Призванный

Зеленое свечение, окружавшее Рефаима, поползло по земле и отвесной стеной выросло перед Ауроксом, заслонив его от Воинов.

— Зои, что, черт возьми, ты делаешь? — разозлился Старк, пытаясь обойти защитную стену.

— Я знаю, что делаю! — ответила я Старку, не сводя глаз с Аурокса. Но тот больше не был человеком. Он полностью превратился в чудовище, и Хит исчез. Монстр яростно и отчаянно заревел, опустил голову и ринулся прямо на меня.

Я знала, что это глупо, но не двинулась с места. Напротив, я продолжила смотреть ему в глаза и уверенным спокойным голосом, так отличающимся от одолевавших меня эмоций, произнесла:

— Ты не причинишь мне боль. Я знаю, ты не станешь.

В последнее мгновение Аурокс отвильнул в сторону. Промахнувшись всего на пару дюймов, он промчался так близко от меня, что я услышала исходящий от него запах крови и смерти и почувствовала прикосновение его кожи. Затем он исчез в ночи.

Не знаю, что помогало мне держаться на ногах до этой секунды: адреналин или глупость, — но тут внезапно ноги подвели меня, и я шлепнулась на задницу. Зеленая стена исчезла, и Старк бросился ко мне.

— Ты ранена? Все нормально? Да что с тобой такое? — Хранитель присел рядом со мной и на одном дыхании выпалил все это, одновременно ощупывая меня: — У тебя кровь?

Я схватила его за предплечья и прижалась к нему, надеясь, что он не заметит, как дрожат мои руки.

— Все в порядке. Правда.

— Ты дура. Правда, — сказала Афродита, исподлобья сверля меня взглядом. — Серьезно, Зет. Или это так, или ты бредишь, третьего не дано. Быкопарень не Хит!

— Черт возьми, он определенно не Хит! — бросил Старк, глядя на Афродиту как на сумасшедшую.

«Значит, он меня не слышал. Отлично, возможно, он не один такой. А с Афродитой я разберусь. Попозже».

А пока я не стала обращать на нее внимания, что было легко, поскольку я заметила приближение не менее взволнованной бабушки.

— Он навредил тебе?

Старка помог мне встать. Затем я обняла бабушку.

— Нет, со мной все нормально.

Бабушка ободряюще сжала мое плечо и не стала меня ругать. Вместо этого она сказала:

— А вот с Рефаимом не очень.

— О-оу!

Дэмьен, Шони и Эрин уже сгрудились рядом со Стиви Рей, стоящей на коленях рядом с телом Рефаима. Мы бросились к ним.

Афродита еле слышно сказала:

— Это ужасно. Просто ужасно.

Я не хотела смотреть на тело Дракона, но не смогла отвести глаз. Мастер Меча лежал недалеко от Рефаима. Глядя на его лицо, можно было предположить, что он спит. Ну, то есть, если не считать стекавшую из уголка его рта тоненькую струйку крови, Фехтовальщик выглядел умиротвореннее, чем в любой из дней после смерти Анастасии. Но состояние его тела ужасало. На обеих руках зияли раны. Рог Аурокса пропорол ткань брюк, превратив бедро Дракона в похожее на кошачий корм месиво. На его грудь было невозможно смотреть. Из ужасной раны торчали ребра, а ниже груди все было залито кровью.

Я стояла и смотрела на Фехтовальщика, пока не заметила краем глаза взмах бархатного плаща. Танатос расстегнула удерживающую его на ее плечах брошь и накрыла тканью тело Мастера Меча. Выражение ее лица было странным, и я попыталась понять, что происходит, когда она заговорила:

— Теперь можешь идти. Тебе было суждено либо умереть сегодня, сдержав свою клятву и двигаясь по пути истины, или пережить эту ночь, оставшись в живых, но без чести.

Танатос улыбнулась, и я поняла, что ее лицо казалось странным потому, что она говорила с Воздухом над телом Дракона.

— Пожертвовав собой ради Рефаима, ты вновь обрел милосердие, а с его помощью, нашу Богиню. — Танатос взмахнула рукой. В эту минуту она казалось до невозможности величественной и красивой. — Вот твой путь. Отправляйся в Потусторонний мир к своему новому будущему.

Я ахнула, когда небо над Танатос задрожало. Ночь разошлась, и я увидела знакомое дерево: сросшиеся цветущие боярышник и рябину. Ленточки, повязанные на ветвях, меняли цвет и длину, развеваясь на легком ветерке, пахнущем землей, мхом и весной.

— Древо желаний Богини, — прошептал Старк.

— Ты тоже его видишь? — так же шепотом отозвалась я.

— Ага, — кивнул он.

— И я, — сказала Афродита.

— И я, — добавил Дарий.

Все мои друзья зашептались и закивали, изумленно глядя, как из-за дерева выходит светловолосая улыбающаяся девушка. Она потрясающе выглядела в длинной юбке цвета голубого топаза. Подол юбки, как и вырез безрукавки того же цвета, был расшит стеклярусом, ракушками и белыми кожаными ремешками. В руках она держала цветок подсолнуха.

— Это Анастасия! — воскликнул Дэмьен.

— Такая молодая, — выпалила я, и тут же прикусила язык, чтобы не разрушить видение.

Но, казалось, Анастасия не видит нас. Ее внимание было приковано к появившемуся в ее поле зрения молодому человеку. Его длинные густые волосы были завязаны в хвост, а карие глаза блестели от непролитых слез.

— Это Дракон, — сказала Шони.

— Нет, — возразила Танатос. — Это Брайан, ее Брайан.

Юный Брайан Ланкфорд благоговейно коснулся лица Анастасии.

— Моя, — сказал он.

— Мой, — отозвалась она. — Я знала, что ты вновь обретешь себя.

— А, сделав так, я обрел тебя. — Улыбаясь, он заключил Анастасию в объятия, а когда их губы встретились, небо вновь засветилось, и дверь в Потусторонний мир закрылась.

Старк протянул мне свернутый платок, который достал из кармана джинсов. Я высморкалась.

— Рефаим тоже умрет?

Вопрос Стиви Рей вернул нас с небес на землю. Я повернулась и увидела, что она по-прежнему стоит на коленях рядом с Рефаимом. Я стояла достаточно близко, чтобы понять, что тот истекает кровью из-за рваной раны на голове. Он выглядел бледным и неподвижным — слишком неподвижным.

— Вы связаны со Смертью, — продолжила Стиви Рей. Вытирая слезы из глаз тыльной стороной ладони, она вперила взгляд в Танатос: — Так скажите мне правду. Рефаим умрет?

Раздался громкий шелест, и с небес спустился Калона. Старк и Дарий сразу же обнажили оружие и встали между Бессмертным и своими Жрицами. Но Калона даже не посмотрел на нас. Он поспешил к Рефаиму.

— Ты опоздал! — закричала на него Стиви Рей. — Я звала тебя, но ты пришел слишком поздно!

Калона оторвал взгляд от сына и посмотрел на Стиви Рей.

— Я сорвался с места, едва услышав твой зов. — И тут он окончательно ошеломил меня, встав на колени рядом со Стиви Рей. Калона дотронулся до лица сына. — Он еще жив.

— Ненадолго, — тихо сказала Танатос. — Воспользуйтесь этим временем, чтобы попрощаться с ним. Смерть уже наложила на него свою печать.

Взгляд янтарных глаз Калоны пронзил Верховную жрицу. Сила его голоса была соизмерима с горем Бессмертного.

— Он не может принадлежать Смерти! Он мой сын, а я бессмертен. Рефаим не может умереть!

— Разве ты не отказался от него, сказав, что он больше тебе не сын?

Боль, отразившаяся на лице Калоны, раздирала мне душу. Я видела, что он пытается что-то сказать, но не может вымолвить ни слова.

Стиви Рей коснулась руки Бессмертного. Он перевел взгляд на нее.

— Мы все иногда говорим то, что на самом деле не имеем в виду, особенно когда злимся. Если ты сказал это в запале, то почему бы просто не извиниться? — Она посмотрела на сына Калоны. — Скажи Рефаиму. Возможно, он услышит тебя. — Стиви Рей отступила назад, оставив Калону стоять на коленях рядом с сыном.

Калона наклонился вперед и прижал его к себе, положив голову Рефаима себе на колени. Казалось, Бессмертный смотрел на сына целую вечность, а затем, хриплым от волнения голосом, произнес:

— Рефаим, прости меня. Ты мой сын и всегда им будешь. Прости мне мой гнев и глупость. — А затем падший Воин Никс закрыл глаза, склонил голову и добавил: — Прошу тебя, Богиня. Не заставляй его расплачиваться за мои ошибки!

Одинокая слеза скатилась по щеке Калоны и упала на лоб Рефаима прямо в раскрытую окровавленную рану.

Возникла вспышка, настолько яркая, что на миг я ослепла. Проморгавшись, я увидела, что Рефаим задышал и открыл глаза. Жуткая рана на его голове исчезла. Он выглядел слегка озадаченным. Калона неловко подвинулся, чтобы позволить сыну сесть, и тот без труда поднялся с земли.