Ведьмин пасьянс

Боярин Горислав, командир малой княжеской дружины, докладывает великому князю Изяславу:

— Войска у нас мало, княже, не сдюжим защитить Гору. Надо уходить, пока не поздно. А киевлян подняли люди Всеслава, воспользовались моментом, слухи по городу распространили. Простой народ во что хочешь поверит… Вот только власть свою Всеславу отдавать не стоит. Пока он живой — не погасить волнение, не станет его — народ успокоится, вновь будет в твою сторону смотреть.

— Что ты предлагаешь, боярин?

— А то, что проделал твой дед, князь Владимир, со своим братом Ярополком — пригласил к себе и поднял его на мечи варяжские. Есть у меня гридни верные, если дашь добро — вмиг до Зверинца доскачут, к оконцу Всеслава позовут, словно хотят ему помочь, а сами мечами пронзят. И крови его на тебе не будет — все так обставят, будто недруги князя ему отомстили, а их у него немало.

— Не дело говоришь, боярин. Кровь его все равно на мне будет, а мы с ним одной крови. И от Господа не скроешься — он все видит, все слышит, даже то, что мы не говорим, а думаем. Один раз я уже завинил перед Всеславом, большой грех совершил — клятвопреступником стал, послушался советников, через крест преступил. Теперь мне воздается за это — испытать меня Господь хочет.

— Княже, послушай меня…

В это время в палату вбежал тысяцкий.

— Великий княже, чернь взбунтовалась, берет приступом ворота Горы, с ними полки из предместья! Долго не продержимся — людей мало!

— Будем уходить к Болеславу Польскому — он помощь окажет, да и братья в беде не оставят.

— А с Всеславом что делать? — напомнил боярин.

— Пусть живет, а мы скоро сюда опять вернемся.

Не успели за князем Изяславом закрыться Ляшские ворога, как в княжеский терем ворвались горожане, громя, круша все вокруг, предавая грабежу и разорению. Разгрома не избежали и терема близких к князю бояр.

Тем временем полному разгрому подверглась и княжеская тюрьма на Зверинце, где два года томился князь Всеслав. Ликуюшая толпа на руках внесла его в княжеский терем, знатные городские мужи выступили посольством и просили князя Всеслава принять великокняжеский киевский стол, ибо он им люб.

Князь Всеслав нахмурился — следы разгрома, который учинила чернь в княжеском тереме, остались до сих пор, и для их устранения требовалось много серебра, которое следовало расходовать на более важное — на войско. Особой радости не было — томили плохие предчувствия. По городу продолжались грабежи — городская чернь решила себя наградить за то, что «подарила» Всеславу великокняжеский стол. Но бояре его не поддержали и потихоньку покинули город, а ведь это сила, которой ему теперь здесь не хватает. Войск в городе мало, особой надежды на то, что удастся вооружить городскую чернь и с ней противостоять хорошо обученным польским полкам и дружинам Ярославичей, не было. Он чувствовал себя в этом городе чужим; несмотря на то что покинул поруб, он все равно оставался заложником, не имея возможности выехать в родной Полоцк.

В палату, еле переступая больными ногами, вошел престарелый боярин Светозар Баян, один из немногих, кто остался на Горе, и князь Всеслав дал знак, чтобы их оставили вдвоем.

— Княже, видишь, все получилось, как я говорил, и даже более того. Ты на свободе и на великокняжеском столе. Тебе бы не хмуриться надо, а радоваться и укреплять власть.

— Ты прав, боярин, все получилось, как обещал. Твои люди сработали на славу, но у меня неспокойно на сердце. Власть я взял, а удержать ее будет трудно — сил маловато. Бояре не поддержали меня — бежали из города, словно здесь мор!

— Не все быстро делается, княже. Найди к ним ключи: кого обласкай, кого купи, кому посули.

— Великокняжескую казну увез Изяслав, что здесь оставалось, разграбила чернь — я пуст. Мне надо ехать в Полоцк, там меня поддержат, там найду золото-серебро и вернусь сильным.

— Киев тебя не поймет и не отпустит. Пошли в Полоцк верных людей, надо — можешь рассчитывать на моих, они есть почти в каждом княжестве. И посмею напомнить, княже: не забудь, что мне обещал.

— Помню, боярин Светозар, — вернуть Руси веру предков. Но пока не время — этим я настрою против себя многих из тех, кто еще со мной.

— Ты не прав, княже. Прежняя вера еще сильна в людях, христианство лишь наносное, поверху, а вера отцов — в самом естестве людей. По-прежнему живет старая примета — кто встретит черноризца на пути, тот возвращается, ибо ждет его неудача. В пущах места языческих игрищ утоптаны, люди во множестве устраивают зрелища, русалии, а церкви пустые стоят.

— Это ты, боярин Светозар из рода Баяна, не прав — ты живешь прошлым, которое давно умерло. Даже ты, доживший до таких лет, и то был рожден после крещения Руси. Люди знают о прошлой вере лишь понаслышке, а приметы со временем отомрут и будут новые.

— Княже, прошу тебя, не называй при мне имя Баяна — оно напоминает мне о приемном отце, о том, кто вероломно убил моего родного отца и увел силой мать. Эту тайну мне открыли еще в отрочестве, и тогда приняли в тайное братство, которое теперь я сам возглавляю. Силу и мощь этого братства ты почувствовал на себе. Мы создали легенду о твоих нечеловеческих способностях, внушающих людям страх и уважение. Выполни свое обещание, которое ты дал мне, когда я тебя посетил в порубе, — униженного и без надежды.

— Страх не притягивает к себе людей, а отталкивает… Боярин, и не проси — пока не время для исполнения моего обещания. Даст Бог, и ты поймешь, что я прав.

— У меня другой бог, как и у моих людей. Да и стар я очень, к несчастью, всех своих сыновей пережил… Будь здоров, княже, я пойду.

— И ты будь здоров, боярин. Иди с Богом!

В 6577 (1069) году князь Изяслав с войсками польского короля Болеслава пошел на Киев. Навстречу ему выступил князь Всеслав с дружиной и ополчением из киевлян. Он остановился в Белгороде, но битвы так и не было — князь Всеслав ночью покинул войска и бежал в Полоцк. В Киев вошел сын князя Изяслава — князь Мстислав и учинил жителям Киева «урок», казнив более семидесяти мужей, в том числе и именитых, многих ослепил, а их дворы отдал на разорение. Он также наложил на всех жителей города дань за разбой в княжеском тереме.

А князь Изяслав, изгнав Всеслава из Полоцка, сделал этот город вотчиной своих сыновей.

Весной того же года в Золотую палату, где временно восседал князь Мстислав, сын великого князя Изяслава, творя суд, пока его отец воевал с Всеславом, вошел боярин Часлав и взволнованно сообщил:

— Княже, имею зело важные известия, которые пред назначены не для всех ушей.

Князь Мстислав отослал находящихся в палате бояр и слуг.

— Говори, боярин, что за известия у тебя?

— Во время городской смуты, из-за которой великий князь Изяслав покинул великокняжий град, происходили странные события — в нижнем граде по ночам объявились волки, которые убивали горожан. Сразу поползли слухи, что это оборотни…

— Ты нашел его? Кто он?

— Я выяснил, кто направлял этих оборотней, распускал слухи, смущал горожан, кто главный виновник смуты, при помощи которой Всеслав получил свободу.

— И кто же он? Не томи, боярин!

— Это боярин Светозар из рода Баяна.

— Ты что-то путаешь, боярин! Ведь он же глубокий старик!

— Но это ему не помешало руководить тайным орденом «Воины-волки».

— Что это за орден?

— Они поставили себе цель возродить старую веру в языческих богов.

— Как он посмел замахнуться на святую веру в Господа Бога? Допросить и казнить так, чтобы другим неповадно было даже подумать об этом!

— Светозар успел уехать в свою вотчину, но я уже послал за ним воеводу Некраса.

— Как дознались о лиходее?

— Ночью городская стража поймала одного из тех, кто под видом волков наводил страх на горожан. Под пытками он указал на боярина Светозара.

— В Киев-град лиходея-оборотня привезти, допытать и наказать, а дом на разорение пустить!