Страница 19 из 69
— О, что я вижу! Женилка выросла?
Игрек считал, что это успех, Брокгауз — что все в заговоре против его мальчика.
Между тем Мухин, будучи человеком военным, хоть и душевнобольным, не мог не задать давнишним знакомцам конкретные вопросы, связанные с их появлением в параллельном мире. Санитара он всегда недолюбливал за жестокосердие, но отыгрываться на человеке, лишенном тела, — последнее дело.
«Колюня, как тебя угораздило в окно вылететь? Спьяну, что ль?»
«Был я в ту ночь трезвым, как стекло… — с эпическим размахом поведал полупрозрачный, как медуза, Колюня. — Только Люську отодрал, повело меня в сортир…»
«Потянуло, что ли?» — уточнил Муха.
«Повело, бля! — настаивал санитар. — Как будто кто в спину толкал!»
«Отлить захотел?»
«Ща по лбу закатаю!» — по привычке окрысился Колюня.
Муха не обиделся на невидимку, почти иллюзию.
«Решетку из окна выставил — как лунатик… Помнишь, у нас был такой амбал — на баб по ночам залазил…»
«Ничего не мог с собой поделать?»
«Себя не помнил. Только когда из окна выскочил, в воздухе очухался…»
«Лететь страшно было?»
«До усрачки!»
«А дальше чего?»
«Долетел благополучно».
Из душераздирающей беседы с Мальчиком пограничник уяснил следующее.
Будучи под мухой, но в меру, сын Сатаны самолично смастерил из голубого галстука петлю, деловито привязал ее к другому галстуку тропической раскраски. Мальчиков до того любил цветастые галстуки, что носил их даже со спортивным костюмом.
Осуществить роковое намерение удалось, только привязав третий галстук.
Муха усвоил главное: Мальчик так же, как и Колюня, не испытывал ни малейшей депрессии, а суицид совершил, как бы повинуясь чьему-то беззвучному приказу. По наитию.;
Пораскинув мозгами, пограничник смекнул, что такой приказ могли отдать только невидимки, присмотревшие среди живых людей для себя подходящее пополнение.
Зачем теням другие тени? Каким образом они влияют на живых людей?
Ничего этого Муха пока не ведал, но, копаясь в своей жизни, вспоминал случаи, когда и сам действовал сомнамбулически, без всякого соображения. До самоубийства, к счастью, пока не доходило. Значит, невидимкам он пока без надобности. Всегда пограничник неосмысленно ощущал, что живые и мертвые как-то связаны, но такого влияния мертвых на живых, конечно, не ожидал.
«Мертвецы тащат нас за собой в могилы!» — Муха в ужасе кинулся в койку, укрылся одеялом с головой. И увидел рядом на подушке лысую голову хохочущей беззубой старухи. Невидимую для счастливчиков, вроде сумасшедших из Воробьевки.
Кроме жизненно важных смертоубийственных проблем, Муха обсуждал с невидимками и сугубо бытовые. Например, Колюня сообщил пограничнику, где у него дома припрятана заначка от супруги. Если к ней ходит Толя Маленький, бабки взять себе, если ходит кто другой — отдать супруге. Сам попользоваться радостями жизни Колюня был не в силах.
Явившись к вдове, лейтенант застал у нее Толю Маленького и еще одного нетрезвого джентльмена.
— Друг, ты откуда? — миролюбиво спросили пограничника.
— От Колюни, — честно ответил Муха оторопевшим хахалям.
Прихватив заначку, он с чистой совестью отправился в Воробьевку.
Из сочувствия к покойникам лейтенант сделался как бы посредником между ними и живыми людьми. Приносил мертвецам последние новости из дома, выполнял всякие поручения, порой деликатные. Зато невидимки щедро расплачивались с пограничником. Знали покойнички, где разжиться копейкой.
Но Муха хлопотал не из‑за денег. Оказавшись между тем светом и этим, он ощущал свой долг в том, чтобы связать небо и землю. Для чего иначе было даровано ему свыше особенное зрение!
Муха сообщил Игреку то, что узнал от покойников: его приятель Брокгауз на самом деле — полковник Безопасности Судаков. В старые времена — гроза диссидентов. Создал через подставных лиц антисоветский кружок и с блеском разоблачил его. За что получил орден Ленина.
Бесхитростный Игрек поделился этими сведениями с самим контрразведчиком.
Судаков не стал отнекиваться. Объяснил, что хотел подлечить нервы, а под своим именем в Воробьевке — неудобно. От ордена Ленина контрразведчик тоже не стал отрекаться, правда, сообщил: удостоился награды за то, что поймал японскую шпионку.
— Она выдавала себя за киргизку, — поведал полковник.
— Как же вы ее разоблачили? — полюбопытствовал Долговязый.
Контрразведчик беззвучно пожевал губами, решая, стоит ли выдавать мальчонке государственную тайну.
— У японок волосы на лобке не растут. Я увидел, что косоглазая в парике…
Наивный Игрек обомлел.
— У шпионки парик был…
— Конечно, на лобке, — подтвердил поддельный Брокгауз. — Мне это показалось подозрительным.
Игреку хотелось спросить, как чекист углядел потайной парик, но он постеснялся.
— За парик вас наградили орденом Ленина? — с благоговением спросил дылда.
— За разоблачение агента японской разведки! — строго поправил мальчика полковник. И добавил со вздохом: — Самое трудное в этом деле было то, что у киргизок пизды тоже лысоватые.
— Как вас теперь называть? — спросил Долговязый, слегка ошалев от многообразия жизни.
— Как угодно, — с любезной улыбкой отвечал многоликий контрразведчик, — у меня есть еще с десяток имен.
Для профи не составило труда выведать у Мухи все, что открылось тому о загробной жизни, включая подробности самоубийств Колюни и Мальчикова. Кое — кому из бывших диссидентов, не доживших до нынешних времен, передал Сергей Павлович через Муху приветы и наилучшие пожелания.
— Как они могут мне насрать? — осведомился контрразведчик у Мухи полушутя.
Честный пограничник пожал плечами. Врать не хотел. Про то, что мертвые хватают живых, тоже умолчал.
Сведения, которые лейтенант Мухин сообщил полковнику, получить тот мог только от самих диссидентов.
В этом чекист не сомневался. Существование параллельного мира, населенного его врагами, огорошило Судакова.
Конечно, и на том свете собраны самые крепкие, бескомпромиссные чекисты. Они разберутся с диссидентами, вышибут из них мозги. Но то, что приходится дышать с мерзавцами одним воздухом, угнетало полковника.
— Есть у них тюрьмы или лагеря? — спросил он у Мухина.
— Не видал. Психушка есть.
— Какая?
— Наша.
Судаков рассудил, что в таком случае и лагеря у призраков есть. Но кто в них сидит? По приговору какого суда, не земного же?!
Сергей Павлович взял у пограничника подписку о неразглашении, но не сомневался, что тот разгласит тайну жизни и смерти, хранить которую следовало крепче любой государственной тайны.
Полковник поздравил себя с вербовкой первого агента на том свете. И сам же радостно выдохнул:
«Служу Советскому Союзу! — А, поразмыслив, прибавил: — И на том свете буду служить!»
Исчезновению Мухи из Воробьевки не придали особенного значения. Он вообще был какой-то странный. Может, стал невидимкой.
Рассуждавшие в таком духе сами не знали, как близки были к истине. Пребывая в черной меланхолии, Муха боролся с искушением отправиться в параллельный мир. Дорог туда вело немало: петля, отравление, утопление… Единственное удерживало пограничника на этом свете: важность его миссии быть связующим звеном между тем светом и этим.
Обезьянник Службы безопасности, куда поместили Муху, вполне его устраивал, потому что и там невидимок было видимо — невидимо.
— Что у нас творится с покойничками? — сразу справился полковник Судаков, наведавшись к задержанному.
— Навалом их тут.
— Надо дезинфекцию провести!
Глава шестая
В жизни Игрека произошло важное событие, поначалу им незамеченное. Время от времени Кукушка со злорадством порывалась покуковать полковнику Судакову. Всякий раз он, заткнув уши, покидал прорицательницу после первого же «ку-ку».