Страница 17 из 58
– Давай! – прошептала она. – Давай, Рик, дорогой. От телефонного звонка до визита прошло шесть-семь минут. За дверью мужской голос, мягкий и приглушенный, спросил:
– Все о'кей, детка?
– Никаких проблем.
– Отличная работа. Я просто с ужасом думал, как ты пойдешь к нему в номер. Боялся, вдруг он решит не пить. С виду такой здоровенный и сильный сукин сын, даже жутко подумать…
– Так же жутко, как мне представлять, что ты каждую ночь спишь со своей драгоценной женой Дженис, милый? – едко перебила она.
– Ты же знаешь причину.
– Да ну?
– Нет времени открывать ту же самую чертову старую банку с червями. Пенни. Давай лучше посмотрим, что тут у нас выйдет.
Он вцепился в ремень и стащил меня с кровати. Я полностью расслабился, позволяя себя ворочать, оказался в конце концов на боку с согнутыми коленями, щекой на колючем ворсе ковра. Он толкнул меня в плечо, и я медленно перекатился на спину, потом снова перевернул меня лицом вниз. Я почувствовал, как он вытаскивает из кармана брюк бумажник, отчетливо услышал, как сел на кровать. Судя по всему, крупный. Физически сильный. Голос молодой.
– Что-нибудь есть? – спросила она.
– Тут нет. А в пиджачных карманах?
– Только вон то барахло. Ничего.
– Посмотрю еще в карманах брюк.
– Может быть, что-то.., в белье, в ботинках?
– Не знаю. Если не найдем ничего, то проверю. Не нравится мне, что у этого сукина сына так мало обычной белиберды.
– Что ты хочешь сказать, дорогой?
– Обычные люди носят при себе бумаги. Записную книжку, памятки, адреса, письма, всякую ерунду. У Макги документы на взятую напрокат машину, билет на самолет до Лодердейла, ключи, водительские права, полдюжины кредиток и.., чуть больше восьмисот наличными. Вот. Возьми две по пятьдесят.
– Не надо мне этих денег!
– Надо, чтобы, он думал, будто его обокрали. Бери, черт возьми!
– Ладно. Только не понимаю, почему он должен думать…
– Не знаю, что нас ждет – выигрыш, проигрыш или ничья, в любом случае перевернем к чертям постель вверх дном, вымажем подушку помадой, обольем его твоими духами, разденем и оставим в постели. А остаток в бутылке выльем в унитаз.
– Ладно. Только, знаешь, он не похож на того, кто…
– Пенни, ради Бога!
– Ладно. Извини.
– Мы знаем, что тот был крупным мужчиной. Знаем, что не из нашего города. Знаем, что он приходил на встречу с Пайком.
Он обшарил остальные карманы. Потом она напомнила про карманы рубашки. Он опять перевернул меня на спину. Она стояла рядом. Я чуть-чуть приоткрыл глаза, только чтобы различить очертания и оценить расстояние до его наклонившейся надо мной головы, нанес крепкий удар сбоку в горло кулаком правой руки, одновременно перекатившись влево для соответствующего размаха, потом выбросил ноги, описав ими по полу широкую дугу, зацепил ее прямо под щиколотки, и она плашмя рухнула на спину с очень громким для девушки таких размеров стуком. Ее приятель перевернулся на спину, встал на колени, вскочил одновременно со мной, издавая сдавленные булькающие звуки, выпучив глаза и открыв рот. Песочные волосы, мощная шея, плечи и челюсти. Похож на линейного игрока из колледже кой команды, набравшего шесть лет спустя двадцать фунтов и сильно утратившего крепость.
Однако, повернувшись спиной к стене, он откуда-то выхватил весьма эффектный на вид вороненый револьвер и нацелился мне в живот. Я резко замер, осторожно шагнул назад, поднял руки и проговорил:
– Ну-ну, полегче. Полегче, приятель. Он закашлялся, задохнулся, помассировал горло, заговорил резким, болезненным шепотом:
– Назад, сядь на край кровати, умник. Положи обе руки на шею.
Я послушался, медленно и осторожно. Пенни еще лежала ничком на полу, с каждым вздохом издавая ужасные звуки. Колени согнуты, сжатые кулаки прижаты к груди. Падение полностью вышибло из нее дух.
Он подошел, посмотрел, и она задышала полегче. Он протянул руку, чтобы помочь сесть, но она яростно затрясла головой, не способная в данный момент ни на что больше. Подтянув к себе ноги, ткнулась лбом в колени.
– Ты говорила, на два часа, – прошептал он. – Или на три.
– Он.., наверно, невосприимчивый. Получил.., лошадиную дозу.
Не сводя с меня глаз, он пододвинул простой стул, поставил футах в пяти от меня спинкой ко мне. Сел верхом, положил на спинку короткое дуло, нацеленное мне прямо в грудь.
– Немножко поговорим, умник.
– О чем? О вашем вшивом спектакле? У меня восемь сотен, возьми их. Бери на здоровье. И проваливай.
Она встала, шагнула и снова едва не упала. С искаженным от боли лицом доковыляла до изголовья кровати и простонала:
– Коленка… – У нее выдался неудачный вечер.
– Немножко поговорим о докторе Стюарте Шермане, умник. Я нахмурился в абсолютно искреннем изумлении:
– Никогда в жизни не слышал о нем. Если это какой-нибудь вариант мошенничества, ты чересчур усложнил дело, приятель.
– А еще поговорим о твоем решении наехать на Тома Пайка. Скажешь, будто не виделся с ним сегодня?
– Я приехал навестить Мори и Бидди, дочерей Майка Пирсона, моего друга, который умер пять.., почти шесть лет назад, и тебя это дело совсем не касается.
На миг в его взгляде мелькнула растерянность. Но мне требовалось более существенное преимущество, и, помня об их небольшой весьма интимной ссоре, помня ее заявление, что со мной не было никаких проблем, я придумал дьявольский способ исправить дело.
– Я уже сказал, бери восемь сотен и проваливай. Девчонка у тебя хорошая, если цена восемь сотен, плачу, хоть она того и не стоит.
– Ну-ка, не умничай, – предупредил он, вновь обретя голос. – Парень, умничать я собираюсь в последнюю очередь. У меня голова раскалывается от той дряни, которую она сыпанула в спиртное. Мы немножечко покувыркались, да ее это не успокоило, она захотела отправиться в какой-то салун. Сказала, потом вернемся. Ну, я стал одеваться, а ей захотелось выпить. Налил два стакана, свой выпил, вижу, она одевается и как-то странно на меня смотрит. Больше ничего не видел, просто стало темно.
– Он все врет! Не было ничего подобного, милый! Я удивленно вздернул брови, прикинулся, будто до меня медленно начало доходить, и кивнул:
– О'кей. Если она твоя, парень, стало быть, я все выдумал и не было ничего подобного. Ничего не было.
Безобразно кривя рот, не сводя с меня пристальных глаз, он набросился на нее:
– Ты ведь не рассчитывала, что он очнется? Не рассчитывала, что расскажет? Слегка развлекаешься на стороне, крошка?
– Прошу тебя! – взмолилась она. – Пожалуйста, не верь. Он старается…
– Я стараюсь быть вежливым и любезным, – вставил я. – Ничего не было. Годится, Пенни?
– Прекрати! – закричала она.
– Возможно, единственный способ не дать мне пустить в ход револьвер – доказать, что было. Расскажи что-нибудь, чего ты иначе не мог бы знать, умник.
– Светло-желтые лифчик и трусики с белыми кружевами. Вверху на грудях очень слабые, маленькие, но многочисленные веснушки. Коричневое родимое пятно размером, наверно, чуть меньше десяти центов на два дюйма ниже левого соска, ближе к середине, как часовая стрелка на цифре семь. А когда она кончила, назвала меня Риком. Если ты не Рик, совсем плохи твои дела.
Кровь схлынула с его лица. Он не просто перевел на нее взгляд, но и голову повернул.
Она задохнулась и взвизгнула по-щенячьи:
– Да он это увидел, когда… Я… Он…
– Ах ты, сучка дешевая, – выпалил он срывающимся голосом. – Грязная нетерпеливая шлюха. Ты…
К этому моменту он отвернулся настолько, что я смог застать его врасплох, вложив в удар массу энергии, надежды, тревоги, так как со спинки стула торчало крошечное дуло. Ударил так сильно, что онемели пальцы, так сильно, что выбил оружие. Револьвер взлетел над его головой, ударился в стену, отскочил, закрутился на ковре. Он быстро среагировал, бросился, даже достал его, но я уже пришел в движение, изготовился, правильно развернулся, нашел хорошую точку опоры и всадил правый кулак в самый центр треугольника, образованного горизонталью ремня и двумя нисходящими кривыми грудной клетки. Он испустил громкое “уф-ф-ф”, звучно сел на пол футах в четырех от того места, где стоял, закатил глаза, повалился, как “Рэггеди Энди”[10]. Я подхватил револьвер, опустился рядом на колени, проверил сердце и дыхание. Выделившееся от ощущения опасности большое-пребольшое количество адреналина ускорило мою реакцию, а в том месте, когда я вломил ему, находится важный нервный узел, так что нервная система могла получить шок вплоть до остановки дыхания и фибрилляции сердечной мышцы.
10
“Рэггеди Энди” – товарный знак и имя тряпичной куклы в виде деревенской девочки с косичками; имя здесь заменено на мужское – Энди.