Топор

– Я из полиции, – сказал Хейз. – Мне нужно еще раз осмотреть подвал.

– Предъявите ваше удостоверение, – потребовал человек.

– А кто вы такой? – заинтересовался Хейз.

– Меня зовут Джон Айверсон. Я управляющий соседним 4113 домом.

– А что вы делаете здесь, если управляете там?

– Мистер Готлиб, владелец дома, попросил меня помочь здесь, пока не подыщет кого-нибудь на место Джорджа.

– Помочь в чем?

– Приглядеть за топкой, вытащить утром на улицу мусорные баки. То же самое, что я делаю у себя. – Айверсон помолчал. – Предъявите ваше удостоверение.

Хейз показал Айверсону свое удостоверение.

– Я проведу в доме почти целый день, мистер Айверсон, сказал он. – Часть времени здесь, в подвале, а часть – опрашивая жильцов.

– Пожалуйста, – отозвался Айверсон с таким видом, будто давал Хейзу разрешение остаться.

Хейз ничего не сказал и спустился в подвал. Айверсон последовал за ним.

– Пора проверить, как горит огонь, – почти весело объявил он и подошел к черной чугунной печи, которая находилась в углу подвала. Он заглянул в топку, взял лопату, что была прислонена к бункеру с углем, и лезвием лопаты открыл дверцу. Он бросил в топку с десяток лопат с углем, лопатой же захлопнул дверцу, прислонил лопату к стене и сам встал рядом. Хейз следил за его действиями с другой половины подвала.

– Если у вас есть какие-нибудь дела, можете идти, – сказал он.

– У меня никаких дел нет, – отозвался Айверсон.

– Я было решил, что вы, может, хотите вернуться к себе в дом и проверить там топку.

– Я сделал это перед тем, как пришел сюда, – сказал Айверсон.

– Понятно. Что ж... – пожал плечами Хейз. – А это что?

– Верстак Джорджа.

– Что он на нем делал?

– Да всякую всячину, – ответил Айверсон. Хейз осмотрел верстак. На нем лежал сломанный стул, а рядом почти законченная стремянка, которой предстояло, по-видимому, заменить старую. Над верстаком висели три покрытые пылью полки, битком набитые банками и коробками с гвоздями, шурупами, гайками, отвертками и прочим инструментом. Хейз еще раз осмотрел полки. Нет, пыль была не всюду, как ему показалось с первого взгляда. На средней полке пыли не было.

– Кто-нибудь был здесь после пятницы? – спросил он у Айверсона.

– По-моему, нет. Сюда бы никого и не пустили. Здесь все время фотографировали.

– Кто фотографировал?

– Полиция.

– Понятно, – отозвался Хейз. – А сегодня утром сюда кто-нибудь спускался?

– Из полиции никто.

– А жильцы?

– Жильцы все время сюда заходят, – сказал Айверсон. – Тут ведь, как и у меня в доме, стоит стиральная машина.

– Где стиральная машина?

– Вон там. Нет, позади вас.

Хейз обернулся и увидел возле стены стиральную машину. Дверца у нее была открыта. Он подошел к ней.

– Значит, сегодня утром сюда мог зайти любой и воспользоваться машиной, правильно? – спросил он.

– Правильно, – подтвердил Айверсон.

– Вы кого-нибудь видели?

– Конечно, многих видел.

– Кого, например? Можете припомнить?

– Нет.

– Постарайтесь.

– Я не помню, – сказал Айверсон.

Хейз еле слышно хмыкнул и вернулся к верстаку.

– Этот стул чинил Лассер?

– Не знаю, – ответил Айверсон. – Наверное. Если стул лежит у него на верстаке, значит, над ним трудился Лассер.

Хейз опять посмотрел на среднюю полку. Ее явно вытерли. Он вытащил из кармана носовой платок и, держа его в руке, открыл один из ящиков под верстаком. В ящике были огрызки карандашей, контрольная линейка, чертежные кнопки, шланг для прочистки труб, поломанный скоросшиватель, резинки и запыленная пачка печенья. Хейз попытался задвинуть ящик на место, но тот на полпути застрял. Выругавшись, он с силой толкнул его, а затем, опустившись на четвереньки, полез под верстак посмотреть, что не пропускает ящик. Оказалось, что шланг для прочистки труб зацепился за поперечную балку верстака. Опершись одной рукой о пол ближе к правой задней ноге верстака, Хейз другой рукой отцепил шланг и засунул его поглубже в ящик. Потом вылез из-под верстака, отряхнул брюки и задвинул ящик на место.

– Здесь есть раковина? – спросил он.

– Вон там, возле стиральной машины, – ответил Айверсон.

Хейз отошел от верстака и направился к раковине на противоположной стене. В полу возле раковины был водосток, прикрытый решеткой. Хейз встал ногами на решетку, открыл кран и принялся мыть руки, намылив их куском хозяйственного мыла, лежавшего в раковине.

– В подвалах всегда грязно, – заметил Айверсон.

– Ага, – согласился Хейз.

Он вытер руки собственным носовым платком, поднялся из подвала наверх, вышел на улицу и направился в кондитерскую на углу. По телефону-автомату он позвонил в полицию и сказал, что хочет поговорить с детективом-лейтенантом Сэмом Гроссманом.

– Алло? – раздался голос Гроссмана.

– Сэм, это Коттон Хейз. Я нахожусь на Пятой Южной, только что поднялся из подвала. Мне сказали, что вчера здесь были твои ребята, делали снимки.

– Делали, – подтвердил Гроссман.

– Сэм, у тебя есть снимки верстака, за которым работал покойник?

– Какой, Коттон? Какое дело ты имеешь в виду?

– Убийство топором, Пятая Южная, 4111.

– А, да. Верстака? По-моему, есть, а что?

– Ты их смотрел?

– Мельком. Я сравнительно недавно пришел на работу. У моего брата вчера была свадьба.

– Поздравляю, – сказал Хейз.

– Спасибо. Так что насчет верстака?

– Посмотри еще раз на снимки, – сказал Хейз. – Не знаю, видно на них или нет, но над верстаком висят три полки. Среднюю кто-то вытер. На ней нет ни пылинки.

– Да?

– Да.

– Посмотрю, – пообещал Гроссман. – И если что-либо замечу, приму во внимание.

– Дай нам знать, ладно, Сэм?

– Кто еще работает с тобой?

– Стив Карелла.

– Хорошо, я вам позвоню. Коттон?

– Да?

– На это может потребоваться время.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне придется послать туда человека, чтобы снова посмотреть все, сделать снимки и, возможно, кое-что проверить.

– Хорошо, только дай нам знать.

– Обязательно. Большое спасибо.

Хейз пошел обратно к дому Лассера. Теперь непременно следует поговорить с жильцами. Кто-то вытер пыль со средней полки. Интересно, кто и зачем.

Беда была в том, что в Хейзе сразу узнавался полицейский. Поэтому ему приходилось туго с людьми, которые принципиально не любили полицию. Высокий, в шесть футов два дюйма ростом, Хейз весил сто девяносто фунтов. У него были голубые глаза, квадратный подбородок с ямочкой посередине и ярко-рыжие волосы с седой прядью над левым виском, которая появилась после того, как ему однажды нанесли ножевую рану, прямой нос с уцелевшей переносицей, хорошо очерченный рот с припухлой нижней губой, но выражение лица оставалось высокомерным даже тогда, когда он пребывал в хорошем настроении. А уж сейчас, когда он приступил к опросу жильцов, он отнюдь не был в хорошем настроении. Обойдя же два с половиной этажа и наслушавшись наглых и самоуверенных ответов, он разозлился еще больше.

Было уже двенадцать дня. Хейз проголодался, но ему хотелось до обеда покончить с третьим этажом, чтобы во второй половине дня обойти еще три. На каждом этаже было по четыре квартиры, и он уже опросил жильцов За и 3б, оставались еще Зв и Зг, а затем еще двенадцать жильцов с четвертого по шестой этаж включительно – замечательное времяпрепровождение, да еще в понедельник. Как только он поднялся по лестнице и вошел в зловонный подъезд, в доме тотчас стало известно, что у них в гостях легавый, что, собственно говоря, никого не удивило, поскольку все знали, что в прошлую пятницу старому Джорджу Лассеру раскроили топором голову. Легавых здесь не любили, да еще в пятницу, да еще в январе.

Он постучал в дверь квартиры 3 "в" и, не получив ответа, постучал еще раз. Он уже был готов двинуться к 3 "г", как вдруг услышал, что из-за двери кто-то спросил:

– Джорджи, это ты?