Страница 12 из 73
Мой клиент из «Блэкстока», Боб Булл, хотел «откровенно, карты на стол, никаких камней за пазухой» потрепаться о том, «как потенциальные потребители воспримут широчайшее освещение ареста Ребекки Ричардс средствами массовой информации». В приблизительном переводе это означало «Выручай, я обосрался». У него был новый генеральный директор — Роджер Кнопф — он только что прилетел из Акрона, и ему не нравилась реклама, которую мы снимали. Более того, он почти наверняка был членом Церкви Алабамы «Всех грешников ждут вечные муки в адовом огне», и вряд ли одобрил бы разразившийся вокруг Ребекки скандал. Боб не зря перепугался. То, что дела могут обернуться именно так, я объяснил ему аж за два месяца до того, как он прибрал у себя на столе и заново переписал свое резюме.
Кэрри не особенно рвалась что-либо обсуждать, но она очень хотела, чтобы вернулась наша прежняя жизнь. А я поставил ее «в режим ожидания», потому что был выше головы завален делами. И еще потому (если уж честно), что старался отложить подальше нелегкий труд, которого требовало налаживание наших отношений.
Так, еще Тодди, которая хотела точно назначить день, в который я скажу Кэрри, что ухожу от нее — и, к слову, она подробно расписала мне просто чудесную квартирку, которую разыскала неподалеку от Слоан-стрит: всего лишь около миллиона, ну разве можно найти что-ни-будь удачнее?
До сих пор не пойму, почему я так запустил отношения с Тодди? Лола, моя совесть, считала ее ограниченной, цепкой и заклятым врагом добра и истины во всех отношениях и проявлениях. Такой Тодди представала перед большинством людей — именно такую цену она платила за свои безмерные амбиции. Она была хорошим продюсером, но вместо того, чтобы использовать свои способности и пробиваться наверх естественными дорогами, она врубала ракетные двигатели на полную и наскоро прикапывала всех, кого угораздило оказаться в зоне взрыва. За три месяца до съемок для «Блэкстока» руководитель ТВ-подразделения ушел. Еще до того, как мы с Максом успели набросать список требований к его преемнику, Тодди уже заявила о себе. Она просто потрясающе продавала себя. Макс до этого замечал только ее ноги — и теперь был в шоке. Я, в общем, тоже, но принимать решение не хотел — я-то видел не только ноги, поэтому не считал свое мнение объективным. Право звонка ей я предоставил Максу.
Я надеялся, что теперь, когда она достигла вершины, она ослабит хватку на моей глотке. Должно быть, так же считали соратники Сталина: «Ну вот его мечта и свершилась — и теперь, когда Политбюро ходит перед ним по струнке и выполняет любой его приказ, товарищ Иосиф наконец откроется нам с хорошей стороны». Они совершили самоубийственную ошибку — и я тоже. После того, как она размазала кого-то из своих ассистентов по стенке так, что довела человека до состояния рыдающей амебы, я посоветовал ей обходиться с людьми помягче.
— Ты что, не понимаешь, что ли? — заявила она. — Мне всего лишь двадцать девять. Мне приходится доказывать, что я могу выполнять эту работу. А они должны уважать меня.
— Тодди, да ты всех уже затерроризировала.
— Видишь ли, Грег, это пока работает.
Лично я думаю так: то, что Лола и остальные считали злобностью ради злобы, на самом деле было искренним желанием Тодди оказаться самой лучшей. Она вкладывала максимум усилий во все, что делала.
Во все.
Например, в офисе частенько говорили, что все до последней пылинки лучше всего высасывают пылесосы «Электролюкс». Но потом появилась Тодди.
Тодди Глак: Тупо сидеть и ждать было совершенно невыносимо. Грег торчал на диване в нескольких дюймах от меня — так близко и все же так далеко. Кто угодно мог заметить, как между нами искрило, будто от электричества. Все, что в эти минуты хотел каждый из нас — оказаться где-нибудь в укромном месте и сорвать друг с друга одежду (хотя мою не стоило так уж буквально срывать — на мне был великолепный костюм-двойка от Прада).
Грег Фуллер: Кевин бросал взгляд на свои часы каждые полминуты, если не чаще. Он был готов взорваться. Вдруг он вскочил и объявил:
— Эта сука может катиться на хрен. Через три часа рейс на Лос-Анджелес. Я улетаю.
Именно в этот миг распахнулась дверь спальни, и появилась Ребекка. Это был выход из тех, на которых можно построить всю карьеру. Уж кто-кто, а Тодди никогда не отзывалась хорошо ни об одной женщине, но тут даже у нее дыхание перехватило.
Тодди Глак: Лично я не понимаю, из-за чего вся эта шумиха. Костюм от Донны Каран, в котором она явилась, смотрелся гораздо лучше на Виктории X., когда та пришла в нем на мой день рождения в «Мет».
Грег Фуллер: На меня и Тодди Ребекка не обратила внимания. Она знала, где истинная власть, и взяла курс на нее, как самонаводящаяся ракета.
— Кевин, мне до смерти хотелось познакомиться с вами, — пошла она гнать. — Поверить не могу, что буду сниматься у вас. Я обожаю ваши работы.
(Его «работы» включали в себя пачку рекламных роликов и один дешевый боевик с элементами триллера, вряд ли способный хоть сколько-нибудь конкурировать с работами Скорцезе, но не будем на этом заостряться.)
— Ребекка, крошка, Бобби Земекис сказал мне, он поверить не может, что мне удалось заполучить тебя на главную роль.
(Что на самом деле совсем не совпадало с его же мнением, высказанным чуть раньше: «не такая уж она актриса — по уровню это скорее Джессика Рэббит, чем Джессика Ланж», но не будем заостряться и на этом.)
Обмен воздушными поцелуями — и Кевин повернулся, чтобы представить нас. Надо же, вспомнил о том, что и мы здесь. Как мило с его стороны.
Вероника Д: Ребекка — это было что-то, на самом деле. Мы с Тиш ждали в соседней комнате, пока она разговаривала с Фредди — они разбирались с кучей неприятностей, связанных со съемками «Жизни». Мне было слышно через стенку, ничего приятного в их разговоре не было. Ребекка рассказала мне об этом раскладе в пятницу вечером — неопределенность с тем, есть у нее работа или уже нет, просто убивала ее. Еще она рассказала, что в тюрьме один из копов вскользь обронил — досмотр был не просто так, таможне дали наводку. Петля на ее шее затягивалась все туже.
В субботу утром, когда приперлись эти типы со своей примеркой костюмов, она чувствовала себя не лучше. Но потом сумела отстраниться от проблем и занялась делом. Так было каждый раз. У нее могла быть истерика на всю округу, она могла бушевать в ярости или накачаться до бровей, но наступал миг «звездного выхода», и в ней словно переключатель щелкал: раз — и заглушка на всю лишнюю акустику.
Они раскланялись и расшаркались, словно она была леди Ди. Мне было слышно, как один из них, по имени Грег, сообщил: «Мне очень нравится „Вся жизнь впереди“ — в нем отлично показаны надежды юных, а вы определяете успех самого сериала». Решительно не представляю себе, чтобы мужчина вроде него, явно этак за сорок, настраивал свой видак на запись мыльной оперы для студентов, но не будем в это углубляться.
Мы вернулись в спальню, с нами пришла костюмерша, и я сделала Ребекке укладку, пока она натягивала платье. Пришлось ее в это одеяние всовывать и впихивать, но дело того стоило. Жарко? Зато в таком наряде она могла бы и Папу Иоанна Павла выманить за стены Ватикана.
Грег Фуллер: Когда она вернулась в каучуковом платье, я в очередной раз вспомнил, зачем пошел в рекламный бизнес. Назовите мне любое другое дело, в котором можно написать список заветных желаний и сделать их былью. Хочется немного солнца? Пишете сценарий ролика, который начинается так: «Вид на окаймленный пальмами пляж». Мучаетесь неисполнимым желанием сообщить (вставьте имя своей излюбленной фантазии для онанизма, мужчины или женщины), как много он или она значат для вас? Пишете, к примеру, такое: «Мэри Хелвин тонкой струйкой льет масло себе на обнаженный живот». Вот это последнее я проделал, когда она была в самом расцвете. Мы с кем-то поспорили, что я не смогу заполучить супермодель в какую-то там рекламу масла. Дело закончилось тем, что мне достались сто фунтов и заветные воспоминания о политой кукурузным маслом Хелвин.