Страница 118 из 160
Обывательские разговоры - они и есть обывательские разговоры. Но когда они проникают в СМИ, когда целые издания и телевизионные каналы специализируются на таком материале, в общественное мнение вносится как бы зараза. Оно становится готовым воспринять любую чушь, которую услышит от какого-нибудь популиста или просто шарлатана.
Что происходит в той же Венгрии? Люди протестуют против лжи, их возмущает, что лидеры государства их сознательно обманывают, кормят заведомо невыполнимыми обещаниями. Но сначала-то масса охотно верит им!
А что делается у нас? В начале прошлого года немало людей поверило новой власти, что еще чуть-чуть - и она приведет Украину в Европейский Союз. Фантазии, выдумки, дезинформация создают почву и для обывательского цинизма. Люди начинают думать, что для всех политиков нет ничего святого, что они способны совершать самые невероятные поступки и действия. Правда, сами политики тоже дают немало поводов и оснований для распространения настроений цинизма. Чейни «наехал» на Россию за ее отношение к демократии, за давление на прессу, за попытки использовать газ и нефть в экспансионистских целях - и тут же куда отправился? В Туркменистан и Казахстан. «Вот тебе и вся политика», - скажет простой человек, и ведь он будет прав в своем негативном чувстве.
Или вот такой авторитетный политик, как Владимир Литвин, выступает с прогнозом. Да, с катастрофическим прогнозом. Невольно привыкаешь, что раз политик делает прогноз, то непременно - катастрофический, то есть, опять же, обывательски-фантастический. Так человек бессознательно стремится привлечь к себе больше внимания. По словам Литвина, Украину ожидает одно из двух: или развал страны, или диктатура. Или даже война - это, если не ошибаюсь, третий вариант.
Не вижу никаких предпосылок ни для одного из этих вариантов. Никакого развала страны быть не может. Объяснить, почему? Назову только одну причину. Между западом и востоком, конечно, большие различия, но нет таких противоречий, которые могли бы разрешиться только «разводом». Те пункты, по которым обычно нагнетается распря, надуманны. Это демагогия, пропаганда, «политтехнология». Вопрос о статусе русского языка, о вступлении в НАТО, о том, кто будет премьер-министром: Тимошенко или Янукович - не те вопросы, которые могут разбросать украинцев не просто в разные стороны, а в разные страны. Политики могут вырывать чубы друг у друга, но простые люди этим никогда заниматься не станут.
Я не люблю и не умею мудрствовать. Я доверяю своим чувствам, своей интуиции. Так вот, у меня, как у всех моих односельчан, с детства есть одно чувство. Не мысль, а именно чувство: что есть Западная Украина и есть Восточная Украина и что только вместе они составляют всю Украину. При всех различиях! Без одной нет другой. Мне было бы не по себе без Западной. У нас в селе ее так и называли: Западная. Не Западная Украина, а просто: З а п а д н а я. Откуда появился этот новый человек в Чайкино? Да из Западной. Куда уехала такая-то? Да в Западную, замуж вышла за «западенца».
И это при том, что нас нельзя еще назвать такой единой нацией, как те же поляки. У нас особое единство - единство в разности. В связи с этим я жалею, что у нас мало делается для того, чтобы восточные украинцы лучше знали историю западных, да и наоборот. История обеих частей Украины, но особенно Западной, не только трагична, но очень интересна. Я много думал об этом во время работы над книгой «Украина - не Россия». И не надо натяжек, не надо вранья. Невозможно согласиться, когда говорят (по праздникам) о том, например, что во время Второй мировой войны наши отцы боролись за Украину. Они боролись за страну, которая называлась Советским Союзом. А за Украину боролась Западная - так она считала, такой была пропаганда ее вождей. Она вошла в Советский Союз, в Украинскую ССР в 1939 году, и для нее это было несчастьем. Однозначно. Иначе она не могла воспринимать то, что стала творить с нею советская власть.
Были уничтожены даже западноукраинские коммунисты, практически все, до единого человека, вся их партия. Интеллигенцию частично тоже уничтожили, остальных отправили в русские снега. Потом пришли немцы. Многие украинские националисты встречали их хлебом-солью. Бандера, его соратники и союзники собирались создать - ни много ни мало - независимое Украинское государство. За это одни попали в немецкие концлагеря, другие - под расстрел. Оставшиеся на свободе стали воевать на два фронта - и против советских, и против немцев.
На востоке и в центре Украины эта страница истории до сих пор многим не очень понятна. Ее никак не могут «переварить», не знают, что с нею делать. Но большинство не считает, что из-за этого было бы полезно расколоть страну. И я отношу себя к числу этих людей, хотя ни при каких обстоятельствах не могу принять зверства партизан-националистов, как, впрочем, и коммунистов.
Что было бы очень полезно, так это меньше слушать политиков-демагогов и больше - добросовестных историков.
11 мая
Стремление российской стороны диктовать нам свои условия в какой-то мере просматривалось всегда. Это не тайна, и в таком поведении нет ничего удивительного или обидного для нас. Для меня по крайней мере. Всякий, у кого есть хоть малейшая возможность навязать кому-то свои правила игры, обязательно пользуется ею. Так случается и в бытовых отношениях людей, и в межгосударственных. Более того, нередко можно видеть, как то или иное лицо, та или иная страна пытается задать тон разговора, не имея для этого никаких оснований. Это называется блефованием или нахальством, которое, как известно, города берет. А если учесть, какая цена на нефть и газ стояла все эти годы и как Украина зависела от российского рынка, то понятно, что российской стороне было нелегко с первых же слов любого делового разговора взять единственно правильный тон - тон равноправия и взаимной выгоды. Но должен сказать со всей прямотой, что стремление России первенствовать никогда не перехлестывало через край. Ответственные представители России все-таки всегда знали меру. И чем выше был представитель, тем ровнее, уважительнее он держал себя с украинским руководством.
Как вел себя я? Солженицын изображает меня и Кравчука какими-то беспредельными наглецами и шантажистами, которые только то и делали, что заставляли Ельцина капитулировать перед собой: «За все время Ельцина ни одна его встреча с украинскими президентами не обошлась без капитуляций и уступок с его стороны».
В этих словах не только полное незнание фактической стороны дела, но и полное непонимание природы международных отношений вообще и российско-украинских - в частности. Так о международных отношениях рассуждают в трамваях, банях, на пляжах, когда спадает жара и люди обретают возможность шевелить языками.
Как же я вел себя и с Ельциным, и с Путиным на самом деле? Важное место в моих разговорах занимала, как ни странно покажется Солженицыну, тема российской выгоды. Мы разные люди. В чем-то Ельцин с Путиным сильнее меня, в чем-то сильнее я. У каждого свои преимущества, связанные с биографией, происхождением, образованием, спецификой президентской работы.
О моих слабых сторонах скажут (и уже сказали столько, что оставшейся жизни не хватит, чтобы все прочитать) другие, а о сильной стороне скажу здесь я сам. Моей сильной стороной являлось то, что я очень хорошо знал конкретную экономику как Украины, так и России. Все нити, связывающие эти две экономики, были передо мной, как на ладони. Поэтому я подробно рассказывал Ельцину, а потом Путину, какие конкретные последствия для российской экономики будут иметь обсуждаемые нами сделки, если мы договоримся, и какие - если не найдем общего языка. Мои выкладки они могли в любой момент проверить у своих специалистов - и не было случая, когда они, российские специалисты, доложили бы, что Кучма что-то преувеличивает или приуменьшает, где-то лукавит или блефует. Так мой собеседник убеждался, что я слов на ветер не бросаю, и следующая встреча проходила уже в более дружественной и деловой атмосфере.