Убийственный ритм

– Нет, никогда. Навидался достаточно хороших ребят, которые себя в гроб вогнали. Нет, я только кокаин нюхаю – и то иногда, чтобы расслабиться.

– Но вы бы смогли достать героин, если бы кому-то понадобилось?

Мики покачал головой, всем своим видом демонстрируя, что считает мои слова диким абсурдом.

– Ну нет, этого вы мне не пришьете! Никогда я ни даром, ни за деньги ничего никому не давал! Сам употребляю, и все.

– Понятно, но вы знаете, где его достать?

– Я примерно представляю, у кого спрашивать. Сами понимаете, когда крутишься в шоу-бизнесе, слышишь вокруг всякие разговоры на счет этого дела. Но если вам нужны торговцы героином, я ничем не могу быть полезен.

Мики снова закурил. Еще немного, и я прокопчусь, как хорошая селедка.

– Так кого бы вы стали спрашивать?

Мики пожал плечами, и в глазах у него блеснул недобрый огонек.

– Спросил бы одну дамочку, которой некуда девать время. Одну такую дамочку, которая целыми днями глядит на Мики Рурка и прочих красавцев.

Он явно подразумевал Тамар, – Глория под такое описание уж никак не подходила. Ну а где искать наркодилеров, как не в «Асиенде»? Ведь там полным-полно пацанов, жаждущих дозы.

Я сделала себе мысленную заметку попробовать поискать зацепки в «Асиенде» – и сменила тему.

– Вы хотя бы примерно представляете, кто мог убить Мойру?

– Честно говоря, мне не кажется, что это кто-то из наших. Они бы не смогли. За исключением Нила, разумеется. Этот ублюдок ради денег, на что угодно пойдет. Да он небось уже заработал целое состояние на ее смерти! Он же только и делает, что травит приезжим журналистам разные байки про нее и получает за это гонорары. Сволочь!

– Я смотрю, он вам не сильно симпатичен. – Я очень хорошо умею подмечать очевидное, прямо мастер.

– Ну, скажем так, я бы не стал поручать ему писать свою биографию.

– Почему?

– Потому что для него самое важное в жизни – увидеть свое имя в газете большими буквами. Вы знаете, как он расправился с моим шурином? Сто лет назад это было, но Дэс до сих пор не может прийти в себя. Дэс, конечно, и сам был тот еще гусь, он много кого в свое время облапошил, но все-таки он неплохой малый. И уж точно не такой подлец, как все эти журналюги. Так вот, Нил Уэбстер, скотина, подставил Дэса так, что тот загремел на полтора года в тюрьму. У него было свое дело, а сейчас он кто? Наемный рабочий – тьфу! А еще знаете что? – Мики все сильнее распалялся, а в его речи все слышнее звучал простонародный ист-эндовский акцент. – Уэбстер, сукин сын, про него и забыл, ему и невдомек, гаду, почему я его так не перевариваю. Это уж точно.

Все это, конечно, было очень интересно и увлекательно, но я что-то не понимала, какое отношение к смерти Мойры имеют прошлые деяния Нила. Что бы там ни говорил Мики, я не могла представить Нила, спокойно идущего на убийство ради газетной статьи. Впрочем, я не успела направить разговор в другое русло, – дверь внезапно отворилась. Сквозь густой дым еле-еле виднелась Тамар, а смутное зрительное впечатление подтверждал крепкий запах туалетной воды «Джорджо».

Не поздоровавшись, Тамар подошла к холодильнику (теперь я заметила, что на ней шелковая пижама), порылась в нем и в конце концов за хлопнула дверцу с какой-то нечеловеческой злобой. Раскрыв кухонный шкаф, она поймала на себе взгляд Мики.

– Ну чего уставился? – вежливо поинтересовалась Тамар, доставая из шкафа хлопья. На это Мики, видимо, не нашел что ответить, потому что быстро встал и вышел за дверь. Ну, спасибо тебе, милая Тамар!

Тамар тем временем засыпала в тарелку хлопьев, посахарила их и снова подошла к холодильнику. Она залила хлопья молоком и поставила тарелку на стол.

– Как спалось? – окликнула я ее.

– Не твое дело, – огрызнулась она. Я подумала, что если она всегда по утрам в таком настроении, то не удивительно, что Джетт предпочитает просыпаться в одиночестве.

– Благородное происхождение не скроешь, – беззаботно сказала я. – Впрочем, мы, простые люди, никогда и не рассчитываем на любезное обхождение привилегированных классов.

К моему удивлению, Тамар прыснула, случайно выплюнув кокосовые стружки.

– Прости меня, Кейт, – легко извинилась она и улыбнулась. И мне стало понятно, почему Джетт порой все-таки предпочитает одиночеству ее общество. – Я всегда на всех бросаюсь, когда голодна. По-моему, у меня низкий сахар в крови, из-за всей этой петрушки вокруг Мойры мне стало хуже. А тут еще и этот полоумный, – разве с ним можно сидеть за одним столом?

Она растягивала слова, как истинная представительница «привилегированных классов», и от этого они звучали еще забавнее.

– Так что же высокородная дочь баронета делает среди тупых неандертальцев? – Я старалась попасть ей в тон.

Тамар улыбнулась:

– На этот счет есть несколько мнений, выбирай любое. Мама говорит, что я восстаю против родителей и скоро перебешусь, прелестная Глория – что я жажду славы и хочу видеть свое имя напечатанным на страницах светской хроники, а Кевин – что я отслужила свое, потому что раньше Джетту было со мной хорошо, а теперь я ему надоела.

– А что можешь сказать ты сама?

– Я по нему с ума схожу. Когда мы только познакомились, мне казалось, что с ним можно весело провести время, и все, но потом я поняла, что это далеко не все. Поняла буквально через несколько дней. Я его люблю и хочу ему во всем помогать, даже если эти так называемые друзья будут вставлять ему палки в колеса. – Тамар говорила с горечью, от первоначальной легкости не осталось и следа.

– А Мойра была из «так называемых»? – спросила я, вставая, чтобы налить себе кофе.

Тамар кивнула:

– Именно она-то и была! Ох, извини, сорвалось с языка. Хотя, в общем-то, я так и думаю. Она относилась ко мне как к безмозглой кукле и так меня третировала, что я уже подумывала повесить на двери свой диплом в рамке. Я, между прочим, закончила Эксетер второй в группе по специальности «Современные языки», – с особенной гордостью сказала Тамар. Я вопросительно посмотрела на ее чашку, Тамар кивнула. – Налей черного, пожалуйста, и положи одну ложку сахару. Да, так Мойра почему-то думала, что если я белая, из обеспеченной семьи и не играю музыку, то я ничего не могу дать Джетту. Даже смешно; ей самой он давно уже был не нужен, но она не могла смириться с тем, что в его жизнь войдет кто-то другой.

Я почти готова была полностью стать на сторону Тамар, но вдруг у меня в памяти возник эпизод вчерашнего утра: как Тамар устроила маленькое представление в гостиной и как фальшиво все это выглядело.

– Ну что ж, теперь она больше никому не будет вставлять палки в колеса, – холодно ответила я.

– Если уж говорить совсем честно, то я этому рада. Если бы мне еще раз пришлось услышать эту сентиментальную чепуху про «наше общее прошлое», я бы завыла, ей-богу! Но я ее не убивала. Ты и сама знаешь, что они вместе писали замечательные песни, а этого я не могла бы у него отнять. Я знаю, как много для него значит музыка. – Тамар потупила глаза и стала мешать сахар в чашке.

Я снова почти поверила в ее искренность и снова вспомнила кое-что, из-за чего мои подозрения остались при мне. Помнится, Мики недавно делал достаточно прозрачные намеки… Кто-то же подкладывал Мойре героин. И очень может быть, что именно Тамар. Сейчас, конечно, не нужно говорить с ней об этом, лучше подождать, пока появятся более надежные доказательства. Сегодня нужно просто воспользоваться ее внезапной любезностью и общительностью. Которые, кстати, вполне могли быть вызваны желанием заслужить с моей помощью одобрение Джетта.

– Я понимаю, что рискую тебе надоесть, но все же я должна спросить тебя, куда ты ходила в тот день, когда произошло убийство. Тебя, я думаю, уже как следует помурыжили полицейские, но тем не менее… – Я состроила «очаровательную улыбку».

– Помурыжили! Не то слово! – Тамар скорчила недовольную гримасу. – Ну ладно, не важно. Так вот, днем я ходила по магазинам, потом встретилась со своей сестрой Кандидой, мы выпили кофе на площади Сент-Энн. Около половины восьмого я пришла домой, в холле наткнулась на Джетта и Мойру, они шли в студию. Джетт сказал, что они освободятся через полчаса, а я решила пока что приготовить ужин. Приготовила стейки в винном соусе, на гарнир – молодую картошку и стручковую фасоль, и потом мы с Джеттом поужинали у телевизора. Я выпила чуть ли не целую бутылку бургундского. Джетт, как всегда, пил «Смирнофф» с диет-колой. Мы смотрели новый фильм с Харрисоном Фордом, потом я пошла наверх в ванную. В начале одиннадцатого пришел Джетт, мы легли в постель, а в двенадцатом часу снова спустились вниз. Ему хотелось еще поработать с Мойрой. Я не могла заснуть, лежала и читала, потом стала смотреть видео. Тут ты и вошла.