Жара

– Кто там? – спросил женский голос.

– Полиция.

– Полиция?! – Женщина была совершенно ошеломлена. Клинг подождал, пока она откроет дверь, снова представился детективом Атчисоном, мельком показал свою бляху и спросил, можно ли войти и показать ей фотографию девочки, которую он разыскивает.

Женщину звали Марта Хили.

Она была высокой, угловатой, в черных рейтузах и желтой маечке на лямках – того же цвета, что ее волосы, взбитые и уложенные в прическу на макушке. Глаза у нее были зеленые – как у Огасты. По жилистым рукам и ногам Клинг догадался, что она танцовщица, еще прежде, чем сама Марта ему об этом сказала. В квартире была и другая женщина, маленькая темноглазая брюнетка лет двадцати с небольшим. Она была в одних трусиках и футболке. На футболке красовалась надпись «Обними меня!». Она лежала на диване у стены, листала журнал и курила. Когда Клинг вошел, она подняла взгляд – и снова углубилась в журнал.

Эта квартира раньше тоже явно была частью складского помещения, теперь разделенного на две квартиры. Одна стена была сплошь в зеркалах от пола до потолка.

– Я здесь занимаюсь, – пояснила Марта.

Нормальных стен в квартире не было – во многих квартирах, переделанных из складских помещений, архитекторы стараются сохранить первоначальное ощущение простора. Гостиная плавно переходила в спальню и кухню, а дальше находился небольшой закуток, уставленный книжными полками. Клинг почуял запах марихуаны и понял, что девушка на диване курит наркоту. В наше время люди не спешат тушить косяки при появлении представителя закона – в кинотеатрах иногда висит такое облако дыма, что вздохнешь поглубже – и закосеешь. Огаста тоже курила марихуану. Да и сам Клинг иногда покуривал.

– Не случалось ли вам видеть ее? – спросил Клинг, протягивая Марте фотографию.

– Нет, – ответила Марта. – А тебе, Мишель?

– Чего? – переспросила брюнетка.

– Ты не встречала эту девчонку где-нибудь поблизости? – спросила Марта и направилась к дивану несколько напряженной и косолапой походкой танцовщицы. Она протянула фотографию Мишель. Та принялась разглядывать ее сквозь дым марихуаны.

– Нет, – сказала Мишель. – Я ее не знаю.

– Вы большую часть времени проводите здесь? – спросил Клинг.

– То приходим, то уходим, – ответила Марта.

– А как насчет вчерашнего дня? Где-то между половиной первого и без четверти два?

– Я была на занятиях. А ты, Мишель?

– Я была здесь.

– Одна? – уточнил Клинг.

– Одна, – сказала Мишель, взглянула на него и внезапно ослепительно улыбнулась. Зубы у нее были как у зайца из мультика.

– Потому что если у вас были гости, может быть, кто-то из них...

– Гости у нас бывают только по вечерам, – сказала Марта. Она посмотрела на Мишель – та по-прежнему улыбалась. Женщины переглянулись. Клингу показалось, что Марта чуть заметно кивнула.

– Так, значит, у вас никого не было? – снова спросил он. – Между половиной первого и без четверти два?

– Нет, я сидела одна-одинешенька, – сказала Мишель, продолжая улыбаться, как заяц из мультика.

– Так, значит, вам и по ночам приходится работать? – спросила Марта, усаживаясь по-турецки на одну из подушек, разбросанных по полу.

– Ну, если дело действительно серьезное, то обычно приходится...

– Серьезное, вот как? – переспросила Марта.

– Ну, для нас...

– Слышь, Мишель, дело серьезное! – сказала Марта.

– И до скольких же вам приходится вкалывать? – спросила Мишель. Она положила свой журнал и уселась на диване по-турецки, так же, как Марта на подушке. Трусики у Мишель были голубые.

– Ну, вообще-то сейчас у меня свободное время... – сказал Клинг.

– Так, значит, вас заставляют работать даже в свободное время? – сказала Марта.

– Ну, иногда приходится...

– А как вы думаете, во сколько вы освободитесь? – спросила Марта.

– Когда обойду весь дом, – сказал Клинг. – Мне надо повидать еще нескольких человек.

– Только шестой этаж, – заметила Мишель. – Питер с Элом здесь бывают только днем.

– Да, я знаю. Это, в смысле, фотографы?

– Ага, два педика, – сказала Мишель. – А на шестом только одна квартира, много времени у вас это не займет.

– Но ведь есть еще одна квартира на этом этаже, разве нет? – спросил Клинг.

– Ага, 2-2, там Франни живет, – сказала Мишель. – Но ее почти не бывает, она все время проводит где-то на окраине, с Цуциком.

– С Цуциком?

– Ну да, это ее парень. Его зовут Фрэнк Циглер, а мы его прозвали Цуциком.

– А днем он здесь бывает? – спросил Клинг.

– Цуцик? Нет, он работает в рекламном агентстве где-то на Джефферсона.

– А как насчет Франни?

– А я и не знаю, чем она занимается, – сказала Марта. – Мишель думает, что она просто шлюха. Ой! Я все забываю, что вы коп.

– Да вы и не похожи на копа, – сказала Мишель.

– Он похож на актера или кого-нибудь такого, скажи? – добавила Марта.

– Ага, – согласилась Мишель. – Или на бейсболиста. Вы в бейсбол играете?

– А по-моему, все-таки на актера, – возразила Марта.

– Не, на спортсмена.

Женщины снова переглянулись. На этот раз Клинг был уверен, что Марта действительно кивнула.

– Не хотите чего-нибудь выпить? – спросила она.

– Нет, спасибо, мне не положено...

– Но ведь вы же сами сказали, что сейчас вы не на работе!

– Да, конечно, но фактически...

– А «травки» не хочешь? – спросила Мишель, непринужденно переходя на «ты».

– Нет-нет! – Клинг улыбнулся.

– Слушай, – сказала Марта, – а почему бы тебе не зайти сюда, когда управишься?

Клинг посмотрел на нее.

– Если, конечно, ты не против потрахаться с двоими одновременно, – сказала Мишель совершенно обыденным тоном.

– Спасибо, но... – начал Клинг.

– У нас есть водяной матрас, – заметила Марта.

– Настоящий траходром! – сказала Мишель. – А как тебя зовут?

– Джерри, – ответил Клинг. Сперва он думал, что просто выдумал это имя, но через секунду сообразил что Джерри Ньюменом звали человека, которого нашли мертвым в пятницу утром.

– Ну, возвращайся поскорей, Джерри, – сказала Марта.

– Посмотрим, – ответил Клинг и двинулся к двери.

– Слышь, Джерри, мы серьезно! – сказала Мишель.

– Спасибо, я подумаю, – ответил Клинг. – И спасибо вам за вашу...

– Тебе когда завтра на работу? – перебила Марта.

– К восьми.

– Мы тебе устроим веселую долгую ночку, Джерри! – пообещала Мишель.

– Шестой этаж ведь много времени не займет, а? – спросила Марта.

– Минут десять, не больше, верно? – сказала Мишель.

– Ну... – Клинг снова улыбнулся, подошел к двери и открыл ее. – Спокойной ночи, – сказал он.

– Пока! – сказала Марта.

– Через десять минут ждем! – добавила Мишель.

Клинг закрыл за собой дверь, услышал, как защелкнулся замок, как надели дверную цепочку. Он прижал ухо к двери.

– Как ты думаешь, он вернется? – спросила Марта.

– Конечно! – сказала Мишель.

Тишина.

– А по-моему, все это фигня, – сказала Марта. – Насчет сбежавшей девчонки.

– Конечно! – согласилась Мишель. – Ищет, с кем бы потрахаться.

Клинг ждал. Тишина. Он подождал еще. Все тихо. Он подошел к двери на противоположной стороне площадки и постучал. Квартира Франни. Это, должно быть, Ф. Харрис из списка в вестибюле. Франни, которой никогда нет дома. Франни, которая, возможно, просто шлюха. Клинг постучал еще раз. Снова никто не отозвался. Он постучал в третий раз, на всякий случай, и пошел на четвертый этаж. На площадке была только одна дверь, на которой красовалась черная пластмассовая табличка с белыми буквами: «Питер Лэнг». Один из педиков-фотографов. Клинг поднялся на пятый. Там свет вообще не горел. Он на ощупь поднялся на шестой этаж.

Человек, который отворил ему дверь, мог показаться идеализированным портретом самого Клинга. Он был чуть повыше – шесть футов три дюйма или около того, определил Клинг на глазок, – с копной белокурых волос, почти таких же, как у самого Клинга, карими глазами, мужественно-красивым, с резкими чертами лицом, с носом, ради обладания которым любой манекенщик Нью-Йорка пошел бы на преступление, подбородком с ямочкой и надменным ртом. На нем были только модельные джинсы и больше ничего. В юности он явно баловался штангой. Плечи широченные, грудь и руки вздуваются горой мускулов.