Страница 195 из 198
-- Я договорился на завтра, -- сообщает ему Азамат, -- нам принесут примерять разные приборы для оцифровки мыслей. Конечно, вы и так уже решили проблему вроде бы, но раз уж приехали, надо попробовать.
-- Да, я бы предпочёл иметь две возможности, чем одну, тем более, что они дают принципиально разные решения, -- соглашается духовник. -- Кстати... -- он нахмуривается и снимает браслет. Потом, подумав немного, надевает обратно. -- Мне кажется, тебе надо позвонить Алтонгирелу и поинтересоваться, как там дела. Я чую какие-то перемены.
Алтонгирел на звонок откликается не сразу, а когда откликается, выглядит чрезвычайно коварно, скалится и шевелит бровями.
-- Что, неужели уже успел кто-то птичку прислать? -- хмыкает он. -- Часа не прошло.
-- После чего у тебя там часа не прошло? -- нервничает Азамат. -- Ты должен был проследить, чтобы без меня там не очень расслаблялись и чтобы дела шли своим ходом, не накапливаясь до моего возвращения. Мы не договаривались ни о каких нововведениях, и ты клятвенно обещал держать меня в курсе, если что-то случится. Ну-ка давай, рассказывай, что стряслось.
-- Да ничего не стряслось, что ты сразу паникуешь, -- усмехается Алтоша и делает драматическую паузу, так что мне снова, как в старые добрые времена, хочется его удавить. -- Просто Старейшины согласились ввести должность мэра столицы, и им избрали Сурлуга.
-- Так, -- откликается Азамат. Думает, откидывается на спинку стула и повторяет: -- Так. Это хорошо. И то, и другое. Но подожди, у него же глухое имя, как его могли избрать?
-- А вот так, -- легкомысленно пожимает плечами Алтонгирел. -- Я честно предложил пять кандидатур, четверо из них -- с певчими именами, ан вот же...
Азамат сужает глаза.
-- Это кого же ты предложил, если не секрет?
Алтонгирел с невинным видом перечисляет ничего не говорящие мне имена.
Азамат кривится.
-- И ты хочешь мне сказать, дорогой друг, что ты это не нарочно?
Алтонгирел пожимает плечами.
-- А что, у тебя были на примете какие-то другие кандидаты, которые на фоне Сурлуга смотрятся более эффектно? Ну или хотя бы годятся ему в подмётки?
Азамат задумывается и качает головой.
-- Только из числа Старейшин, но одновременно быть мэром и Старейшиной нельзя, и я не думаю, что они согласились бы на такую перемену.
-- Вот именно, -- самоуверенно кивает Алтонгирел. -- Хозяйственные люди вообще нечасто бывают честными, а уж чтобы ещё и в Ахмад-хоте их уважали -- один Сурлуг и остаётся. Так что передавай мои поздравления Старейшине Ажгдийдимидину.
-- Ему соболезнования надо передавать, -- замечаю я. -- Сурлуг теперь дома появляться перестанет.
-- Ничего, -- произносит у меня за спиной Аждийдимидин, всё это время слушавший наш разговор. Он выглядит довольным и гордым. -- Если я и дальше смогу говорить, то и сам поменьше буду сидеть в четырёх стенах, а Сурлугу давно пора заняться чем-нибудь кроме моего жизнеобеспечения.
Азамат, впрочем, по-прежнему в сомнениях.
-- Не в обиду будь сказано, но Старейшина, вам не кажется, что Сурлуг несколько, м-м, мягковат для управления городом? Это ведь нужно постоянно что-то требовать от людей, подгонять, оценивать...
-- О, не волнуйся, -- сверкает глазами духовник. -- Его будут слушаться, как цирковые собачки дрессировщика.
Азамат бормочет что-то про то, конституционно ли использование духовником своих способностей в таких целях, но в итоге смиряется.
-- Ладно, давайте попробуем и посмотрим, как пойдёт.
Ажги-хян играючи снимает браслет, закатывает глаза и, надев обратно, заверяет:
-- Отлично пойдёт!
***
- Точно нормально? - в пятый раз спрашивает Азамат, вертясь перед зеркалом. Нам сегодня предстоит второй раунд переговоров, теперь уже не при параде, так сказать, без галстука. Муж всё порывался вставиться в чёрную водолазку и псевдокожаную куртку, но на улице, простите, под тридцать градусов, и хотя в ЗС, конечо, везде кондиционеры, желательно добраться туда, не пропотев насквозь. Так что я настояла на бежевой рубашке, и вот теперь вынуждена расхлёбывать последствия.
- Да говорю тебе, всё отлично, - не глядя повторяю я. - Не веришь мне, иди у мамы спроси, она тебе льстить не будет.
- Да уж, твоя мама как припечатает, я из дому выходить постесняюсь, - усмехается Азамат. - Ну ладно, буду себя уговаривать, что тебе виднее, как у вас принято в приличные места одеваться. Слушай, ну может, хотя бы белую?
- В белой будешь как официант, - отрезаю я.
- Вот уж вряд ли меня кто примет за официанта, - усмехается Азамат, снова застёгивая верхнюю пуговицу, а потом опять расстёгивая. - Ладно, часы надену.
- Причём тут часы?.. - недоумеваю я.
- Для отвлечения внимания, - сообщает Азамат со знанием дела. - Хорошие часы на себя так взгляд притягивают, что человека можно и вовсе не заметить.
С этими словами он открывает ларчик с часами - их там шесть штук, - некоторое время жуёт губу и в итоге останавливает выбор на зелёных под старинную бронзу, с живым экраном, где скачут птички и пролетают стрекозы.
- Занятно, мирно и без кича, - резюмирует он. - Ну всё, можем идти.
Я отлипаю от игрового планшета, надвигаю сандалии и выхожу, в очередной раз ощущая себя какой-то неправильной женщиной.
Второй раунд переговоров проходит без эксцессов, мы согласуем мелочи и частности - занятие изматывающее, но дающее приятное ощущение выполненной работы и ясных перпекстив. Как я и предполагала, из присутствующих мы оказываемся чуть ли не самыми одетыми -- зээсовцы понимают "неформально" так же буквально, как и остальные хоть сколько-то продвинутые работники офисов на Земле: кто в футболке, кто в шлёпанцах, кто в тамлингских шёлковых шароварах с бубенчиками. В кабинетах не богато мебели, разве только полочка с разномастными буками и планшетами, и полукруг из диванов в центре комнаты, и сидят на них в позе лотос, а кто и просто лежит, закинув ноги на подлокотник. Во все строны из кабинета ведут двери в уединённые помещения и на балконы, где можно отключиться от мира и спокойно поработать, чтобы никто не отвлекал.
Оценив обстановку, Азамат устраивается на ковре, прислонившись к дивану спиной, так что оказывается примерно на одном уровне с мелкими землянами. Я приземляюсь в другом углу на пенковом мате вместе с парой предоставленных моим бывшим ректором сотрудников, и мы весьма продуктивно плодим решения и идеи, как из ничего создавать здравоохранение.
Насидевшись за день, мы с Азаматом возвращаемся пешком по вечернему городу. От фонарика при входе в ЗС отделяется самодвижущаяся лампочка и повисает над нами в воздухе, освещая тротуар - технологичный способ сэкономить на уличном освещении и заодно снизить световое загрязнение. Из окна дома, мимо которого мы идём, выпадает робот-уборщик, и Азамат подсаживает его обратно, как птенца в гнездо, на радость молодой хозяйке. От уличного кафе дышет холодом - мы случайно зашли за кромку неощутимого термального купола.
Азамат как-то неуверенно поглаживает меня по плечу. Зная, что это неспроста, я накрываю его руку ладонью и смотрю вопросительно.
- Ты ведь вернёшься со мной? - спрашивает он, якобы между делом.
- А ты как думаешь? - интересуюсь я, сколько же ещё времени пройдёт, прежде чем он поверит, что я с ним навсегда.
- Думаю, да, - осторожно говорит он.
- А почему? - отваживаюсь я. Не хватало ещё спугнуть, но любопытство, да...
- Ну, у нас тоже хорошо, - неловко предполагает он. - И потом, Алэк... Ну и без меня тебе будет грустно.
- Очень, - улыбаюсь я.
- Очень?
- Очень-очень.
Он с улыбкой смотрит мне в глаза.
- Ты меня любишь, - не спрашивает он на моём родном языке, и это так внезапно, откровенно и выразительно, как никогда не бывает на всеобщем.