Страница 63 из 95
ГЕРАНЬ
Хочу обычного. Чтоб на окне герани. Чтоб бабушка сидела у окна. Чтоб кот мурлыкал сказки на диване, И чтоб в ушах звенела тишина. Чтоб утром к чаю пышные ватрушки. Чтоб не бояться наступающего дня. Чтоб хрюкали за воротами чушки, И бабушка ворчала на меня За то, что я такая непоседа, Все бегаю, а кружев не вяжу; За то, что сплю частенько до обеда, А по ночам над книжками сижу. Грозила бы пожаловаться маме, («Большая уж, степенной быть пора!») За то, что переглядывалась в храм? С псаломщиком у всенощной вчера. И уж пора бы перестать взбираться Всех выше на черемуху в саду. Ведь барышня! Ведь стукнуло пятнадцать. А дочка батюшки в деревне — на виду! Что, мол, поповне даже и не гоже, Какие то там «романы» читать! Что раньше девушек воспитывали строже, Но легче было замуж выдавать. А я под воркотню моей старушки, Свернувшись на диване, подремлю. Во сне увижу прапорщика-душку, Который шепчет мне «люблю». Ходить по ягоды с лукошком из бересты Туда, где лес синеет. Далеко! Все было так; по-деревенски просто, Все было так по-девичьи легко… Да было ли? Я, может быть, приснилось? На чьем окне цветет моя герань? Где прошлое, скажи ты мне на милость И глаз моих слезами не тумань. За чьи грехи я радость потеряла? За чьи грехи я счастье отдаю? И сколько пар чулок уже связала Для нищей внучки бабушка в раю? 1931 г.НАЕДИНЕ С СОБАКОЙ
Зачем кладешь ты лапку на тетрадь. Дружок родной, смешная собачонка? Уйди с колен и не мешай писать, Вон там, в углу, твоя печенка. ……………………………………………………………………….……. Печальные стихи я напишу Про собственную горькую отвагу, Что я еще жива, еще дышу И порчу неповинную бумагу. Что узенькими лентами стихов Я в эти дни, как никогда, богата. И с каждым часом больше ярких слов Поющих, разноцветных и крылатых! О, Господи, за эту радость вот, За эту муку, светлую такую, Которая в душе моей поет, — Благодарю! И большего взыскую! Живу. Ищу огней в самой себе. Смотрю вокруг внимательно и строго. Ведь в этой долгой жизненной борьбе Огня и силы надо много. Воспитывалась я в монастыре, Цвела во тьме и холоде теплушек, Участница в чудовищной игре Под грохот революционных пушек. …………………………………………………………………………….. Ты лапку положила на тетрадь, Ты снова тут, мой друг четвероногий? Да, ты права, не надо вспоминать О пройденной безрадостной дороге Иди к дверям, ложись и карауль, Готова будь ежеминутно к драке. Оберегай меня от вражьих пуль, Ну, а себя… от бешеной собаки. И снова я вдыхаю аромат Моих стихов, моих воспоминаний… И вижу вновь: карательный отряд Куда-то мчится в утреннем тумане. Не запах роз, а дым пороховой, Не музыка, а… залпы, по бегущим! И чей-то труп с пробитой головой, И чей-то конь без всадника отпущен. Был ветер неминуемо свиреп… Вопрос ребром; ты с нами или с ними? И слово ненавистное «совдеп»… И родины зачеркнутое имя… И, подойдя к тюремному окну, Я прошептала: нет, моя родная, Тебя в душе моей не зачеркну И на паек тебя не променяю. Ночной допрос. Душа моя, молчишь? И ставка очная. И провокатор рядом… Потом… меня кокаинист-латыш Бил рукояткой… вспоминать не надо! Зачем ты подошла опять ко мне, Сердечко чуткое, дружок четвероногий? Не я одна, — в то время, в той стране Не только били, убивали многих. Зачем же обе лапки на тетрадь? Спасибо за твою любовь собачью. Ну не волнуйся, я не буду вспоминать. Нам спать пора. И я… совсем не плачу. 1931 г.СПОКОЙНО ЖИТЬ
Я думаю сейчас: как хорошо бы, Вдруг выпутавшись из чужих судеб, Спокойно жить без горечи и злобы И зарабатывать свой хлеб. И в тишине и свете милых комнат, В своем углу, где близко нет врага, Забыть того, кто обо мне не помнит, Любить того, кому я дорога. Но знаю я, что этого не будет. Кругом кипят, волнуются, грозят! И каждый день ко мне приходят люди И говорят: «спокойно жить нельзя!» Предчувствую я сердцем неспокойным Гигантскую трагедию земли: Пожары, революции и войны И… собственные горести мои… И, жребий добровольно в жизни выбрав, Иду вперед по избранным путям. Многозначительный, задумчивый эпиграф Я к следующим выберу стихам… Грядущих дней услышав гром и грохот, Мы будем знать: опять идет гроза. Вот почему сейчас нам очень плохо, И никому спокойно жить нельзя! 25 июля 1931 г.