Флаг миноносца

Машины управления полка остановились у самой воды. Рыболов покинул свою позицию, вошёл в воду, доходившую ему в самом глубоком месте до пупа, и уставился на машины.

— Симпатичная речушка! — сказал один из связистов. — Интересно, как она называется. Наверно, Павловка.

— И вовсе не Павловка, а Михайловка! — уверенно заявила Людмила. — Она начинается у станицы Михайловской.

— А ты откуда знаешь, лохматая? — удивился Косотруб.

— Так это ж мои родные места. Я сама родом из Варениковской, а сюда приезжала к тётке чуть ли не каждое лето. Хочешь покажу запруду? Можно купаться! А то пойдём в колхозный сад. Там сливы — во какие! — она сложила ладони лодочкой, показывая, какие большие сливы растут в колхозном саду.

Журавлёв расхохотался:

— Ребята, Людмила арбузы со сливами спутала! Хватит травить-то! Веди в твой сад.

В саду уже разместились боевые машины первого дивизиона. Шацкий снял Флаг миноносца, укреплённый на машине Дручкова, аккуратно уложил его в чехол и спрятал в железный ящик, специально приделанный сзади кабины. Косотруб попробовал сливы. Они действительно были очень большие, но ещё совсем зеленые.

— Так пошли к твоей тётке, значит? — он вопросительно посмотрел на Людмилу. — Может, самогончиком угостит?

Девушка замахала руками:

— Что ты, что ты! Не дай бог! Тётка умерла ещё до войны.

— Ну, тогда я сам пойду знакомиться с местным населением. Здесь есть люди, кроме твоей тётки, царство ей небесное! — Он сбил на затылок свою бескозырку и направился в ближайшую хату.

Никто не умел заводить знакомства так быстро, как Валерка. Минут через пятнадцать из раскрытого окна донеслись звуки гитары. Людмила поманила рукой проходившего мимо Сомина:

— Слышал? «Колокольчики-бубенчики…» Вот проныра! Пойдём посмотрим!

Здоровенный овчар бесновался у крыльца. Он кидался вперёд, вставал на задние лапы, до отказа натягивая цепь. Клочья пены падали из чёрной пасти.

— Солидная собачка! — уважительно отметил Сомин.

Людмила пошла прямо на овчарку:

— Трезорка, Барбос, Полкан! Как тебя? Ну! Лежать, говорят!

К удивлению Сомина, пёс успокоился, погасил глаза и уселся, вывалив толстый язык.

— Ну, вот так, молодец! — Людмила победоносно взглянула на Сомина: — На меня ни одна собака не бросится!

Они подошли к низкому окну и увидели, что Косотруб сидит на лавочке между двумя молоденькими девушками. В руках у Валерки была щегольская чёрная гитара с перламутровыми инкрустациями. На столе стояли закуска и графинчик. У печки возилась рослая пожилая женщина с двумя нитками крупных кораллов, оправленных в серебро, на тёмной шее.

— Прошу к нашему шалашу! — крикнул Валерка. — Мамаша, можно зайти моим корешам?

Когда они вошли, Косотруб тут же принялся всех знакомить, как будто хозяева были его старыми друзьями.

— Вот это — мамаша — Гавриловна. Сама — солдатская жёнка и к тому же большой спец по части холодца и сливянки. А это — лейтенант Сомин. Ещё вчера говорил мне: «Как бы, Валерий Васильевич, выпить нам сливяночки, только где её взять?»

— Не слушайте его, хозяюшка! — Сомин пожал протянутую лопаточкой жёсткую руку женщины.

— То есть как не слушайте? Иди сюда, Людмила!

— Ладно, без тебя познакомлюсь! Девушки, я сама здешняя, Шубина из Варениковской.

— Уж не того ли Шубина, что перед войной горел?

— Так то — мой дядя! — обрадовалась Людмила. — Я, конечно, тогда в станице не была…

— Отставить воспоминания! — скомандовал Валерка. — Иди, Володя, с девушками познакомлю. Ирина и Полина. Одна из них — будущая моя невеста. Какая — не скажу. Военная тайна!

Болтовня Косотруба продолжалась бы и дольше, если бы на северной окраине хутора не начали рваться снаряды. За окном раздался оглушительный выкрик Бодрова:

— Боевая тревога!

Сомин поставил на стол рюмку со знаменитой сливянкой, Валерка же поспешил выпить свою. Он повесил на гвоздик гитару:

— Мировой инструмент! Первый раз держу такую в руках. Вы извините, Гавриловна, нас зовут!

Хозяйка стояла ни жива ни мертва. Девушки прижались друг к другу. Трое гостей побежали к речке, где разместилось управление полка. Людмила не отставала от мужчин. Когда они добежали до Михайловки, прогремел залп.

Командир полка был готов ко всяким неожиданностям. Он выставил на окраине, у дороги, две боевые установки и выслал во все стороны небольшие группы автоматчиков. Одна из них, во главе с Клычковым, заметила танки в рощице по дороге на Адагум. Противник тоже увидел наших бойцов. Их обстреляли из пулемёта, затем на дорогу вышел танк, который начал вести огонь из пушки по хутору. Капитан Сотник не стал дожидаться приказаний командира полка. Две боевые машины дали залп по роще. Арсеньев в это время спал, сидя за столом, уронив голову на карту. Хозяйка дома — хромая старуха — прикрыла ставни, чтобы солнце не беспокоило спящего. Подобно большинству военных людей, Арсеньев умел переходить мгновенно от самого глубокого сна — к действию. Как только раздался залп, он вскочил и выбежал на улицу. Земсков стоял на крыше соседнего дома.

— Товарищ капитан второго ранга! — крикнул он. — По дороге из Адагума — танки. Хотят перерезать шоссе на Ново-Георгиевскую. Две машины заходят нам в тыл.

Арсеньев принял решение: немедленно прорываться на Ново-Георгиевскую.

Одна из батарей второго дивизиона вышла на южную окраину, чтобы уничтожить танки, заходящие в тыл. Другая батарея должна была очистить дорогу вперёд. Николаев тоже хотел вывести свой дивизион, но Арсеньев приказал ему приготовиться к залпу из хутора на тот случай, если батарея, высланная на север, вынуждена будет отойти.

«Виллис» командира полка с разгона взял высотку на северной окраине. Отсюда хорошо была видна вся картина начинающегося боя. Земсков со своими разведчиками уже находился здесь. Командир дивизиона Сотник сам наводил буссоль.

— Как дела? — спросил Арсеньев, выходя из машины.

Залитая солнцем дорога на Адагум пересекалась под прямым углом с главным шоссе, обсаженным тополями. Их длинные тени, как стрелы, указывали в сторону Ново-Георгиевской.

После первого залпа танки ушли в рощу и оттуда снова начали вести огонь.

«Сейчас сожгу всю эту рощу — и делу конец!» — подумал командир полка. Он вытянул вперёд руку, чтобы на глаз определить расстояние до рощи, но противник уже заметил «виллис» и группу людей на вершине холма. Снаряд из танковой пушки разорвался в двадцати шагах от Арсеньева. Он обернулся к стоявшему рядом Сотнику:

— Два залпа по роще, и полный вперёд! Начальник штаба, вывести первый дивизион побатарейно на шоссе!

Божья коровка опустилась на руку командира полка. Он легонько подул на неё, как делал ещё мальчишкой. Красная капелька выставила крылышки и улетела. Арсеньев достал папиросу. Зажигалка не работала. Видно, вышел весь бензин.

— У кого есть огонь?

Сотник, не оборачиваясь, протянул спички. Он только что подготовил данные для залпа, записал прицел и буссоль.

— Товарищ капитан второго ранга! — Земсков подал бинокль командиру полка: — Посмотрите, на дороге от Ново-Георгиевской — пыль.

Несколько снарядов разорвались на высотке.

— Неосторожно кидают, — заметил Косотруб, — так можно глаз выбить!

Арсеньев усмехнулся, отбросил носком сапога горячий осколок, подкатившийся к его ногам. Сотник аккуратно сдул пыль с угломерного круга буссоли.

— Пойдёмте отсюда, Сергей Петрович, — сказал Будаков.

— Подождите! — Арсеньев зажал папиросу в углу рта и поднёс к глазам бинокль: — Земсков!

— Слушаю вас, товарищ капитан второго ранга.

— Возьмите «виллис», поезжайте на южную окраину. Там подозрительная тишина. Как только уничтожим эти танки, я поеду вперёд с дивизионом Сотника.

— Есть!

2. ЛИЦОМ К ЛИЦУ

На южной окраине Павловского было тихо. Командир огневого взвода Ефимов грелся на солнышке вместе со своими бойцами. Боевые машины, подготовленные для стрельбы прямой наводкой, ждали появления танков. Неподалёку стояли все четыре орудия Сомина.