Страница 56 из 72
Меня тревожат не те люди, которые сидят в тюрьме. Меня тревожат люди, которые не сидят в тюрьме.
Артур Гор
Домашнее насилие бывает не только в среде низкого социального статуса, но и в более высоких социальных слоях. Я знаю одного профессора, который втихаря лупцует жену, а она, в прошлом лаборантка, а теперь домохозяйка с двумя детьми, полностью зависит от мужа. Носит темные очки, чтобы скрыть синяк, замазывает их гримом. Плачет, но терпит. «Куда мне деваться? — говорит она. — Ну уйду от него, опять буду работать лаборанткой. Мне зарплаты не хватало даже когда я была одна. А теперь у меня двое детей». Знаю и другую семью, где муж истязает жену, не оставляя синяков. Он знает, как это делать, и супруга даже не может «снять побои», чтобы защитить себя.
Агрессивность — страсть к преобладанию.
А. Круглов
Нередко мужья распускают руки, пользуясь своей безнаказанностью. Женщины стыдятся, что муж ударил (или даже систематически бьет) и никому об этом не рассказывают. А надо бы!
Боясь мужа, женщина старается ни в чем ему не перечить. А агрессия является стереотипом поведения или способом разрядки накопившейся злобы людей с личностной аномалией. Жена старается не раздражать мужа, но тот все равно найдет к чему прицепиться.
Не бей слабого, а тем более сильного.
В. Дубинский
Домашнее насилие проявляют эксплозивные психопаты, о которых рассказано в предыдущей главе. Бывает рукоприкладство и при других вариантах аномалии личности и некоторых психический заболеваниях. Но есть вариант аномалии личности9, при котором домашнее насилие неизбежно. Здесь я расскажу именно об этом варианте. Называется он психопатией эпилептоидного круга. Как всегда, для краткости прибегу к психиатрическому сленгу — таких людей психиатры называют эпилептоидами10.
Им свойственны многие негативные черты. В данном контексте мы разберем лишь те, которые приводят к домашнему насилию, — злобность, злопамятность, мстительность, склонностью проявлять бурные реакции с агрессией в ответ на незначительные внешние раздражители.
До этого мы с вами говорили о разных типах «домашних тиранов». В зависимости от «концентрации тиранизма» я выстроила условную шеренгу семейных мучителей от более-менее безобидных до полновесных тиранов. Так вот, по сравнению с эпилептоидом, все остальные семейные тираны — просто дети малые, а уж кто подлинный тиран и даже тиранище — так это эпилептоид!
Жестокость, как всякое зло, не нуждается в мотивации; ей нужен лишь повод.
Джордж Элиот
Претендуя на роль «властелина», эпилептоид требует безоговорочного подчинения себе, диктует всем, что они должны делать. В любом коллективе он немедленно устанавливает свои правила и порядки, всегда выгодные лично ему.
Местом «наименьшего сопротивления» является любая ситуация, которую сам «драчун» расценивает как ущемление своих интересов. Если ему не удается проявлять свои диктаторские замашки, он всегда реагирует одинаково — злобой и агрессией.
Стоило бы подумать о каре пожизненного заключения, усугубленного искусственным продлением жизни.
Станислав Ежи Лец
Некоторые эпилептоиды обладают физической силой, другие нет, но дело не в этом. Даже внешне неказистый «драчун» внушает страх своей беспощадностью, жестокостью и безудержной яростью.
Брак с «драчуном» — тяжелое бремя для его жены. Он добивается беспрекословного повиновения всех членов семьи. При неподчинении гневается. В гневе становится страшен — глаза наливаются кровью, лицо краснеет, изъясняется преимущественно матом, может отшвырнуть одним ударом или жестоко избить жену, ребенка, перебить посуду, сокрушить мебель, швырнуть в дорогую аппаратуру тяжелым предметом.
Гнев — кратковременное безумие.
Гораций
Он — властелин. Не сметь ослушаться! Но дело не только в неповиновении членов семьи. Даже если они «ходят по струнке», боясь прогневить главу семейства, он ни с того, ни с сего становится хмурым, мрачным и озлобленным. Какая ж муха его укусила? Нет, никто его не кусал.
Характерная черта эпилептоида — внешне ничем не спровоцированные периоды угрюмого, злобно-тоскливого или злобно-раздражительного настроения, которые называются дисфориями (термин происходит от греческого «dysphoria» — раздражение, досада). В течение периода дисфории неуклонно накипает раздражение, и эпилептоид ищет, на ком бы сорвать накопившееся зло.
Это состояние подобно разрыву парового котла, который вначале бурлит внутри, постепенно закипая, а когда давление достигает наивысшего уровня, — взрывается.
Злоба не имеет никакого отношения к поведению окружающих, она идет изнутри. Что бы ни делали члены семьи, как бы ни были доброжелательны и готовы пойти навстречу, — все бесполезно. Наоборот, проявление доброты и компромиссности его ещё больше озлобляет, потому что эпилептоиду нужен повод, чтобы разрядиться.
В конце концов «драчун» находит, к чему придраться. Повод может быть ничтожным. Он может наброситься на жену, когда она пытается успокоить, с криком: «Мне надоели твои приставания! Чего ты ко мне лезешь!» А дальше — больше. Может дойти и до рукоприкладства.
Судья:
— Гражданин Сидоров, чем это вы запустили в голову своей жене?
— Соленым помидором.
— Почему же у неё в кровь разбита голова?
— Не успел помидорину из банки достать.
Анекдот
Корней Чуковский привел слова мальчишки: «Драка так и лезет из меня». Из эпилептоида тоже «лезет драка», но не потому, что он остается мальчишкой, а потому, что такова аномалия личности.
Происходит бурная эмоциональная разрядка, отличающаяся не только большой силой, но и продолжительностью. «Драчун» бьет все, что бьется, бьет любого, кто подвернулся под руку. Потом он долго не может остыть и успокоиться. Этим эмоциональные разряды эпилептоида отличаются от вспышек «психопата», где человек быстро вспыхивает, но так же быстро остывает, если отвлечь его внимание, или причина, вызвавшая гнев, устранена.
Дисфория — длительное состояние, продолжается и несколько часов, и несколько дней. Можете себе представить, в каком страхе пребывают члены семьи, стараясь спрятаться, не попадаться на глаза мужу (отцу)! Они не знают, почему он так разбушевался, сколько продлится его злоба, как себя вести, чтобы опять не нарваться на его кулаки.
— Я обругал жену нецензурными словами, потому что не мог её ударить, лежа на полу.
NN
Анна Михайловна домохозяйка, тихая, робкая женщина, во всем подчиняется мужу. Он военнослужащий в большом чине, властный, деспотичный, не терпит возражений. Она немало натерпелась от него, но ещё больше — от сына. Тот унаследовал все худшие черты отца, но в гораздо более тяжелой форме11. Муж, хоть и деспот, но многого в жизни достиг. А Олег, их сын, даже не закончил 6 классов, стал выпивать, не раз был госпитализирован в психиатрическую больницу, как-то ни за что ни про что жестоко избил человека, сломал ему нос, два ребра, попал в колонию для малолетних правонарушителей. Отец нещадно порол его ремнем, — бесполезно. Олег убегал из дома, связался с компанией асоциальных личностей, пьянствовал.
По характеру Олег взрывной, жестокий, злопамятный. Тиранил мать. Без всякой причины придирался к ней, все ему было «не так». Когда она робко спрашивала, чем он недоволен, Олег грубил, злился, топал ногами, обзывал её нецензурными словами, орал: «Да отстань ты, надоела …! Ненавижу! Достала ты меня своим кудахтаньем!», швырялся в неё любым подвернувшимся под руку предметом. Анна Михайловна старалась поменьше попадаться ему на глаза.
Если мать начинала плакать, Олег злился ещё больше, не раз бил её, нанося беспорядочные дары куда попало, а та лишь закрывала лицо руками, всхлипывала и уговаривала сына успокоиться. От мужа все это скрывала, а синяки объясняла тем, что якобы поскользнулась и упала или на улице ребенок нечаянно попал в неё мячом.
Во время одного из приступов дисфории, не зная, на чем сорвать зло, Олег все утро цеплялся к матери, а в ответ на её фразу: «Успокойся сыночек, чего ты так рассердился», схватил с плиты кипящий чайник и швырнул им в мать, попал ей голову. Она получила сильные ожоги лица и шеи, долго лежала в больнице, но от мужа скрыла истинную причину, сказав, что поскользнулась, держа в руках кипящий чайник, упала и ошпарилась.