Страница 16 из 24
На пробуждение сознания нравственной личности рассчитывали и философы России в предгрозовое время надвигавшегося XX века. Может быть, раньше и острее других они ощутили, к чему может привести мир отпадение от духовной Основы. Потому и выступили против раздвоенного сознания, одномерности, феноменализма, против «отвлеченных начал» западной мысли, толкающей человека в бездну «меонизма». Увлекаемый рационализмом, техническим соблазном Запад не ведал угрозы, исходящей от линейного порядка. Он опирался не на безусловное Единое, а на условную часть, направлявшую действия людей на протяжении всей человеческой истории. Фактически все войны, все распри, в том числе религиозные, происходили из-за этой искаженной меры, поставившей часть на место Целого. Части, возомнившей себя целым, присуща возрастающая агрессия, обратно пропорциональная уровню сознания, – будь то имперские претензии государств, маниакальность сверхчеловека или воинственность мелкого человека, стремящегося восполнить свою внутреннюю опустошенность за счет других. Слово и логика отпали от единого Логоса, и Вл. Эрн призывает вернуть ему смысл: «Логос есть коренное и глубочайшее единство постигающего и постигаемого… Если бы я не видел в рационализме – этом кумире современности – смерти и величайшей духовной опасности, я бы не боролся с ним столь настойчиво и упорно», – пишет он в Предисловии к «Борьбе за Логос» и в конце повторяет: «Нужно осознать мысль в Природе и Природу в мысли. Вернуться к Природе как сущему».[97]
Но индивидуализация, предназначенная людям и народам, не может осуществиться при искаженном видении мира, непробужденном сознании, которое знает часть и не знает Целого.[98] «Часть» в принципе не может быть свободной, как и состоящее из частей (о чем уже шла речь). Целое имманентно Бытию, оно не выстраивается, не навязывается извне, а произрастает изнутри, как зерно, если достаточно света. Оно недоступно «зауженному сознанию», «одномерному человеку», который все подчиняет себе частичному: «быть, чтобы иметь», а не «иметь, чтобы быть» (по Э. Фромму). Потому Бердяев и утверждал: сознание есть «несчастное сознание». Сознание подчинено закону, который знает общее и не знает индивидуального. Самая структура сознания легко создает рабство.
Сознание, делающее свободу реальной, он назвал сингулярным: «Человек, то есть индивидуальное и по другой терминологии сингулярное, экзистенциальнее человечества». Для преображения сознания необходима свобода: «Бог действует лишь в свободе» (с. 219). Вне Духа нет ни свободы, ни истины, Дух же «знает лишь единичное… экзистенциальная истина в том, что реальное, существующее сингулярно, общее же не реально… царство свободы есть царство единичного» (с. 64). Сингулярное (теперь бы назвали «голографическое») мышление: каждая точка голограммы отражает целое.[99] То есть все есть потенциально целое и требует к себе соответствующего отношения. Потому и заговорили философы о прерывности, чтобы освободить сущее от гнета линейного мышления, дать простор отдельному, возможность самоосуществиться (о чем и говорил П. Флоренский). «Каждый перерыв – это та реальная в пределах нашего мира лежащая точка, где два мира: мир „этот“ и „тот“, мир сущего и существующего, мир абсолютной свободы и мир причинной обусловленности соприкасаются в реальном взаимодействии» (В. Ф. Эрн, с. 256).
При сингулярном сознании, когда центр везде, в каждой точке – все имеет свою душу, связь осуществляется не соподчинением, не зависимостью одного от другого, а в сердечном отклике, со-участии, сочувствии. Одна душа откликается на зов другой души в свободе, или в соборном единстве, нераздельном и неслиянном: по Бердяеву – центр «соборного сознания находится в каждой личности» (с. 78). При этом возникает та самая Троичность, о которой говорит И цзин. «Полнота жизни есть соборность, в которой личность находит свое окончательное осуществление и полноту своего содержания. Жизнь человека и жизнь мира есть внутренний момент мистерии Троичности».[100]
Тогда стоит ли удивляться аналогиям с восточной мудростью? Или, говоря словами Конфуция: «Великий ум един». Значение этого типа связи, когда одно существует не за счет другого, а само по себе, самоестественно сообразуется с другим, трудно переоценить. Когда осознают, что мир сам по себе сингулярен или соборен, тогда изменится жизнь. Мир вырвется из сковывающей зависимости, провоцирующей на борьбу. Достигший полноты становится свободным, свободный не посягает на свободу другого, – нет нужды. Это касается и религий: достигая полноты, реализуясь в полной мере, одна религия не противостоит другой, ибо все исходят из одного истока, от единого
Бога, и каждая по необходимости отличается от другой и едина с ней, ибо причастна Единому.[101]
Это было пробуждением России, прорывом к Свету, всполошившим демонические силы. Но и на Соловках П. А. Флоренский размышлял о Всеединстве и 21 февраля 1937 года писал сыну Кириллу: «Что я делал всю жизнь? – Рассматривал мир как единое целое, как единую картину и реальность, но в каждый момент или, точнее, на каждом этапе своей жизни, под определенным углом зрения».
Не удивительно. Дао – не Бог, но предустановленный Путь к высшему Разуму и Благу. Не это ли позволило Г. Гессе сказать: «„Книга Перемен“ может повернуть всю нашу жизнь»; нобелевскому лауреату по молекулярной генетике Ф. Жакобу допустить мысль, что, «может быть, именно через древнекитайскую „Книгу Перемен“ удастся установить связь между генетическим кодом и языком»; а нашему ученому С. В. Петухову подтвердить эту гипотезу в книге «Бипериодическая таблица генетического кода» (М., 2001)?
Целое и есть Истина. Знание интуитивное, полученное в мистическом опыте, не исчезает, ибо извечно (как Логос, Дао, Дух). Во все времена мудрецы утверждали, что Истина неизменна и едина, меняются лишь формы ее выражения – в зависимости от времени и места. Есть вечные истины (идеи Платона), но нет вечного времени в земной жизни. Потому истинные идеи – о Богочеловеке или о Земле обетованной, которые время от времени осеняют светлые души, не могут реализоваться, пока не пришло их Время, или пока само Время не стало Вечностью, но не могут и не появляться. Они и есть конечная Реальность. «Разные Пути ведут к Одному», то есть лишь разными путями приходят к Единому. Разные Пути ведут к Одному, потому что в центре инь присутствует ян, а в центре ян присутствует инь, что и делает возможным их единство и их чередуемость: то одно, то другое набирает силу. Скажем, в западной мысли восходит иньское, иррациональное начало, в восточной – янское, рациональное. Таков закон Пути. Но то, что раньше было явлено одним мудрецам, становится достоянием мыслящей части человечества, осознавшей Единое в единичном. И хотя этот процесс не может завершиться без преображения сознания, он предустановлен Дао, то есть неминуем. Без знания Востока западная мысль, в том числе научная, не может достичь полноты. (Мне уже приходилось писать: «Запад и Восток самопознаются друг в друге».)
Реализуются отношения между Западом и Востоком по-разному, в зависимости от того, какое из начал преобладает – иньское или янское. Скажем, русские философы, о которых шла речь, не проявляли особого интереса к Востоку, к учениям китайских мудрецов, но, исходя из собственного наития, внутреннего чувства, приходили нередко к тем же выводам. На Западе, начиная с американских трансценденталистов, выход из тупика, в котором оказалась потребительская цивилизация, искали в восточных учениях.[102]
Известно увлечение Китаем Льва Толстого, но оно свидетельствовало скорее о некоем совпадении душевного настроя, расположенности к Срединному Пути: «Внутреннее равновесие есть тот корень, из которого вытекают все добрые человеческие деяния… Путь неба и земли может быть выражен в одном изречении: „В них нет двойственности, и потому они производят вещи непостижимым образом“». Это под впечатлением «Учения о Середине» (Чжун-юн). «Дао дэ цзин» Лао-цзы он называет «Писанием о нравственности» и призывает: «Только держитесь свободы, состоящей в следовании разумному пути жизни, то есть Гао».[103]
97
Эрн Вл. Борьба за Логос, с. 318 (дальше страницы указаны в тексте).
98
Говоря словами Эмерсона: «Задача возвращения миру его изначальной и вечной красоты разрешается исцелением души. Те руины, та пустота, которые мы обнаруживает в природе, на самом деле находятся в нашем собственном глазу. Ось зрения не совпадет с осью вещей» (Природа. См. Новые пророки, СПб., 1996, с. 41).
99
«Сингулярной», кстати, называют ту сверхплотную точку, из которой образовался мир, что не могло не сказаться на его структуре.
100
Бердяев Н. А. Философия свободного духа, с. 135–136.
101
Говоря словами Пред. Исаака Сирина: «Спаситель многими обителями у Отца называет различные меры разумения водворяемых в оной стране, то есть отличия и разность духовных дарований, какими наслаждаются по мере разумения. Ибо не по разности мест, но по степени дарований назвал обители многими» (Христианская жизнь по Добротолюбию, М., 1991, с. 17).
102
В 1843 году Генри Торо опубликовал «Изречения Конфуция», а в эссе «О гражданском неповиновении» привел его слова: «Если государство не следует Пути, то стыдно быть богатым и в чести. Если государство следует Пути, то стыдно быть бедным и не в чести» (Лунь юй, VIII, 13). Истинное Я для Торо есть индивидуальное выражение всеобщего Духа, заключающего в себе общность индивидуальных сознаний. Взгляды Торо разделял Лев Толстой.
103
Подробнее я пишу об этом в книге «Новые пророки», СПб., 1996.