Страница 50 из 57
Они уже подошли к лестничным ступенькам, когда из бара донесся чей-то громкий вопль:
– Эй, эй! Кто это там ходит?
Армандо тут же не менее громко завопил в ответ:
– Грета Гарбо, не видишь, тупой придурок?
– Молоток, молоток, ничего не скажешь! – проревел тот, а остальные весело захохотали.
И никто даже пальцем не пошевелил, чтобы встать, выйти и проверить, кто же это все-таки был.
– Страттер здесь. Значит, ничего хорошего ждать не приходится, – прошептал Армандо, когда они прошли несколько ступенек.
– Бог с ним... Ну и что нам теперь делать?
– Не знаю. Для начала, наверное, как говорят, просто смотреть в оба глаза и слушать во все уши, ну а там будет видно. Ничего другого, увы, пока на ум не приходит.
Покрытый ковровыми дорожками длинный коридор второго этажа с окнами на противоположных концах и множеством – как успел подсчитать Тид, по девять с каждой – дверей на обеих сторонах. То есть восемнадцать. Три этажа. Значит, всего пятьдесят четыре. И все из них, вполне возможно, придется обыскать... Да, не слабо. Совсем не слабо.
Армандо решил начать с правой стороны. Подошел к первой двери, приложил ухо к замочной скважине, жестом показал Тиду делать то же самое на противоположной стороне. В первых двух комнатах было тихо, но зато в третьей... в третьей женский голос произнес: «...поэтому я сказала Джо, что если он собирается поступать так и дальше, то уж лучше пусть идет и поцелует сам себя в ж...»
Тид на цыпочках пошел вдоль по коридору, останавливаясь у каждой двери и прикладывая к ней ухо, и вот у самой последней услышал приглушенные, беспомощные рыдания. Исходившие, скорее всего, от женщины, которая, не в силах сдержать себя, плачет в подушку. У него сильно заколотилось сердце. Так как насчет двери? Вот черт, закрыта. Он обернулся и жестом позвал Армандо. Подойдя, тот сначала внимательно прислушался, а затем тихо постучал в дверь.
Послышался скрип кроватных пружин, легкий топот ног, а затем в щели под дверью появился узкий лучик света.
– Чего надо?
Армандо взглянул на Тида и вопросительно поднял левую бровь. Тот с сожалением покачал головой.
– Крошка, будь любезна, впусти меня на секунду, – как можно ласковее сказал Армандо.
– Вали отсюда и скажи ей – я никому не собираюсь открывать. Никому! Скажи ей, я никого сюда не впущу, и пусть угрожает мне сколько хочет! Понятно? Никому!
– Пожалуйста, не так громко, малышка, – тем же ласковым тоном попросил Армандо. – Это совсем не то, что ты думаешь. Нас здесь двое, и мы хотим тебе помочь. Честно. Без шуток.
– Поможете? Это уж точно, вы поможете... Уже помогли, – горько сказала она. – По полной программе.
– Да нет же, мы всего-навсего хотим узнать о другой девушке,которая может здесь находиться, – сказал Тид.
Дверь была настолько тонкой, что отчетливо слышно было, как она тяжело дышит, как всхлипывает...
Затем в замке повернулся ключ, дверь чуть приоткрылась, и в щели появилось ее настороженное лицо. Подозрительно переведя взгляд с одного на другого, она, похоже, окончательно успокоилась.
– Ладно, заходите.
Комната выглядела на редкость убогой и малоприятной. Покрашенная в белый цвет железная койка, круглый зловонный коврик, настолько старый и истоптанный, что практически полностью потерял цвет, обшарпанная деревянная этажерка, здоровенный белый кувшин на полу, цинковый умывальник в углу, куча ветхих полотенец на нижней полке открытого шкафа... Другой мебели, кроме шаткого, некрашеного комода в противоположном углу, с круглым щербатым зеркалом над ним, в комнате не было.
Зрелое женское тело, вытянутое бледное лицо средиземноморского типа, огромные, жгучие черные глаза... Плотный, туго облегающий, наглухо застегнутый от горла до самых щиколоток халат, густая копна иссиня-черных, нерасчесанных волос, здоровенный синяк под правым глазом. Не самое, признаться, приятное зрелище...
Армандо заговорил с ней по-итальянски. Она ответила ему тем же, но по мере того, как она говорила, фразы становились все более и более рваными, отрывистыми, совершенно несвязанными... Затем из огромных жгучих черных глаз снова покатились слезы. Она присела на краешек кровати, обхватила голову руками. Армандо предельно мягким тоном задал ей несколько вопросов. Она отвечала на них по-разному: на одни – с гневом в голосе, на другие – равнодушно, без какого-либо реального интереса.
– Здесь все ясно, – сердито сказал Армандо, когда девушка закончила свое печальное повествование. – Старая как мир история. Парень, за которого она собиралась выйти замуж, почему-то женился на другой. Она стала встречаться с человеком, который частенько приходил в ресторан, где она работала. По сути, ей было уже все равно. Он взял ее с собой в деловую поездку в Буффало, а затем привез сюда и отдал Марии Гонзалес. Теперь ей нечего делать – домой возвращаться стыдно, а другой работы нет. Завтра утром ее вместе с другой девушкой отвезут в другой город. Кажется, в Скрентон. В бордель. Я знаю того, кто привез ее сюда. Она была тогда в стельку пьяна. Все время истерически хохотала и бормотала что-то совершенно нечленораздельное. Его зовут Кислер. Его часто привлекали за всякие мелкие нарушения, но ни разу не осудили. А что ей теперь делать? Теперь от Марии уже никуда не убежишь. Не спрячешься. Она всесильна...
Девушка подняла вверх измученное лицо, кончиками пальцев коснулась здоровенного синяка под глазом, болезненно поморщилась. В глазах появилось выражение ненависти и... страха.
– А ее семья? Неужели они даже не обратятся в полицию?
– Нет. Она написала им письмо, которое продиктовала ей Мария. Они не будут поднимать шум.
– Жаль, жаль... Что ж, давай проверим третий этаж.
Армандо снова заговорил с ней. Тем же мягким, сочувствующим тоном, но на этот раз по-английски.
– Когда мы выйдем, запри дверь. Если нам повезет, мы сможем вытащить отсюда и тебя тоже. А где и почему ты была – никому знать совсем не обязательно.
Ее ответ прозвучал совершенно неожиданно:
– Забудьте об этом. У меня здесь все в порядке. Может, мне здесь даже понравится. – И посмотрела на них, когда они выходили, так, будто их ненавидела.
«А что, если так оно и есть на самом деле?» – с горечью подумал Тид.
На следующий этаж они добрались без каких-либо приключений. Звуки музыкального автомата здесь уже почти не были слышны. Одна из дверей была открыта, там на кровати сидели две девушки в полузастегнутых халатах: пьяные глаза, бокалы в руках, бутылка на полу...
Увидев их, пышная блондинка с то и дело вываливающейся из халата грудью махнула рукой:
– Валите, валите отсюда, мужики. Не видите, мы заняты? У нас выходной.
– Нам нужна высокая темноволосая девушка, которую привезли сюда вчера вечером.
– Тогда иди и спроси у Герцогини. Специальными заказами здесь заведует только сама старая кошелка.
Они обе пьяно захихикали, и вид у них был просто омерзительный: искривленные губы с размазанной помадой, пустые, бессмысленные глаза словно вход в туннели заброшенной железной дороги...
– А где вашу Герцогиню можно найти? – спросил Армандо.
Блондинка ткнула пальцем вверх.
– Вы что, здесь новенькие? Там, на самом верху, браток... А твой дружок ничего, совсем ничего. Значит, так: ты давай иди ищи нашу старую кошелку, а его оставь нам. Мы угостим его всем, чем надо. И даже дадим выпить...
Они быстро прошлись по коридору, останавливаясь и внимательно прислушиваясь у каждой двери. Нет, везде полная тишина, никакого движения, ни малейших признаков жизни.
– Армандо, вообще-то Джейк вполне может быть именно в одной из них, – прошептал Тид. – А что? Вкололи ей какую-то дурь или просто дали сильное снотворное...
– Может, может. Но сейчас нам надо проверить нечто иное. Пошли. – Он ткнул пальцем в потолок. – Туда, на «самый верх».
На середине лестничного пролета до них донесся какой-то странный звук – как будто совсем рядом сломали сухой прутик. Армандо остановился, прислушался...