Страница 11 из 17
Уэда Есифуми ссылается на Догэна, дзэнского мастера XIII века: «Познать Будду – значит познать себя. Познать себя – значит забыть себя. Забыть себя – значит стать единым со всеми дхармами».
Иначе говоря, существует «только-субъект» (виджняна-матра) и не существует объекта. Но «только-субъект» есть «не-субъект» (анатман – «не-я»; ачитта – «не-мыслие»). «Только-объект» значит, что нет субъекта, противостоящего объекту. Это означает не что иное, как свободу от всего субъективного, частичного: видеть вещи, как есть. «Только-субъект», или «не-я», и есть истинное Я, которое осознает себя и одновременно весь мир в его подлинном виде («только-объект»). Познавший себя познает все – Татхату (истинную природу), что означает то же, что Пустота – Шуньята, Дхармата – вещи в их подлинном виде. Синонимы Татхаты и есть «только-субъект», «только-сознание».
В буддийской философии, продолжает Уэда Есифуми, отношение между миром и индивидуумом осознается как «Одно во всем и все в Одном», то есть одно идентично многому, а многое – одному. Все различно и одновременно едино. «Мир существует не только как объект, наблюдаемый индивидуумом, но как нечто творимое каждым индивидом в процессе жизни. Индивид не просто зритель, но и актер. (Почти буквальное совпадение с тезисом Нильса Бора! – Т. Г.) Индивид и мир взаимно создают друг друга».
Насколько этот тип отношений укоренен в сознании, позволяют судить рассуждения мудреца древнего Китая Фацаня (643–712): «В том случае, когда один представляет всех, соответственно каждый индивид есть центр Вселенной. Когда индивид А – господин, все остальные индивиды и Природа, то есть весь мир, – его вассалы. В то же время А – вассал по отношению к В и С, то есть каждый индивид одновременно господин и вассал. Один идентичен многим и многие – одному. Мир творится каждым существом. Индивидуум и мир взаимно создают друг друга. Но если многие соединяются в одном, значит, каждый индивид есть центр Вселенной»[62].
Не отдавая себе отчета в том, насколько эта модель (сингулярность) вошла в сознание японцев, невозможно понять ни их искусство, ни их отношение к миру и человеку. Суть этого отношения можно передать словами праведного Сео, учителя Сингаку («Учение о Сердце»): «Если у Вселенной одно сердце, значит каждое сердце – Вселенная». Нет в Природе того, что не имело бы своего сердца – кокоро. Не только сердце возлюбленной, но и «сердце весны», «сердце осени» вдохновляет поэтов. Все имеет свою душу, все перекликается друг с другом без слов.
Наши размышления о буддийской логике помогут понять суть нового мышления, без которого у человечества нет будущего. Развиваясь или самоорганизуясь (как принято теперь говорить), мышление, по закону Эволюции, самоосуществляется. Буддисты называют это Праджней, высшим состоянием сознания, которое сродни божественной Любви. Праджня изначально присуща каждому и ждет просветления ума. В нашем понимании это близко Ноосфере – высшему Разуму, Нусу или космическому сознанию. Праджни – Мудрости нет без Каруны – Сострадания, так же как Сострадания нет без Мудрости. Они едины, две стороны одного. По существу, это самая кардинальная проблема Человека. Ум напрямую связан с Моралью, не прописанной, а заданной изначально, присущей природе вещей. Чем меньше морали, тем меньше ума. Отпавший от сердца убывающий ум превращает жизнь в ад. Теперь и на телевидении стали говорить о всеобщем поглупении людей вследствие утраты нравственности, чему, кстати, немало способствуют своей невзыскательностью и передачи самого ТВ.
До тех пор, пока не изменится сознание, горизонталь так и будет господствовать в мире, не оставляя простора для индивидуального, в конце концов свернется в петлю. Отсюда – бунт против линии, против одномерного мышления. Русские философы говорили о «прерывности», о сингулярном сознании. Каждая точка соединяется с вечностью по вертикали, что делает ее бесконечной. У Николая Бердяева, не знакомого с Дзэн, – то же видение вертикальной оси, соединяющей точку с высшим Бытием, как его ни назови: Богом, Логосом или Великим Дао: «Все в Одном, Одно во всем».
Илл. 30. Иероглифическая надпись «Нет Дхармы, кроме сердца»
Карл Густав Юнг, величайший из психологов, изучал Восток и проник в суть его мышления. «То, что мы называем случайностью, для мышления китайцев, судя по всему, является главным принципом, а то, что мы превозносим как причинность, не имеет никакого значения… Их, видимо, интересует сама конфигурация случайных событий в момент наблюдения, а вовсе не гипотетические причины, которые якобы обусловили случайность. В то время как западное мышление тщательно взвешивает, анализирует, изолирует, классифицирует, китайская картина мгновенно все сводит к одной детали, ибо все ингредиенты и составляют наблюдаемый момент. Этот принцип я назвал синхронностью. и он диаметрально противоположен нашей причинности. Древние китайцы смотрели на космос, как современный физик, который не может отрицать, что его модель мира есть не что иное, как психофизическая структура»[63].
Русские философы самостоятельно пришли к ощущению Единого в единичном, точки как микромира, проникая в тайну бытия. В своей ранней работе «София» Владимир Соловьев писал о том, что великий закон в том и состоит, что универсальность одного существа всегда находится в прямой связи с его индивидуальностью. Чем более существо индивидуально, тем более оно универсально, и это относится не только к отдельному человеку, но к нации и к государству. Индивидуальное есть окно в вечность, прорыв в сознании.
О необходимости прорыва сквозь дурную бесконечность (буддисты называют ее майей – суетной действительностью, обрекающей человека на вечное кружение в сансаре) говорили тогда многие. «С началом текущего века, – по мнению Павла Флоренского, – научное понимание претерпело сдвиг, равного которому не найти, кажется, на всем протяжении человеческой истории. Эти два признака суть прерывность и форма. Непрерывность изменений имеет предпосылкою отсутствие формы: такое явление не стянуть в одну сущность изнутри. Эволюционизм, как учение о непрерывности, существенно подразумевает и отрицание формы, а следовательно – индивидуальности явлений»[64]. Возможно, Флоренский имел в виду и биологов, обладавших философской интуицией, таких, как Лев Семенович Берг. В 1922 году он опубликовал труд «Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей», где, вопреки учению Дарвина о естественном отборе, предложил идею целесообразности, а не случайности Эволюции. Явлениям присуща центростремительная сила, независимая от внешней среды. Эволюция такого рода, исходя из индивидуальности сущего, не может не вести к Добру. И это совпадает с учением китайцев о Великом Дао.
В этом суть – в признании того, что каждая вещь имеет свой центр, следует своему Пути, и никакую нельзя умалить без ущерба для всех. Каждая имеет свою внутреннюю форму, свою душу (кокоро – у японцев). Такое понимание противоречило не только тем, кто уповал на поспешающий прогресс, но и идее Шпенглера о вечном становлении, не имеющем смысла. Прерывность, в понимании русской философии, есть прорыв души к духу, к свободе. «Каждый перерыв, – по словам друга Флоренского Владимира Эрна, – это та реальная в пределах нашего мира лежащая точка, где два мира: мир „этот“ и „тот“, мир сущего и существующего, мир абсолютной свободы и мир причинной обусловленности соприкасаются в реальном взаимодействии. И это соприкосновение, как огонь палящий, сжигает всю шелуху естественного развития. а подлинно ценное продолжает свой рост»[65].
В этом понимании двух миров, в их соприкосновении русские сродни японцам. Те и другие уповали на внутреннюю силу, независимость от внешнего мира; верили не столько в закон, сколько одни – в милость Божью, другие – в действие богов – ками, своих прародителей. «Будьте сами себе светильниками», – заповедовал Будда, и дзэнские мастера следовали его завету: жертвовали жизнью, но не отказывались от Пути. «В дзэн каждый индивид – это абсолютная целостность; будучи таковым, он связан со всеми другими индивидами: связь бесконечных взаимоотношений становится возможной в центре Пустоты, где они находят себя именно такими, какие они есть, то есть индивидуальными сущностями»[66].
62
Ueda Yoshifumi. The Status of the Individual in Mahayana Buddhist Philosophy. – The Japan Mind. Honolulu, 1981. – P. 169–170.
63
Jung C.G. Psychology and Religion: West and East. – L., 1958. – P. 591.
64
Флоренский П.А. Пифагоровы числа // Труды по знаковым системам. – Тарту, 1971. – № 5. – С. 504–505.
65
Эрн В. Ф. Борьба за Логос. – С. 256.
66
Судзуки Д. Т. Дзэн и японская культура. – СПб., 2003. – С. 391.