Страница 25 из 71
Хозяин магазина выглядел лет на шестьдесят с лишком. Его темные волосы серебрились на висках, но движения оставались энергичными, а небольшая жилистая фигура – подтянутой и прямой. У Франсийона был высокий лоб, узкие губы и тонкий галльский нос его предков, французских гугенотов, покинувших родину более ста лет назад, после отмены Нантского эдикта[18]. Франсийоны вели свое дело в Лондоне в течение уже нескольких поколений, но в голосе ювелира все равно слышался легкий акцент, когда он спросил:
– Чем могу быть полезен?
Приблизившись к прилавку, Себастьян оперся на него ладонями.
– Мое имя Девлин. Я расследую обстоятельства смерти Даниэля Эйслера, и меня интересует крупный голубой бриллиант, который он продавал. Насколько мне известно, вы видели этот камень.
Что-то мелькнуло в глубине светло-карих глаз гугенота, но быстро спряталось за опущенными ресницами.
– Простите, но я ума не приложу, о чем идет речь.
– Уверены?
– Уверен.
Себастьян медленно обвел взглядом небольшой магазинчик. В витринах лежали разнообразные драгоценные камни: одни ограненные, отполированные и в оправе, другие в еще необработанном виде. Но стены были увешаны изображениями птиц и застекленными рамками со всякими насекомыми – от экзотических жуков до огромных, ярко окрашенных бабочек. Очевидно, хотя Франсийон выучился на ювелира, его интересы охватывали и другие стороны естествознания, помимо минералогии.
– Полагаю, процветание заведений, подобных вашему, в значительной мере зависит от его репутации как честного и порядочного. Увы, единожды утраченное доброе имя почти невозможно вернуть.
– Имя Франсийонов пользуется уважением вот уже больше сотни…
– Да, мне так и говорили. Вот почему я думал, что вы заинтересованы в том, чтобы его не связывали со скандальным случаем грабежа и убийства.
Прием был грубым и примитивным, зато действенным. Ювелир уставился на посетителя, стиснув челюсти, голос зазвучал сдавленно от сдерживаемого негодования.
– Что именно вы хотите знать о камне?
– Прежде всего мне любопытно, зачем Эйслер приносил его вам.
– Меня попросили подготовить иллюстрированный проспект по товару.
– И вы подготовили?
– Да.
– Что именно входит в такую подготовку?
– Обычно? Выявление дефектов, взвешивание, изображение в цвете. В данном случае, вид сверху и сбоку.
– Выходит, вы можете описать мне драгоценность.
– Могу. Хотя не уверен, что мне стоит это делать.
Девлин еще раз многозначительно окинул взглядом магазинчик.
Франсийон прочистил горло.
– Интересующий вас экземпляр – необыкновенного сапфирного оттенка алмаз с бриллиантовой огранкой, который на момент моего осмотра не был вставлен в оправу и весил больше сорока пяти карат.
Себастьян впервые получил веское доказательство, что такой камень действительно существует.
– Кому Эйслер собирался продать бриллиант?
– Не знаю. Меня в это не посвящали.
– Он не упомянул, откуда взялся камень?
– Нет.
– Однако у вас имеются предположения, не так ли? – спросил Девлин, наблюдая за лицом собеседника.
Франсийон сглотнул, но промолчал.
– Я слышал, большие голубые бриллианты весьма редки, – обронил Себастьян. – На самом деле настолько редки, что такому многоопытному ювелиру, как вы, наверняка известно обо всех подобных камнях.
– Мне ничего не известно о наличии сорокапятикаратного голубого бриллианта ни в одной из существующих коллекций.
– А как насчет той коллекции, которая пропала?
– Простите?
– Разве «Голубой француз» не был большим, сапфирного цвета алмазом? Он исчез вместе с остальными сокровищами французской короны в этом же месяце ровно двадцать лет назад. Вам это не кажется определенным… совпадением?
– «Голубой француз» крупнее – около шестидесяти семи карат. И другой огранки.
– Но бриллиант ведь можно переогранить? Мне кажется, любой, кто задумал бы продать этот камень, счел бы целесообразным изменить его внешний вид.
Встретившись с взглядом Девлина, ювелир отвел глаза.
– Не понимаю, с какой стати вы явились сюда и задаете все эти вопросы.
– Я здесь, поскольку Даниэль Эйслер мертв, и мне все больше кажется, что «Голубой француз» имеет отношение к его убийству.
– Но власти уже схватили человека, который в ответе за это преступление!
– Да, Рассела Йейтса посадили в Ньюгейт. Однако я не верю, будто он виновен. И принципиально возражаю против повешения невинных людей.
Франсийон поколебался, затем полез под прилавок, вытащил большой фолиант и положил его на витрину. Какое-то время полистал книгу, словно искал что-то, а потом развернул ее к виконту, указывая на полностраничную цветную иллюстрацию:
– Вот, видите? Это подвеска с орденом Золотого Руна, принадлежавшая Людовику XV.
Себастьян уставился на кричаще броское ювелирное изделие из золота и драгоценных камней. В центре подвески свернулся великолепный красный дракон, искусно вырезанный из продолговатого камня цвета бычьей крови. Десятки маленьких, прозрачных бриллиантов составляли крылья и хвост дракона; над ним покоился огромный шестигранный алмаз, а еще выше – желтый камень чуть поменьше. Однако наибольшее внимание привлекал огромный, глубокого сапфирного цвета бриллиант, лежавший в языках пламени, изрыгаемых пастью дракона. Внизу, почти незаметный по сравнению с крупным голубым камнем, висел и сам барашек, руно которого образовывали десятки мелких желтых камушков, оправленных в золото.
– А что это за крупный прозрачный бриллиант наверху?
– Его называли «Базу». Весил почти тридцать три карата и уступал по величине только «Голубому французу». Большие желтые камни, которые вы видите здесь и здесь – это желтые сапфиры, по десять карат каждый. Пять бриллиантов по пять карат. И без преувеличения десятки мелких камней. А в руне сплошь желтые бриллианты.
– И ни один из них не был найден?
– Только резной красный дракон, известный как «Кот-де-Бретань»[19]. Его нашли совершенно случайно, вскоре после кражи.
– Выходит, подвеска была разобрана на части.
– Да. – Франсийон закрыл книгу и засунул ее обратно под прилавок. – Но вы должны понимать, что подобные предположения не более чем чистой воды догадки. Эйслер не сказал ничего – ни единого слова, которое наводило бы на подозрения, что показанный мне бриллиант был «Голубым французом».
– Для кого предназначался проспект?
– Я уже говорил вам, Эйслер не признался. Но…
– Но?..
– Догадаться нетрудно.
– Имеете в виду Принни?
Ювелир пожал плечами и закатил глаза, однако ничего не ответил.
Девлин пытливо вгляделся в сдержанные черты маленького француза:
– Впервые услышав о гибели Эйслера, кто, вы подумали, его убил?
Франсийон изумленно хмыкнул:
– Вы шутите.
– О, я абсолютно серьезен.
Собеседник еще раз прокашлялся и многозначительно отвел взгляд.
– Ну, если хотите знать, я, естественно, предположил, что к этому может как-то оказаться причастным Перлман.
– Кто?
– Самуэль Перлман, племянник Эйслера.
– Часом, не тот, кто застал Рассела Йейтса над телом торговца?
– У Эйслера только один племянник, он же единственный его наследник.
– Я этого не знал.
Франсийон кивнул:
– Да, сын его сестры. Эйслер никогда не делал секрета из того факта, что презирает парня. Постоянно грозился лишить его наследства и оставить все свои деньги на благотворительность.
– Чем же Перлман вызвал такое неудовольствие дяди?
– Мистер Эйслер считал племянника… транжирой.
– А это действительно так?
Ювелир почесал кончик носа.
– Попросту говоря, подход Перлмана к деньгам и тратам значительно отличался от подхода самого Эйслера. Однако недовольство вызывалось не только этим. Покойный также возмущался недавней женитьбой племянника. Он, собственно, сказал мне в субботу, что это стало последней каплей. Последней каплей.
18
Нантский эдикт – закон, составленный по приказу французского короля Генриха IV и утвержденный парламентом в 1598 г. По данному эдикту католицизм оставался господствующей религией, но за протестантами-гугенотами признавались права свободы вероисповедания и богослужения. Отменен Людовиком XIV в 1685 году.
19
Кот-де-Бретань (фр. Côte-de-Bretagne, дословно «Побережье Бретани») – самая старинная из дошедших до наших дней драгоценность сокровищницы французских королей, весом в 107 карат, в виде свернувшегося дракона. Сейчас хранится в Лувре. Долгое время камень, из которого вырезан дракон, считали рубином, хотя на самом деле это оказалась шпинель – не менее редкий, но относящийся к полудрагоценным минерал.