Соучастники

Женщина ответила, что его нет дома. Тогда Монтес спросил, где он и когда придет. Его собеседница сказала:

— Кто знает, где шляется этот недоумок? — Она добавила: — Больше сюда не звоните, — и повесила трубку.

— Вот блин, — выругался Монтес и свернул налево из правого ряда под рев клаксонов и визг тормозов тех, кто ехал прямо. На полной скорости он въехал на Ирокез-авеню, промчался по площади с круговым движением и затормозил у входа.

Своим ключом Монтес отпер дверь георгианского особняка, построенного восемьдесят лет назад. Он очутился во мраке, среди старой мебели, тяжелых комодов, столов и стульев, на которых никто никогда не сидел, и старых картин — пейзажей с лесом и океаном; свет пробивается сквозь деревья и облака — на них ничего не происходит. Вряд ли картины будут висеть здесь через год или два. Как только старик отбросит коньки, весь этот хлам вывезут на помойку. Недавно мистер Парадиз жаловался: никто из его детей не желает жить в Детройте. Им нравятся пригороды — Уэст-Блумфилд и Фармингтон-Хиллс. А значит, он оставит дом человеку, всю жизнь прожившему в «городе» и способному оценить его дар. Старик поступит справедливо и не кривя душой, он вознаградит Монтеса за десять лет преданной службы. Да какая там служба — сплошное лизание зада.

Однако в последний месяц все изменилось.

Монтес объяснял старику, как можно превратить его кабинет в увеселительный центр. Встроенная в стену плазменная панель, рядом — музыкальный центр последней модели, в общем, хай-тек в полном наборе. А мистер Парадиз отвечает:

— Я понял твою игру, Монтес. — Надо признать, голова у него неплохо работает. — Ты хочешь, чтобы я заранее купил тебе аппаратуру.

И вдруг хозяин ударил его под дых:

— Монтес, я передумал и не оставлю тебе дом. — Говорил так, будто ему жаль, но, судя по интонациям, ни о чем он не жалел. — Я знаю, что обещал тебе… — Однако теперь его внучка Аллегра, замужняя дочь Тони-младшего, решила перевезти своих детей в город, она считает, что жизнь в городе бодрит. И здесь им будет лучше, чем в Гросс-Пойнт. — Ты же понимаешь, когда дело касается семьи… — пояснил старик.

Монтес понял, что ему нужно сделать, пожал плечами и печально улыбнулся хозяину:

— Где уже мне соперничать с маленькой Аллегрой. — Ведь ясно, эта стерва получит все, что хочет. — Я понимаю ее желание жить «в городе», хотя тут кругом сплошной криминал, который бодрит куда сильнее, чем Гросс-Пойнт.

— Ставлю десять к одному, — заявил старик, — Аллегра продаст особняк, еще не успев в него переехать. Мне известно, что ее муж Джон не прочь перебраться в Калифорнию и делать там вино.

Вот дерьмо! Очередной удар в живот, прямо по кишкам. Монтес с трудом заставил себя пожать плечами и растянуть губы в улыбке, догадываясь, что старик предложит ему что-нибудь взамен. Так оно и случилось.

— Ты получишь чек — как бы премию от компании, — проговорил мистер Парадиз. — Тогда ты не будешь упомянут в завещании, и не будет никаких осложнений.

Монтес был больше не в силах скрывать свои чувства. Он уставился на старика, как случалось уже не раз в тот последний месяц. Уставился и спросил:

— Мистер Парадиз, неужели вы верите, что ваш сын мне хоть что-нибудь даст?

Но старику было наплевать. Он твердил:

— Если я велю сыну передать тебе кое-что, вы все получите, мистер.

Его серьезный тон и это проклятое слово «мистер» означали, что разговор окончен. Но Монтес твердо решил докопаться до сути. И он задал старику новый вопрос:

— Но когда вас не станет, как же вы сумеете убедить Тони-младшего исполнить ваши пожелания? — Он помолчал и добавил: — Если он и теперь на них плюет?

Он все испортил. Мистер Парадиз ему ничего не ответил. Он подошел к своему огромному мягкому креслу и уселся перед старым телевизором, словно еще один предмет мебели в гостиной.

Здесь он теперь и находился.

К старости мистер Парадиз усох и сморщился, став совсем хрупким. Если аккуратно причесать его седые волосы, как раз хватит, чтобы прикрыть череп. Он досматривал «Колесо Фортуны». Пэт Сежак и Ванна Уайт из кожи вон лезли, желая затянуть разговор в эти оставшиеся секунды.

— Ванна ему не слишком помогает, — заметил старик. — Она ждет не дождется, когда сможет сказать «до свидания» и махнуть на прощание рукой. Вот с чем она неплохо справляется.

На хозяине был утепленный спортивный костюм — темно-синий с желтыми кантами. Он поглядел на Монтеса, вошедшего в комнату, и вновь вернулся к Пэту и Ванне.

— Хлоя придет сегодня вечером? — поинтересовался Монтес.

— Да… ты купил сигареты?

— Еще нет. Вы хотите, чтобы я ее привез?

— Ты же всегда это делаешь!

Монтес мог бы возразить: нет, не всегда, но не хотел обострять отношения. И ограничился вопросом:

— Когда ее доставить?

— К половине десятого.

Монтес подождал минуту-другую.

— Знаете, я и понятия не имел, что она сегодня явится.

Но старик уже смотрел тупую рекламу. Он напомнил Монтесу:

— Не забудь о сигаретах.

— Да разве я о чем-нибудь забываю, мистер Парадиз?

Старик пристально посмотрел на него и сказал:

— Порой ты забываешь, кто ты такой.

В это время Ллойд в белой рубашке и черной куртке, которую он носил с черным галстуком-бабочкой, убирал со стола в столовой. Он попросил Монтеса:

— Захвати что-нибудь.

Монтес забрал бутылку красного вина, опустошенную больше чем наполовину, и последовал за Ллойдом на кухню.

— Ему опять шлея под хвост попала, — пожаловался Монтес.

— Ты сам виноват, — откликнулся Ллойд.

— Почему я ничего не знал о девчонке?

— Опять ты за свое!

— А если бы я куда-то ушел?

— В таком случае ты должен был попросить разрешения, так ведь? Ты бы спросил у мистера Парадиза: «Сэр, можно мне отлучиться?» И он бы тебе ответил: «Нет, тебе нужно забрать мою красотку и привезти ее сюда», — пояснил Ллойд. — Но по крайней мере, он завтра будет в хорошем настроении. Ты видел, как он вырядился? Атлет хренов! Значит, решил развлечься на всю катушку, — продолжал Ллойд, когда Монтес уже двинулся к выходу. — Кстати, красотка собиралась привезти с собой подружку.

Монтес вышел через черный ход. По пути к гаражу он подумал: «Господи боже, еще две на мою голову». Достал свой «особый» мобильник — простенький и дешевый — и набрал номер, по которому пытался дозвониться в машине. Когда ответил тот же женский голос, что и раньше, — она как будто ненавидела отвечать на телефонные звонки, — Монтес сипло произнес:

— Не валяй со мной дурака, мамаша.

Она тут же повесила трубку. Он снова набрал номер. После нескольких длинных гудков голос Карла Фонтаны пояснил, что его нет дома, и попросил оставить сообщение после сигнала. Монтес проговорил:

— Сегодня все отменяется. Ясно? Перезвони мне в девять.

Вот и все. Он и без того слишком рисковал. Не стал называть своего имени. Его голос записан на пленку, и этого довольно.

4

Джером посмотрел на свои часы — подделку под «ролекс».

В четверть девятого вечера в кабинете горели лампы дневного света. Джером отпил глоток пепси-колы из пластиковой бутылки. Он сидел во вращающемся кресле, которое принес ему Делса. Сам Делса читал сейчас досье Джерома из ИСОП. Никого, кроме них, в кабинете не было. Джером попытался выяснить, что означает аббревиатура ИСОП, и, наконец, спросил у следователя.

— Информационная сеть охраны правопорядка, — ответил Делса.

— И я в ней есть?

— Как и все, кто когда-либо нарушал закон.

— В чем же меня обвиняют?

— Тебя взяли с партией наркотиков.

— Какие наркотики?! Обычная травка. Сам курил, но вовсе не собирался толкать. Только судья не поверил, что я взял ее для себя — для личного пользования.

— И много у тебя было?

— Четыреста фунтов. А отсидел за них два с половиной года.

Джером думал, что детектив начнет говорить о тюрьме и спросит, не желает ли он туда вернуться и протомиться взаперти еще какую-то часть жизни. Примется читать проповеди. Но похоже, у него такого и в мыслях не было. Сыщик искал что-то у себя на столе. И не без труда нашел в груде своих бумаг. Вот что в нем хорошо — он никогда не повышает голос, не глядит в упор, точно собираясь ударить, и не кричит, как, бывало, в прошлом, когда все эти белые типы рвали и метали на допросах. Джером повернулся в кресле, отодвинувшись от Делсы, и спросил: