Страница 5 из 13
Не горел свет и в квартирах, перебои с электроэнергией случались всё чаще и длились всё дольше, а когда она на короткое время вдруг появлялась, многие жильцы опасались освещать свои ненадёжные убежища: свет мог привлечь желающих поживиться чужим добром.
Словно в подтверждение своих мыслей Фёдор вдруг увидел бегущего по улице человека. Он явно был напуган и убегал от кого-то. Вдруг бахнули несколько одиночных выстрелов. Человек будто запнулся и упал со всего маху лицом вниз. Большего разглядеть не удалось, машины пронеслись дальше.
– Во, беспредельничает народ, – ухмыльнулся «бригадир».
Остальные хмуро улыбнулись на шутку.
Через некоторое время Трошин попросил, чтобы его высадили в нужном ему месте.
«Бригадир» сказал:
– Завтра как всегда, без опозданий.
– Само собой, – заверил его Фёдор, собираясь покинуть салон.
Но старший задержал его словами:
– Постой. Ты когда собираешься своих перевезти на базу?
– Ну, если уже разрешаешь, то завтра и перевезу. Заставил поволноваться за семью, пока решал по мне.
– Присматривался, – внушительно ответил «бригадир». – Теперь вижу, будет толк с тебя. Вот и говорю: перевози своих. Все так сделали. Это гораздо безопаснее, чем поодиночке выживать.
– Кто бы спорил, – усмехнулся Фёдор. – Ладно, я пошёл.
– Утром машину пришлю за вами. Соберите всё необходимое, лишнего не тащите. И будь осторожнее сейчас. Ствол, что я тебе дал, в порядке?
– Конечно, – ответил Трошин, похлопав по наплечной кобуре, надетой поверх светлой рубахи. – Вот же он, разве не видишь?
– Видеть, это одно, а быть уверенным – другое, – поучительно заметил «бригадир».
Фёдор с готовностью кивнул, думая совсем не так лояльно:
«Умник хренов. Строит из себя заботливого отца-командира. А сам как был мелким уголовником, так им и остался. Прям, как братец мой, Ванька. Я, таких как вы, на одном предмете вертел».
И всё же приходилось признать, что «бригадир» дальновидно поступил, собрав семьи своих «быков» в одном месте. Умно. Этого у него не отнять, хоть и никчемный уголовник, имеющий в активе пару отсидок по несерьёзным статьям. Сумел сплотить вокруг себя таких же, да бывших спортсменов, по той или иной причине оказавшихся на зоне, а потом оставшихся не у дел. А тут как раз и времечко подходящее подоспело. «Бугор» подмял под себя небольшой профилакторий, занял опустевшее здание, «застолбил» участок и пытался собирать дань с него. Да только особо поживиться оказалось нечем: торговые точки давно закрылись, а на другие «хлебные» места его не пускали более сильные конкуренты, вот и приходилось промышлять на дорогах, надеясь на удачу, да на глупцов, ещё рискующих ездить в такое время.
Машины уехали, Трошин остался один на темнеющей пустой улице, окружённой мрачными силуэтами панельных пятиэтажек с чёрными, слепыми окнами. Сразу появилась неуверенность и незащищённость. Тем не менее, Фёдор думал о том, что вся эта шайка-лейка ему в тягость. Не ощущалось истинного единения с ними. А самое главное – его абсолютно не устраивал статус рядового «быка» в «бригаде». Он считал себя выше, умнее и способнее всей этой оборзевшей шелупени, по локоть окунувшей руки в невинную кровь .
Без крови, конечно, никак, если хочешь добиться власти и положения, особенно сейчас, когда всё определяют сила, решительность и умение подавить других. Но с умом надо к такому подходить. Зачем валить людей направо и налево? Чужой страх, безусловно, работает на авторитет главаря, но на одном страхе далеко не уедешь. Должна быть уважуха, тогда вожак станет не просто «отмороженным» главарём, а настоящим лидером, за которым пойдут тысячи, сотни тысяч, миллионы…
Фёдор хмыкнул: эк его понесло. Наполеоновские планы. Хотя, как известно, императором тот не родился, и время похожее было на нынешнее. Так что…
Трошин опять усмехнулся своим мыслям. Расстегнул кобуру, вытащил пистолет «ТТ» ненадёжной китайской штамповки – но хоть такой, чем совсем никакого – передёрнул затвор, сунул обратно, не застёгивая кобуру. Он всегда так делал, когда оставался один, когда нападение могло произойти в любой момент. До сих пор не случалось ничего такого, но, как говорится, бережёного Бог бережёт.
До дома рукой подать, вон она, невзрачная пятиэтажка среди других похожих стоит. В двухкомнатной квартире-хрущёвке на третьем этаже ждёт жена Светлана с их десятилетней дочерью Алёнкой. Не очень хотелось Фёдору идти туда. Нет, не гнал его никто, даже наоборот, но и со своими домочадцами душа покоя не находила. А сейчас, когда элементарных удобств почти нет, так и вовсе идти не хочется.
Завтра он перевезёт их на базу, там дизельный генератор есть, «бугор» как-то решает вопросы с топливом для него и для машин. А со светом-то оно куда лучше и веселее, да и безопаснее среди своих. Хоть они для Фёдора совсем не свои. Однако ж выбирать не из чего. В одиночку им очень непросто придётся.
Семья будет под приглядом, а он опять к Наташке зайдёт, хоть и не ждёт она его, в отличие от жены, а наоборот – прогоняет. Но тянется к ней душа, что за зараза такая, эта баба!
Никому Трошин не признавался, что основной причиной его ненависти к младшему брату являлась неразделённая страсть к Наталье. Она бегала за Иваном ещё до его первой отсидки.
Девушка была ровесницей Фёдора и старше Ивана на целых три года. Ванька сопляк поначалу стеснялся этой разницы, но потом ничего, освоился, стал отвечать хорошенькой девушке взаимностью. Чем уж он ей понравился, оставалось загадкой, всё же разница для юного возраста приличная, тем более что Наташка старше была, а такое не часто встречается, обычно наоборот.
Никто во дворе не знал, было между ними что, не было, но ходили непонятно откуда появлявшиеся слухи, чем очень раздражали Фёдора.
К нему девушка равнодушной оставалась, что просто бесило, но виду он не подавал: не хватало ещё, чтобы Ванька догадался и почувствовал превосходство.
Потом, когда братец сел в первый раз, Наталья вышла замуж и родила дочь Ксению.
Так оно всё и закончилось бы, да вот сердцу не прикажешь, недаром говорят. Уже и женился Фёдор, тоже дочкой обзавёлся, а всё успокоиться никак не мог. Особенно взыграло, когда узнал, что Наталья развелась с мужем и опять живёт одна с семнадцатилетней дочерью.
Начал снова захаживать к ней под косые взгляды юной Ксении, так похожей на мать в пору её цветущего девичества, что у Фёдора аж сердце щемило.
И так он, и этак к Наталье, помощь обещал, любовь свою предлагал до гроба, и говорил искренне, потому что так оно и было…
Всё бестолку!
Трошин нехотя шёл в направлении своего дома, поглядывая по сторонам на всякий случай, готовый ко всему. Уже решил, что дойдёт без приключений, как вдруг услышал слабый женский вскрик.
«Опять не повезло кому-то. Бабам, если одни живут, без защиты хреново приходится», – подумал Фёдор о Наталье и её дочери.
Новый вскрик ра здался уже совсем рядом – из-за угла дома.
Трошин остановился, прижался спиной к стене и достал пистолет, держа его в опущенной руке.
Справа, из-за того самого угла выбежала очень испуганная молодая женщина. Увидела Фёдора и завизжала совсем отчаянно, метнулась назад, но отпрянула из-за выскочивших на неё четверых парней.
– Мужик, пошёл *censored*! – бросил небрежно один, самый здоровый из всех.
Фёдор поднял руку и выстрелил ему прямо в лицо.
Грохнувший выстрел вогнал налётчиков в ступор. Даже женщина больше не подавала ни звука. Все они в страхе смотрели на тело, упавшее навзничь, слабо дёргающееся в агонии.
– Кому ещё «маслину»? – спросил Трошин спокойно.
Он вдруг на деле почувствовал то самое превосходство, что постоянно лелеял в мыслях, представляя себя именно таким, как сейчас. Нет, не защитником слабых и беспомощных, а их властителем . Он неоднократно воображал, как повёл бы себя, что сказал. Имелись даже специально заготовленные и много раз проговорённые фразы, чтобы в нужный момент не подыскивать слова, а говорить спокойно, уверенно, с лёгким презрением. Поэтому сейчас всё получалось само собой. Он и выстрелил-то механически, потому что часто представлял, как делает это.