Не суди меня

В это время в кабинет неслышно вошла Марсия, прислонилась крепким и выразительным бедром к краешку стола, – согнутые плечи, руки, отчаянно прижатые к груди... Тид, не раздумывая, немедленно взял ее ладонь в свои руки, крепко сжал, понимающе улыбнулся. Но улыбкой не радостной, а именно понимающей.

– Да, вот как бывает: думаешь, твой мир настолько безопасное место, что, казалось бы, живи себе и живи, но потом вдруг случается такое... – тихо прошептала она.

– Я знаю, Марсия, знаю. Мы слишком многое воспринимаем как само собой разумеющееся. Не подлежащее ни сомнению, ни рассуждению. Знаешь, Марсия, там, где мы были с твоим отцом, в Германии, мне рассказывали, как все это было в тридцатых. Громкий стук в дверь в середине ночи. Стук в дверь рукояткой пистолета... И некому пожаловаться. Вообще некому! Во всей твоей любимой, единственной, сраной стране! Любой суд – городской, сельский, деревенский, федеральный, не важно – с превеликим удовольствием отштампует готовое решение, подготовленное профессионалами из, так сказать, определенных кругов. Тогда мне часто приходил в голову один очень простой вопрос: как можно жить в этом мире? Не лучше ли послать его... Но куда? И главное, как?! Но ответа при этом, увы, так и не нашел. Наверное, сейчас у твоего отца тот же самый случай.

Марсия тоже изо всех сил стиснула его руку.

– Мне кажется, я уступала бы до самого конца, Тид. Согласилась бы на любой компромисс. Хотя бы из-за простого чувства страха. Пока во мне ничего не осталось бы вообще. Ну а потом все было бы совершенно бессмысленно.

– Да, совсем недавно мне уже приходилось слышать это слово – «компромисс». Марси, не думаю, что ты на самом деле готова пойти на это. Ты слишком сильна и будешь бороться. До самого конца. Может быть, сделаешь вид, что готова, но все равно будешь стоять на своем.

– Марси? Ты назвал меня Марси? Так меня любит называть только Джейк... Тид, помоги нам ее освободить. Помоги вернуть ее домой. Чего бы это ни стоило. Даже если для этого придется...

– Ты же знаешь, твоего отца нельзя заставить сделать то, что хочет кто-то другой. Даже его родная дочь.

– Дочь нет, а вот ты, наверное, сможешь, Тид.

– Марси, не забывай, я работаю с ним и на него.

– Иногда надо уметь забыть про такое слово, как «лояльность». – Она мягко высвободила свою ладонь из его руки.

Тид встал, задержал на ней пристальный взгляд:

– Нам придется немного подождать и узнать, что им надо. А уж потом принимать решение. Нам всем. И Пауэлу, и тебе, и мне.

Марсия ничего не ответила. Только чуть заметно кивнула. Тид прошел в гостиную, внезапно обнаружив, что так и не снял пальто. Сбросив его и швырнув на кресло, наклонился, попробовал достать кончиками пальцев свои ступни. Не без некоторого удивления убедился, что с мышцами уже практически нет проблем, что боль прошла, что жизнь, во всяком случае физическая, продолжается.

Деннисон уже давно перестал говорить по телефону. Просто молча, как статуя, сидел на стуле в темной прихожей. Сидел и чего-то ждал. Марсия вошла в гостиную, села на подлокотник кресла Тида, он протянул ей сигарету, достал зажигалку.

– Ты очень изменился, Тид, – сказала она, благодарно кивнув.

– В каком смысле?

– Я тебя всегда недолюбливала, Тид. Эта ваша работа... Для тебя веселая игра, а для папы самое главное в жизни. Ну а мне все это время казалось, что ты... ты, смышленый мальчик, в глубине души просто смеешься над нами. Даже над папой, который вроде бы недостоин тебя, потому что может быть преданным, или, как у вас принято говорить, лояльным, своему делу! А все, похоже, складывается совсем иначе.

– Значит, по-твоему, я пошел на поправку?

– Значит, да, Тид. Ты становишься мужчиной, начинаешь сражаться не на словах, а на деле! У тебя появились собственные, совсем не шуточные проблемы, но зато теперь ты хотя бы начал реально думать не только о работе, о карьере, но и о людях. Не знаю, хорошо это или плохо, но это уже факт! Факт нашей жизни.

– Вот уж никогда даже не думал, что за моим развитием так внимательно следят.

– Не становись в позу, Тид. Ссориться нам совершенно ни к чему. Лучше оставаться друзьями. Добрыми друзьями.

– Но мы и есть добрые друзья, разве нет?

– Да, добрые... Ну почему, почему до сих пор нет этого чертова посланца? Чего он ждет? Прошло уже больше часа!

В этот момент у дома послышался негромкий звук мотора явно дорогой машины, легкий скрип тормозов, стук закрываемой дверцы, перестук каблуков на ступеньках крыльца...

Глава 11

В его поведении не было ничего пугающего. Все выглядело так, будто его просто пригласили заглянуть на чашку чая.

– Меня зовут Вейс, – с милой улыбкой представился он. – Хотя обычно друзья называют меня Винди, – еще раз улыбнувшись, добавил он. – Вы позволите мне оставить пальто здесь, на стуле?

– Да, конечно, – слегка прищурившись, отозвался Деннисон.

Вейс был худощавый, но, как было видно по его великолепно сбалансированной, как у боксера, походке, мускулистый и совсем не слабый человек, шутить с которым не рекомендуется. Его бледно-серый пиджак, наверное, был специально скроен так, чтобы скрывать короткую шею, на которой вполне уверенно сидела круглая голова со светлыми, круто зачесанными назад волосами. Тонкие, тоже блондинистые усики дополняли облик молодого, успешного и процветающего бизнесмена, занимающегося продажей недвижимости. Но то, что это совсем не так, выдавали сединки в его бровях, пухлость губ, хрипловатый, какой-то отдаленный голос...

Вейс, как и положено людям его профессии, вошел в гостиную уверенной походкой, не спрашивая ни у кого разрешения, вынул из бокового кармана пачку сигарет, достал одну, элегантным движением пальцев чиркнул дорогой серебряной зажигалкой, сел на стул, поддернул вверх брюки, положил ногу на ногу. Сделал глубокую затяжку, демонстрируя полнейшее удовольствие, выдохнул густую сизую струйку дыма, и... на его лице мелькнула улыбка. Именно мелькнула. Потому что тут же пропала, не меняя при этом стального взгляда его светло-серых глаз.

Марсия и Пауэл сидели на кушетке, глядя на него. Тид стоял, облокотившись о каминную полку, засунув руки в карманы.

– Ваша дочь, мистер Деннисон, оказалась на редкость строптивой маленькой леди. Знаете...

– Давайте короче. Говорите, с чем вас прислали. Только конкретно и по существу, – перебил его Пауэл.

– Не стоит так круто начинать, ребята. У нас же всего-навсего небольшое рабочее совещание... Учтите, ваша младшая дочь сама пришла к нам. Поговорить. Ее почему-то очень беспокоит судьба мистера Морроу, который сам себя загнал в угол. И ей, как, надеюсь, вы сами догадываетесь, весьма хочется помочь ему выбраться оттуда.

– Надеюсь, вы тоже догадываетесь, что этот номер у вас не пройдет, – резко ответил ему Деннисон.

– Номер с чем, мистер Деннисон? Ваша дочь пришла к нам сама по себе. И как только пожелает, может вернуться домой в любое время. Но она пока не очень-то хочет. Пока не получит четких гарантий, что мистера Морроу не оставят в покое. А мы, к сожалению, не в состоянии их предоставить до тех пор, пока вы, мистер Деннисон, не окажете нам одну, всего одну маленькую услугу.

– Уйти в отставку?

– Нет, нам этого совершенно не хочется. Вы нужны нашему городу, мистер Деннисон, и мы полностью поддерживаем и вас, и ваши начинания. Вот только не стоит иногда перебарщивать. Другого от вас и не требуется. Просто продолжайте, как говорят, честно и достойно служить нашему городу, только и всего.

– Ну а что требуется от меня в данном случае?

Вейс медленно, подчеркнуто медленно вынул из правого кармана два аккуратно сложенных листка бумаги, встал со стула, торжественно передал их Деннисону, вернулся и снова сел на стул.

– От вас требуется всего-навсего переписать этот текст своим почерком, датировать его тем же числом, только прошлого месяца, и подписать. Все. Согласитесь, это достаточно просто.