Не суди меня

– Да, похоже, врать ему, как говорят, себе дороже.

– Равно как и пытаться его убить, – заметил Севард с нотками искреннего уважения. – У него дома можно увидеть кусочек свинца, который в свое время врачи из него вытащили. Он хранит его в стеклянной посудине на каминной полке. Когда смотришь на него в первый раз, кажется, что перед тобой не смертоносное орудие, а просто-напросто детская конфетка.

– Послушай, Ричи, почему бы нам не пообедать вместе? Тогда сможешь собственными глазами увидеть, как меня будут забирать, и в деталях напишешь обо всем этом в своей газете.

– Может, тебе лучше сначала предупредить о такой возможности самого Пауэла Деннисона? Может, он тогда сочтет нужным пустить в ход все, что вам уже удалось собрать?

– Ну а как тогда обо всем этом узнаешь ты?

– Тид, черт тебя побери, это же мой город! Точно так же, как город Герба Лейтона и даже самого Лонни Раваля... Всем давным-давно прекрасно известно, что вы с Деннисоном собрали уже вполне приличную коллекцию интереснейших материалов, причем многие из нас просто ждут не дождутся, когда же вы, наконец, пустите эти «бомбы» в ход. Если вы сделаете это достаточно быстро, большинство людей будет на вашей стороне, но если у вас вдруг задрожат коленки или вам захочется перестраховаться и ждать еще и еще, то вы с полковником очень скоро останетесь, считай, вдвоем. Сейчас за вас, помимо всего прочего, Энди Трим, наш окружной прокурор. Он на редкость честолюбив в хорошем смысле этого слова и заигрывал с Равалем, пока в этом был некий полезный для него смысл. Но как только ему представится случай разделаться с Лонни таким образом, что его репутация подскочит вверх во всем штате, он без малейших колебаний выбросит своего «компаньона» за борт. Так что давай, Тид, дерзай. Значит, сделаем так: я подожду, пока ты посоветуешься с Пауэлом Деннисоном, ну а потом мы с тобой поедем и хорошенько пообедаем вместе.

По дороге в мэрию Севард неотступно следовал за ним в своей машине. Как говорят, проводил от двери до двери...

Глава 5

Совсем неплохо пообедав с Ричи Севардом, Тид вернулся в офис и попытался заняться хоть каким-нибудь делом. Так вот, Деннисону еще позавчера в самом конце рабочего дня принесли весьма важные официальные документы налогового комитета, из которых становилось ясным, как производилась реальная оценка собственности, прежде всего недвижимого имущества, наиболее значимых граждан города Дерона, – в прямой зависимости от степени лояльности Лонни Равалю! И комитет по налогообложению вот уже много лет был для этого одним из его самых эффективных инструментов: сделай один неверный шаг – и твою собственность, с которой надо платить должные налоги, оценят не в пять, а скажем, в пятнадцать тысяч. Попробуете это оспорить в суде? Что ж, попробуйте. Если, конечно, хотите, чтобы над вами смеялся весь город...

Но сосредоточиться на работе Тиду, как он ни старался, так и не удалось. Он вдруг вспомнил, каким приятным, радостным и... абсолютно беззаботным было его пробуждение после короткого, но глубокого сна днем в то злосчастное воскресенье. Всего сорок восемь часов тому назад! Увы, чего-чего, а такой же безмятежности ему теперь ждать не скоро. Если такое вообще возможно. Много, слишком уж много лет ему пришлось играть в азартные игры, рискуя в основном чужими деньгами. И вот пришла пора ставить на кон свои собственные деньги и покрываться противным холодным потом от самого настоящего страха их потерять...

Раньше он искренне гордился тем, что честно исполняет свой долг, что ответственно и добросовестно делает свою работу, одним из важнейших компонентов которой была определенная степень отчужденности от всего того, с чем ему приходилось иметь дело. Это было его надежной броней, защитой от любых внешних влияний. Может, именно поэтому жизнь казалась ему слишком уж легкой? Может, именно поэтому он и стал эдаким хлыщеватым, самоуверенным героем, способным выложить на игорный стол последнюю карту, не боясь возможных последствий, поскольку на кону никогда не стояло ничего особенно важного?!

В такие моменты Тид всем сердцем завидовал своему другу и начальнику Пауэлу Деннисону. И было чему: ведь тот искренне верил в то, что делает! Равно как и в то, что точно такой же преданности делу следует ожидать и от его сподвижника и правой руки Тида Морроу! Пауэл никогда не предаст ни дело, ни друга, это уж точно. Про себя Тид считал точно так же, но... А если цена предательства очень и очень высока? Если на кон поставлена жизнь? Его собственная жизнь!

Одна из древних мудростей гласит, что человек прежде всего должен научиться жить сам с собой. Это, конечно, правильно, но вот что делать, если приходится выбирать: либо жить с тем, кого не уважаешь, либо не жить вообще?

Понимая, что сама логика такого мышления чревата весьма опасными последствиями, Тид постарался выбросить эти мысли из головы. Не думать обо всем этом, и точка!

В три часа дня неожиданно заглянувшая к нему в кабинет мисс Андерсон сообщила, что с мистером Морроу очень хочет переговорить мистер Армандо Рогаль.

Адвокат ворвался в кабинет, едва она успела полностью произнести его имя: лет тридцати с небольшим, совсем не высокого роста, но довольно плотного сложения, в прекрасно сшитом светлом габардиновом костюме. Лицо бледное, зато глаза... пронзительные черные глаза с совершенно невыразительным взглядом. Что и привлекало к ним особое внимание. А тонкие-претонкие губы крошечного рта произносили слова – что тоже звучало весьма и весьма неожиданно – великолепным, ну просто на самом деле великолепным баритоном!

Оказавшись в кабинете, Армандо Рогаль плотно закрыл за собой дверь, довольно улыбнулся, кивнул, что, очевидно, должно было означать радушное приветствие, и тут же плюхнулся на ближайший стул, не сводя при этом с Тида внимательных, все изучающих и все анализирующих пронзительных темных глаз.

– Похоже, я ваш новый адвокат, мистер Морроу. Во всяком случае, именно так считает этот вечно испуганный Лейтон. Надеюсь, он успел вас предупредить?

– Да, успел, но я... вообще-то я пока еще не совсем уверен, что адвокат мне понадобится, мистер Рогаль.

– Не уверены? Прекрасно, прекрасно. Ну что ж, тогда будем считать это превентивным медицинским средством, мистер Морроу. Так сказать, на всякий случай.

Тид внимательно посмотрел на него:

– Скажите, а с чего это вам вдруг захотелось идти на явный риск?

Рогаль опустил глаза на тщательно ухоженные ногти рук.

– А что, хороший вопрос. Очень даже кстати... Мы с вами ведь живем не в городе, а в джунглях. Самых настоящих городских джунглях! Где, как всем известно, шакалы держатся стаями. Хочешь быть шакалом и жить без проблем – научись слушаться самого главного шакала. Я же, видите ли, дикобраз. Самый обычный дикобраз. И когда время от времени какой-нибудь шакал пытается меня укусить или, может, даже сожрать, то в ответ тут же получает порцию колючек в нос. Причем не просто колючек, а очень острых колючек. Я ведь дикобраз, ми стер Морроу. Соответственно, и нрав у меня дикобразий. А это животное очень трудно съесть. Если вообще возможно. Кстати, вам самому когда-нибудь доводилось видеть живого дикобраза? Нет?.. Жаль. Обычно они живут долго и счастливо.

– Это что, бунтарство ради самого бунтарства? Неужели это может быть таким интересным?

Рогаль бросил на него острый взгляд:

– А чего, скажите, еще ожидать от адвоката? Эмоционального стриптиза? Я ведь здесь родился и вырос. Отец краснодеревщик, эмигрант и профессиональный патриот. Билль о правах человека, конституция, справедливость... Не сомневаюсь, вы понимаете, что я имею в виду. У эмигрантов и их детей свой собственный кодекс поведения. Свойственный только им, и никому другому. Нам надо вечно кланяться и просить помощи. Мой старик окончил вечернюю школу и решил быть самостоятельным. Никому не кланялся, ни у кого не просил помощи... Дурной пример для всех остальных. Его все время жестоко избивали. На третий раз он впал в самую настоящую кому и до самой смерти практически не приходил в сознание. Окончив юридический колледж, я сначала попытался устроиться в Утике, затем в Сиракузах, но... В общем, ничего не вышло, и мне пришлось вернуться сюда, в родной Дерон. И теперь я немножко зол на весь этот чертов мир! Хочу быть чем-то вроде ангела-мстителя. А может, и самого Сатаны. Хотите подвергнуть меня перекрестному допросу?