УССР о провозглашении независимости Украины». Это произошло в 17 часов 57 минут и отражено в соответствующем протоколе. В голосовании приняли участие 360 депутатов. За проголосовали 321, против - 2, воздержались - 6 и не голосовали - 31.
Несложное расследование показало, что автором и первым распространителем ложного слуха обо мне был не кто иной, как Левко Лукьяненко, Бог ему судья. Усматриваю две причины. Первая и главная: у этого достойнейшего человека есть упомянутая слабость - ему нужны враги украинского дела, и он неутомимо заносит в их число кого попало. Вторая причина: он был чрезвычайно возбужден в тот исторический момент и воспринимал происходящее вокруг него не совсем адекватно. «Это было для меня и нашей группы,- рассказывает он в одном из своих интервью, - самым большим праздником в жизни. Мы радовались, обнимали друг друга. Разочарованной осталась небольшая группа депутатов коммунистической фракции - человек 50, заядлые коммунисты, которые воспринимали провозглашение как неприятность. Помню, что среди них был Леонид Кучма…».
Здесь соответствует действительности только то, что «радовались, обнимали друг друга». К чести коммунистов, среди них разочарованных оказалось не «человек 50», а 31. По этому поводу один из депутатов - Александр Сугоняко - теперь вспоминает: «У меня самого радость была с грустью. Грустно оттого, что коммунисты проголосовали за независимость».Не знаю, задаст ли кто-нибудь когда-нибудь этому человеку такой вопрос: «За независимость Украины некоторые украинские коммунисты выступали задолго до 24 августа 1991 года - и поплатились жизнью, так что никто даже не знает, где их могилы. Вам тоже грустно, что и они были в числе страдальцев за Украину?»
За год до этого в Киеве, на площади Октябрьской революции, бунтовали студенты. Понимал ли я тогда, к чему все движется? С трудом. Я был занят другим. Если скажу, что жил этими событиями, как жили, допустим, Чорновил или Драч, то погрешу против истины. Разговоры о новом союзном договоре, которые инициировал Горбачев и против чего в общем и целом возражал Ельцин, - это по большому счету меня мало интересовало. В то время мало кто думал, что произойдет такое событие, как развал Советского Союза и «парад суверенитетов». Кстати, когда россияне упрекают Украину, что она была той республикой, которая показала пример всем, то, как бы мне ни хотелось, чтобы так и было, я всегда напоминаю, что нас опередила Россия: она фактически провозгласила свою независимость в июне 1990 года. 12 июня в Москве была принята Декларация о государственном суверенитете Российской Федерации. И только 16 июля того же года народные депутаты Верховного Совета УССР приняли Декларацию о государственном суверенитете Украины.
Так что мы можем считаться более молодой демократией, чем российская.
8 октября 1991 года был принят закон о гражданстве Украины. Он не допускает двойного гражданства. Но предложения и даже требования двойного гражданства с Россией звучат до сих пор. Более того, двойное гражданство пообещал во время президентской избирательной кампании 2004 года Янукович. Многие и сейчас могут думать, что он сделал это чуть ли не по моей команде. Нет, это было его собственное решение, и отнесся я к нему крайне отрицательно. Я понимаю, что России может быть выгодно иметь в числе своих граждан миллионы жителей Украины, учитывая, что одной из главных российских проблем становится нехватка квалифицированной рабочей силы, а в Средней Азии и на Кавказе ее не найдешь. Но Украине, с точки зрения ее коренных национально-государственных интересов, двойное гражданство совершенно ни к чему.
Думаю, каждому понятно, почему я крайне эмоционально откликнулся на заявление Януковича.
В те дни я получил несколько «писем трудящихся», в которых поднимался вопрос правопреемственности. В чем смысл этой проблемы?
У Советского Союза были огромные долги, и одновременно ему были многие должны. Но кто ходил в должниках - известно. Вот недавно Путин простил Ираку 8 миллиардов, 9 миллиардов - Сирии. Но сказать: «Прощаю всем, кому задолжал Советский Союз», постсоветская Москва не могла. Надо было отдавать. Запад видел, что ни Украина, ни остальные бывшие советские республики отдавать не будут - не из чего отдавать. Тогда Россия предложила себя на роль единственной правопреемницы Советского Союза, берущей на себя все его обязательства и права, в том числе - на заграничную собственность и розданные им кредиты.
Украина, правда, на такой вариант не соглашалась. Но на нас давили международные финансовые институты. Их интересовало одно: получить назад свои деньги. Все прекрасно понимали, что только Россия с ее нефтью и газом способна рассчитаться, что и происходит в ускоряющемся темпе. Мы же, несмотря на все давление, так и не согласились с нулевым вариантом, то есть с тем, что Украина не должна участвовать ни в выплате, ни в получении своей доли долгов, а также бывшей советской заграничной собственности и других активов. Мы готовы были взять на себя ответственность за соответствующую часть внешних долгов Советского Союза. Но тогда нам должны были бы отдать пропорциональную часть золотовалютного резерва, алмазного фонда, огромной собственности за рубежом. И, конечно, часть того, что задолжали Советскому Союзу другие страны. Часть этих долгов относится к категории безнадежных. Тем не менее это многомиллиардные активы. Что-то из них так или иначе мы могли бы себе вернуть.
Но в этом вопросе мы оказались одни. Нас не поддержали остальные члены бывшей советской «семьи народов». Все бывшие республики сразу подмахнули нулевой вариант. Мы все время пытались найти с Россией общий язык по этому вопросу. Мы предлагали: отдайте нам хотя бы часть зданий за рубежом, чтобы мы могли разместить там свои посольства и другие учреждения. Наша доля в советской экономике составляла 17 процентов. Вот и отдайте нам 17 процентов зарубежной собственности. Было даже подписано на сей счет соглашение на уровне премьер-министров. Но Россия стала тянуть время. В Москве все не могли определить, какие объекты подлежат передаче Украине. Так мы ничего и не получили. Пришлось самим покупать здания для размещения посольств и представительств.
Мне это было обидно не только по-государственному, но и, так сказать, по-человечески. Тем более мы же видели, что происходит с бывшей советской собственностью за рубежом - как она растаскивается, распродается. Когда видишь огромные территории и здания посольств бывшего Советского Союза в Берлине (там целый город!), Пекине, Праге и других столицах, то понятно, какие возникают чувства. Сначала съедим твое, потом - каждый свое.
17 февраля
13 октября 1992 года я выступил перед Верховной Радой Украины с моей первой премьерской речью. Напомню ее не только читателю, но и себе по парламентской стенограмме. Не всю, конечно.
«Как вы слышали, вчера президент Украины предложил мне возглавить правительство. Вы понимаете, что ни времени для подготовки выступления, ни, если говорить откровенно, желания у меня не было. Четко сознаю, что нарастающая волна народного недовольства может смыть новое правительство, которое не успеет сделать даже первых шагов. Я не могу в нынешней ситуации выбрать удобную позицию критика или арбитра. Нужно взять на себя ответственность за непопулярные действия правительства, а не прикрываться объективными трудностями, тяжелым наследством, которое досталось нам от бывшего Союза.
Экономика Украины подошла к той черте, когда нужно говорить уже не об экономическом кризисе, а о катастрофе: обвальное, неуправляемое и почти непрогнозируемое падения рубля, а еще больше - купона, начало обвального роста цен на энергоносителе и как следствие - паралич нашей енергозатратной промышленности, обнищание населения и угроза цепной реакции забастовок. Любые, даже самые энергичные и правильные действия нового правительства уже не смогут улучшить ситуацию в ближайшее время».