Плач под душем

Я никому не сказала обэтом звонке. Загруженная делами Вика через пять минут забыла онём. В тот день всё валилось из рук, но больше подобных звонков не было. К сожалению, с детства я страдала тяжелейшим расстройством памяти: никогда и ничего мне не удавалось забыть. Я не умела забывать, и это было своего рода патологией. Очень мешающей жить. В тот день я задержалась на работе до шести часов. Мне пришлось долго провозиться с телевизионной рекламой. В шесть было уже темно. Офис нашей фирмы находился во дворе большого многоэтажного дома. Двор в форме колодца был окружён множеством высоких домов. На улицу вёл длинный тёмный подъезд, выходящий прямо на автомобильную стоянку. Подъезд был совсем темным, хотя и улица, и стоянка были достаточно хорошо освещены. Когда я уходила домой, в офисе оставалось несколько человек. Наш художник Вадик и его помощница, компьютерный графист Света. Охранник. Кто-то из менеджеров. И даже секретарша Вика.

Попрощавшись со всеми, я собрала вещи и направилась к выходу, думая заскочитьза продуктами в гастроном. На улице было темно и холодно. Накрапывал дождь. В домах тускло светились окна. Во дворе никого не было. Я быстро вошла в подъезд. Было слышно, как стучат мои каблуки по асфальту. Как всегда, в подъезде не было ни одной лампочки. Я ничего не могла разглядеть. Всё произошло очень быстро.

Вдруг меня толкнули к стене. Я чуть не упала, больно стукнувшись спиной о почтовые ящики. Прямо ко мне метнулась тёмная тень. Судя по всему, это был мужчина достаточно высокого роста. Я истерически закричала и схватилась за сумку, но он не сделала никакой попытки её забрать. Вместо этого поднял вверх руки…и я чуть не ослепла, ошарашенная яркой вспышкой фотоаппарата… Это была какая-то особенно яркая вспышка (наверное, профессиональная), слепя которой, он сфотографировал моё лицо несколько раз. Совсем обалдев, я даже не думала сопротивляться. После этого мужчина быстро побежал к выходу на улицу, зажав фотоаппарат в руке. Был слышен шум отъехавшей машины. у меня подогнулись ноги и я ничком повалилась на землю. У меня не было сил кричать. Тем не менее мои крики привлекли внимание. Очень скоро я увидела рядом с собой художника Вадика, охранника и Вику, которая с ужасом вытирала моёзарёванное лицо. В три голоса они кричали, спрашивая, что случилось и всё ли в порядке… Охранник светил на меня фонариком, пытаясь понять, нет ли повреждений. Я ревела и не могла говорить. Кое-как меня подняли на ноги и заволокли обратно в офис. Я по-прежнему истерически сжимала сумку в руке. Зубы громко стучали о стакан воды, поднесённой Викой. Вокруг меня толпились все, ктотолько там был. В тепле и ярком свете привычного помещения я быстро пришла в себя. Ко мне даже вернулась речь.

– Он был в подъезде… мужчина… высокого роста… В чем-то тёмном… Кажется, в тёмном костюме… он на меня набросился, толкнул к стене… Я больно ударилась спиной о почтовые ящики. Сначала я думала, что он хочет забрать сумку, но он… он… – тутя снова разрыдалась. Все сильно обеспокоились. Кто-то деликатно осведомился:

– Он вас тронул?

– Он… сфотографировал моё лицо!

Все обомлели. Кто-то не выдержал:

– Что сделал?!

– Поднял фотоаппарат с яркой вспышкой и стал фотографировать! Он сфотографировал меня несколько раз, а потом смылся!

Изумление окружающих не проходило. Наконец охранник, как самый деловой, сказал:

– Позвонили в милицию и вашему мужу. Они уже едут.

Милиция приехала через двадцать минут. Муж, как всегда, опоздал. Четверо молодых людей в форме, высокого роста и почему-то с автоматами. Один из них (лет тридцати, с симпатичным лицом) был главный. Он внимательно выслушал мою историю и всё записал. Потом отложил бумагу и ручку.

– Вы меня, конечно, извините… Я работаю достаточно долго, и у меня большой опыт. Я видел и слышал практически всё, много раз. Но психа, который нападает на женщину, чтобы сфотографировать, мне не приходилось видеть! Вы уверенны, что он вас не изнасиловал? Может, вы просто не хотите сказать?

– Да он не притронулся ко мне, даже пальцем! Только толкнул! А потом сфотографировал! Подряд несколько раз! А после этого убежал на улицу, откуда уехал на машине!

– Откуда вы знаете, что на машине?

– Слышала, как она завелась.

– Может, это был кто-то другой? Машин много!

– Откуда я знаю? Я за ним не бегала!

– А сумка? Он что, не тронул вашу сумку?

– Он даже на неё не смотрел!

– А вы разглядели его лицо?

– Конечно, нет! В подъезде было очень темно. А потом он буквально ослепил меня своей яркой вспышкой!

– Вы уверены, что у вас нет повреждений? Может, всё-такиобратитесь к врачу?

Я твёрдо сказала довольно бодрым голосом, что не нуждаюсь ни в каком враче. Это тот псих нуждается, который меня фотографировал, а искать егодело милиции. Пусть ищут и объясняют, что фотографировать людей против воли нельзя.

Когда приехал муж, ко мне вернулось обычное состояние природной весёлости. Милиция ещё немного потопталась и уехала, записав мой телефон и домашний адрес. Начальник оставил карточку с номером телефона: «если что вспомните, звоните». Я засунула её на самое дно сумки. Супруг раскудахтался, как обиженная курица. Работа в таком месте не приведёт к добру, он всегда меня обэтом предупреждал. И мне надо следить за своим поведением, и получше выбирать знакомых, и думать, куда и с кем иду, и т. д. Он довёл меня до состояния белого каления. И я довольно грубо заявила, что слушать его идиотские нотации не хочу. Всё, что хочу в данный момент – это хорошо потрахаться (разумеется, не с ним) и выпить стакан крепкого коньяка или водки. Но так как он не может мне предоставить ни первого, ни второго, то пусть заткнётся и молчит. Полностью шокированный, замолчавший муж забился в угол, откуда наблюдал за мной с чрезвычайно возмущённым видом. Но мне и без него хватало забот. Пришлось объясняться с приехавшей Ольгой Павловной, которой кто-то позвонил на мобильный и с людьми из расположенных поблизости офисов. Начальница проявила сочувствие и сообщила, что завтра я могу на работу не выходить.

По дороге в машине мы с мужем хранилиледяное молчание, что вобщем-то было мне на руку.

– Я не понимаю, почему ты так ко мне относишься, – в квартире заявил он, – сказать такое было и глупо, и грубо.

– Этоправда.

– Да? А кто знает, может, ты с тем придурком и потрахалась там, в подъезде, а потом выдумала эту идиотскую историю с фотографированием? Я всегда знал, что ты плохо закончишь!

Я рассмеялась и отправилась в ванную – срочно смывать с себя всю грязь. И только когда залезла в горячую воду, пытаясь подольше удержать первыйвсплеск наслаждения, вдруг вспомнила: я никому не сказала о телефонном звонке.

Утром я проснулась именно с этой мыслью. Никому: ни милиции, ни мужу, ни в офисе я не сказала о телефонном звонке. Да, но почему я решила, что существует какая-то связь между этими двумя событиями? Может, никакой связи здесь нет… Но что-то подсказывало мне, что это не так., связь существует, только мне не удаётсяеё увидеть. Два чрезвычайных, выходящих из ряда вон события – вряд ли это может быть простым совпадением. Чтобы беспрепятственно думать обэтом, в моем распоряжении был целый день…Я начала с самого простого: пересмотра тех дел, которыми занималась в данный момент. Это было несколько простых контрактов: отправка бизнесменов на отдых (без эскорта, официально, с жёнами), группа школьников (туристическая поездка в Карпаты – в целях рекламной благотворительностиеё оплачивал один занимающийся политикой бизнесмен), тексты телевизионных реклам, встречи с представителями дешёвых отелей в Чехии и Болгарии (такие поездки были выгодны и очень хорошо расходились летом). Подготовка к будущей выставке в шикарном выставочном центре. Официальные, ничем не примечательные дела. Привсём этом не было никаких домов, которые я могла бы посещать. Тайный бизнес? На предстоящие три недели у нас было всего два заказа. Осень не очень-то пользовалась успехом. Мои доходы в этом месяце насчитывались полностью из официальных источников. Итак, двое. Первым был директор приватизированноголикёро-водочного завода, чрезвычайно противный дедушка шестидесяти пятилет. Внешность у него была чисто советская: квадратный череп и железобетонная челюсть настоящего бюрократа, казалось, что у него совсем нет пола. Тем не менее, это было не так. Для поездки на курорты Швейцарии он заказал восемнадцатилетнюю блондинку с длинными ногами, и обязательно не старше. Ну, мы и подсунули ему… одну. Для таких случаев у нас была потрясающая штучка: двадцативосьмилетняя Лиля, котораяпри умелом использовании косметикимогла сойти за восемнадцатилетнюю. Это была чрезвычайно хитрая бестия, специализирующаяся на выколачивании капитала изтаких вот сластолюбивых дедушек (надо ли говорить, что с каждого дедушки, поставленного ей, мы получали процент). Страдая всевозможными венерическими заболеваниями, она занималась и выколачиванием денег, и шантажом. И (особое качество, за которое мы её ценили) она умела избегать неприятностей, как никто другой. Из-за Лили у нас никогда не было неприятных историй. Поэтому мы и отправили её в Швейцарию – таким был первый заказ.