Страница 113 из 128
Татьяна плохо спала эту ночь. Болела печень, и неотвязно преследовало ощущение, что вчера она прикоснулась к какой-то тайне. Проснулась она рано. Выпила но-шпу, не помогло. Хлебнула виски, немного отпустило. Долго стояла с сигаретой под душем и вспоминала вчерашнюю встречу с Любой. Уверенности в том, что это была не она, Татьяна не ощущала. «Неужели стало плохо с психикой? Но и у графа был какой-то странно встревоженный вид». Так она размышляла, пока не раздался телефонный звонок.
Потерянным голосом Маркелов сообщил, что ночью убили Лавра и еще двоих греческих охранников.
— Когда? — переспросила Татьяна, ощутив нервное возбуждение.
— Ночью…
— Ты уверен?
— Мне так сказали, — без всякого желания выяснять конкретно, в котором часу это произошло, ответил Маркелов.
— Выясни! — крикнула Татьяна.
— Зачем?
— Не знаю, — призналась она.
— Дура! — прохрипел Маркелов и бросил трубку.
Татьяна не обиделась. Ей было не до того. В каюте графа скрывается какая-то женщина, выдающая себя за Любу. Ее присутствие на корабле окружено тайной. Кто еще знает об этом?
Сообщение об убийстве Лавра в сознании Татьяны вдруг переплелось с ударившей ее вчера незнакомкой. Ни одна сука на корабле не позволила бы себе поднять руку на Татьяну — знаменитую артистку и президента круиза! Такая девичья рука способна на многое.
Она уже не сомневалась в верности собственных предположений. Но от этой уверенности возник страх. Татьяна напомнила себе, что уже влезла в одну чужую историю и Воркута чуть не пристрелил ее. В данном случае тоже не рядовая любовная интрижка графа с подменой девочек. Прежде чем поднимать шум, необходимо точно выяснить, кто именно лежит сейчас в постели Нессельроде.
Татьяна оделась, уверенной рукой навела красоту и отправилась к человеку, обязанному ответить на интригующий ее вопрос.
Она долго колотила в дверь каюты Леонтовича. Он открыл ее настежь и, стоя в клетчатой пижаме, безуспешно старался навести резкость в глазах, заплывших после вчерашнего общения с Егором.
— Чего тебе? — еле выговорил он.
— Ленечка, ты же непьющий, — покачала головой Татьяна.
— Все сказала? — он хотел закрыть дверь, но не тут-то было.
Татьяна, оттолкнув его самым нахальным образом, вошла в каюту и сразу уселась в крутящееся кресло.
Леонтович вернулся к расстеленной постели и лег, не обращая внимания на незваную гостью.
— Выпей шампанского, и тебе станет легче, — посоветовала Татьяна.
Он не ответил.
— Хочешь, поухаживаю? — настаивала она и, не надеясь услышать его мычание, полезла в бар, достала французское шампанское, легко открыла бутылку.
Леонтович безропотно выпил стакан поданного ему ледяного шампанского и вместо благодарности громко икнул.
— Сейчас станет легче, — отметила Татьяна и наполнила свой бокал.
— Оставь меня в покое. Неужели тебе мало мудаков вокруг?
— Достаточно. Ответь честно на один вопрос, и я уйду.
— Ну? — Леонтович лежал с закрытыми глазами и боролся с возникшей икотой.
— Что за девка живет в каюте графа Нессельроде?
— О, бабы! — взвыл шоумен. — И за этим ты ко мне приперлась ни свет ни заря?!
— Это важно. Сегодня ночью убили Лавра и расстреляли его охрану… — серьезно произнесла Татьяна.
Леонтович никак не отреагировал на сообщение. Икота доставляла ему больше мучений, чем безвременная кончина известного бандита.
— Ты что, не понимаешь? Террор на корабле продолжается. Лично с меня хватит!
— Таких, как Лавр, рано или поздно убивают… это неотъемлемое условие их профессии. Я готов скорбеть, но дай мне еще немного поспать, — и отвернулся к стене.
Татьяна пересела на постель. Принялась двумя руками массировать ему голову. И от ее движений боль, как ни странно, исчезла. Леонтович ощутил некое блаженство — легкий полет в прозрачном утреннем небе. Он не двигался, боясь спугнуть это состояние. Татьяна продолжала умелыми движениями освобождать его от похмельного синдрома. После чего предложила:
— Давай-ка еще по шампанскому.
На этот раз Леонтович не отказался, сел на постели, свесив босые ноги. Они выпили и он, перестав икать, спросил:
— Чего ты хочешь от меня? В каюте графа уже давно живет девушка Люба из Ростова-на-Дону. Пора бы привыкнуть к этому.
— Нет там никакой Любы…
— А куда же он ее дел?
— Там другая. Я вчера выяснила. Какая-то девица выдает себя за Любу, а твою девчонку, возможно, убили так же, как и Лавра. А отвечаешь за девушек, между прочим, ты!
Леонтович посмотрел на нее своими грустными глазами в обрамлении пушистых ресниц, пожевал кончик свисающего уса.
— Тань, неужели ты до сих пор ревнуешь?
— Не твое дело. Я убедительно прошу официально собрать всех твоих мартышек и чтобы обязательно явилась Люба!
Леонтович снова улегся в постель. И оттуда, словно из укрытия, спросил:
— Как я их соберу? Конкурс закончился, теперь у них по программе отдых, утвержденный твоим же любезным Ильей Сергеевичем.
— А если он прикажет? — настойчиво продолжала напирать Татьяна.
Чтобы хоть как-то отвязаться от нее, Леонтович вяло согласился.
— Если попросит, я ему не смогу отказать… Но пусть тогда девушкам какой-нибудь подарок сделает.
Татьяна поняла, как ей действовать дальше, потрепала Леонтовича по голове и была такова.
К Маркелову оказалось попасть не так просто. У его каюты скучали два охранника. Они не знали никакого языка, кроме своего греческого, поэтому долго не могли понять, чего она хочет. Когда ее вес же пропустили, она с порога спросила сидевшего в кресле Маркелова:
— Думаешь, эти болваны тебя спасут?
— От тебя — да, — в тон ей ответил он.
Татьяна резко изменила тактику. Подошла к Илье Сергеевичу, одетому, несмотря на утро, в официальный черный костюм, опустилась возле него на пол и положила голову ему на колени.
— Глупый, я так боюсь за тебя. Ты же моя единственная опора в жизни.
В ответ Маркелов кисло усмехнулся.
— Я только представила, что с тобой тоже может случиться, как с Лавром, и сердце остановилось. Любимый мой… хочешь ляжем прямо сейчас? — она приподнялась и стала расстегивать джинсовую рубашку.
Маркелов рукой остановил ее решительные движения. Но в глазах зажглись огоньки благодарности. Татьяна, подобно собаке, в тяжелую минуту всегда готова была разделить с хозяином его горести. И ведь умела подгадать момент. Одного такого ее прихода достаточно, чтобы Илья Сергеевич выбросил из головы дурацкие мысли об окончательном разрыве с ней.
Татьяна ласково и заботливо смотрела ему в глаза.
— У меня есть кое-какие подозрения, и зря ты назвал меня дурой. В каюте графа скрывается какая-то женщина. Не Люба, поверь мне, я ее вчера видела. Она ударила меня, да чуть печень не отбила. Такой рукой можно застрелить кого угодно…
— Чушь, — еще больше нахмурился Маркелов.
— Нет, не чушь. Я сейчас разговаривала с Леонтовичем. Он несет моральную ответственность за каждую девушку. И просит тебя официально объявить по громкой связи, чтобы все девушки без исключения срочно собрались в конференц-зале. Там-то и выяснится, Люба скрывается в каюте графа или нет.
Маркелов почувствовал, что от Татьяны пахнет перегаром, и отстранил ее подальше от себя.
— Ты не способна ни дня прожить без интриг. Въевшаяся в подкорку, старая театральная привычка. Помню, в цирке каждое утро, прежде чем начать репетицию, кто-то на кого-то стучал или выливал ушат помоев.
— Я готова поклясться, что к графу в Пирее подсела посторонняя женщина. Тебе этой информации мало? Тогда я пойду к Апостолосу. Может, у него хватит мозгов проверить!
Маркелов скривился. Он не переносил, когда на него давили. Решение приблизить к себе графа, принятое им после известия об убийстве Лавра, заставляло беречь его имя от всяких наветов.
Нервы у всех напряжены, и поди знай, как отреагирует Апостолос на бред Татьяны. Нехотя пришлось уступить железной хватке прожженой интриганки.