Призрачный путник

И было что-то в его глазах — зов, ждущий отклика, ужасное возмездие…

А потом глаза Путника скрылись в тени, когда он отвернулся. Арья попыталась последовать за ним, но взгляд девушки расплывался. Он исчез.

Пошатываясь, теряя равновесие, с раскалывающейся головой Арья кое-как добралась до «Свистящего Оленя», из окон которого доносился резкий смех. Не обращая внимания на посетителей, она ввалилась внутрь и прошла в свою комнату.

Арья знала две вещи: её дела с темным незнакомцем в эту ночь были не закончены, и — ей понадобится меч.

Глава 6

26 Тарсах

Путник, скривив губы, торопливо покинул переулок. Его цель была недалеко — в Куэрварре насчитывалось всего около пяти дюжен зданий и только три большие улицы. Немногие горожане после наступления ночи выходили наружу, и никто не увидел, как он крадется в тени.

Не то, чтобы его беспокоила сейчас возможность быть замеченным. Мысли Путника занимала женщина с каштаново-рыжими волосами.

Он наткнулся на драку в переулке случайно, когда скользил куэрваррскими улочками, и, в любой другой день, наверное, не стал бы вмешиваться. Почему же он спас её? Путник понятия не имел, кто она такая. Он никогда не видел эту девушку раньше, что, впрочем, было неудивительно. Через Куэрварр часто проходили чужаки; он и сам был чужаком в каком-то смысле.

Поступил ли он так из стремления к правосудию? Путник нахмурился. Правосудие — устаревшее и бессмысленное понятие; за доказательствами не надо было далеко ходить, стоило только вспомнить убийство его отца, последователя Тира. Тем не менее, он поступил так не случайно. Это не было прихотью. Неужели вид женщины разбудил в нем чувства, те чувства, которые Путник давно похоронил? Его пульс участился.

Путник повернулся к духу отца, чтобы получить ответ, но лицо Тарма оставалось безучастным. Желанный ответ должен был прийти изнутри — оттуда, где была лишь пустота.

С помощью отточенной долгими годами тренировок техники Путник спрятал все эти мысли в самый дальний уголок разума. Воспоминания о рыжеволосой женщине остались такими же четкими, и они пылали в подсознании, как будто протестуя, но он не обращал внимания. Путник сосредоточился на задаче, которая стояла перед ним прямо сейчас — на Торлике, воине, известном в Куэрварре как «Танцующий Клинок».

Он коснулся руки, на которой пульсировала старая колотая рана.

Торлику принадлежал большой дом, возведенный в первые годы после основания Куэрварра и позже достроенный. За минувшие двадцать лет Торлик, бритвенно-тонкий полуэльф, предпочитавший рапиру, благодаря Дарену Грейту занял высокий пост в куэрваррской страже. Торлик стал первым лейтенантом Анддрета, но не по причине выдающихся личных качеств и не из-за дружеских отношений с массивным капитаном. Помимо прочего, Торлик был известен своей паранойей, и зачастую заставлял подчиненных охранять собственный дом вместо того, чтобы патрулировать улицы.

Так или иначе, этой ночью Путник не заметил охраны. Оказаться неподготовленным к угрозе было не похоже на такого, как Торлик, поэтому Путник встревожился.

Призрачный воин с мифриловым мечом в ножнах прокрался к дому окружным путем, оставаясь в тени — на случай, если стражники следили за территорией из тёмных окон.

Пройдя мимо парадной двери, Путник последовал вдоль старых брёвен внешней стены в поисках черного хода. Он мог бы скользнуть в Эфирность и пройти сквозь все преграды, но предпочитал сохранить силы на тот случай, если они понадобятся ему для отступления.

Как и Гилтер’йель, Путник не был уверен, что выбор времени для нападения удачен. Его не волновало, что одна из жертв может застать врасплох его самого, но сражаться сразу с несколькими было бы опасно. Успех зависел, в некоторой мере, от неожиданности, но с каждым разом, когда один из врагов отправлялся в могилу, подозрительность оставшихся росла. Казалось тактической ошибкой позволять противникам обзаводиться дополнительной защитой, пока шло время…

Наверное, он хотел именно этого. Хотел показать им, что вся их подозрительность, любые жалкие попытки подготовиться не смогут спасти от холодной мести. А может быть, он желал, чтобы его остановили. Ведь что может ожидать его в самом конце, кроме логического завершения этого пути?

Путник взглянул на безмолвный призрак отца, паривший в трех шагах справа. У Тарма было грустное, отрешённое выражение, не подходившее к его лицу. «И почему он всегда так печален?» — задумался воин. Неужели у отца есть какая-то тайна, которую призрак не может рассказать?

Призрачный путник сомневался, что Тарм в силах помочь в его войне, учитывая, насколько сильно отцу не нравились устремления сына. Да и, насколько знал Путник, Тарм просто не мог разговаривать. А жаль: разведка не помешала бы, чтоб не попасть в засаду.

Он нашел черный ход; дверь, конечно же, была заперта. Не владея воровским ремеслом, Путник не умел взламывать замки, но приготовился к такому варианту заранее. Открыв поясной кошель, он осторожно извлек содержимое — маленький кожаный сверток, подарок Гилтер’йель, и принялся осторожно разворачивать его, пока на черную кожу перчатки не лег оранжево-красный желудь.

Мгновение он взвешивал свой поступок — использовать прекрасный дар природы подобным неестественным способом было равнозначно убийству. Гилтер’йель научила Путника всему, что он знал и умел, это так, но его ли это путь — придерживаться всего того, что свято для Гилтер’йель? Эфирность — такая же часть мироздания, как и материальный мир, но не зашел ли он слишком далеко? Разве его способности, само его существование не были неестественными?

Если уж на то пошло, разве с такой точки зрения существование призрачного друида не является точно так же противоестественным?

И вновь Путник взглянул на Тарма, но как всегда, дух не ответил ему, оставляя сына задавать вопросы самому себе.

Его существование — кощунство?

Через секунду Путник понял, что не знает ответа, и, будучи честным с собой, признал, что его это не особенно беспокоит. Через несколько дней это уже не будет иметь никакого значения.

Путник прижал желудь к замку и дверной ручке.

— Поглоти то, что сделано руками человека, — тихонько прошипел он на эльфийском.

В ответ желудь задергался и погрузился в металл. С места его касания разошлась красная рябь, заставляя замок ржаветь и разрушаться. Металл застонал в беспомощном протесте, но ржавчина сделала свое дело.

Дверная ручка упала и превратилась в пыль, прежде чем коснулась земли.

Чуть слышно скрипнули петли. Внутри погруженного в темноту дома Путник не заметил ни слуг, ни охраны. Он спокойно зашел внутрь.

Бесстрастность далась ему не без усилий. Путник обязан был предположить, что Торлик подготовится к его визиту, а цель этой вылазки была слишком важна, чтобы рисковать попусту.

Он услышал негромкий лязг, как будто вдалеке звенели друг о друга мечи, и весь подобрался. Его осанка и посадка головы изменились совсем чуть-чуть, и только умелый фехтовальщик заметил бы различия; окружающему миру он казался по-прежнему расслабленным.

Путник находился в коридоре, ведущем от задней двери, со скамьями вдоль стен и крючками для плащей и прочей одежды на стенах. Здесь была всего пара скамеек, а стены были голыми. На крючках висело несколько плащей, по большей части черные с зеленой вышивкой куэрваррской стражи. Так и должно быть. Гобелены, обычно украшающие богатые дома, отсутствовали. Жилище Торлика было по-солдатски простым, с маленькими, не слишком удобными комнатами.

В коридоре Путник заметил двойные двери, ведущие вглубь здания, и еще пару дверей по бокам. Сначала он проверил те, что сбоку, приоткрывая дверь ровно настолько, чтобы заглянуть краем глаза в помещение. Одна вела на кухню, вторая — в кладовую. Обе комнаты были безлюдны. В кухне над давно погасшим очагом висел котел, а по сторонам, в местах, куда слуги могли легко дотянуться, висели ножи и кухонные топорики для мяса. На деревянных полках стояли нетронутые корзины, скорее всего с хлебом и другими не слишком скоропортящимися продуктами. В углу был шкаф для продовольствия. А в кладовой валялось оружие, доспехи, сёдла и часть повозки.