Страница 38 из 219
Главный козырь в “относительно законных схемах отъема денег”, которые применяет Лужков со своей шайкой, — постоянное занижение планов по доходам и постоянное недорасходование средств. В 1999 выполнили доходную часть на 128 %, расходную — на 88 %. Например, на закупку медикаментов расходы выполнены на 47 %, на стипендии (радуйтесь, студенты!) на 35 %.
И в дальнейшем Лужков собирался заниматься не конкретными делами, а пускать пыль в глаза. Вывод газовых труб из подвалов планировался в 8 раз ниже нормативной, замена газовых плит — в 17 раз меньше нормативной, замены лифтов — в 5–7 раз ниже, финансирование капремонта отстало от нормативной в 20 раз. Иными словами, Лужков превращал Москву в трущобы (по материалам “Мир за неделю” № 6, 2000 г., с.5). Которые должны были хорошо просматриваться из окон 60-небоскребов, которые мэр планировал расставить вдоль “третьего кольца” столицы.
Есть коррупционные истории и помельче, которые в силу своей мелкости вовсе не становятся слаще.
В 2000 году мэрия организовала очередную кормушку для своих — конкурс проектов некоммерческих и общественных организаций. А чтобы всем было ясно, для кого все это сделано, награждение победителей проводили в зале, где на сцене висела огромная надпись “Отечество”. Да еще отчитались “о проделанной работе” — мол, в Москве зарегистрировано 200 тыс. потенциальных участников конкурса. (Вспоминаются тут слова известного персонажа о 20.000 курьеров). А вот тот факт, что большинство из них влачат жалкое существование, чиновники мэрии умалчивают — ведь им важно представить дело так, будто именно ими созданные фальшивки и есть общественность города. Остальные нужны только для отчетности, для пыли, которую пускают в глаза.
В период лужковского правления московские школы полностью развалились, за исключением тех, где организована система коррупции. Наиболее наглые коррупционеры (начинающие “брать не по чину”) отдаются в лапы милиции. Например, в 2000 году был арестован директор школы с китайской специализаций, бравший за поступление ученика до 2000 долларов наличными. Где пытались работать честно царила форменная нищета — нищие учителя, дряхлые пособия, облезлые стены и ученики, превращающиеся на глазах в уголовную шпану.
Из 82 городских программ 2000 года утверждение в Мосгордуме прошла только одна, что является грубым нарушение Устава города, написанного чиновниками Лужкова. Даже собственные правила московская номенклатура не умеет исполнить! И даже не хотят. Обнаглели до того, что даже оформить бумаги для прикрытия воровства не хотят — и так сойдет с рук.
Летом 2000 Генпрокуратура указала Лужкову, что на московских чиновников заведено 30 уголовных дел о коррупции. Но Лужков нашелся что ответить — мол, это все не мои люди. Тут все какие-то директора рынков… (Будто эти директора появляются без ведома московской мэрии!) А потом от слов Лужков перешел к делам. Количество скандальных дел против чиновников отчего-то стало стремительно уменьшаться. Так, зампред регистрационной палаты Москвы вдруг отказался от показаний на своего начальника. Вероятно, ему прозрачно намекнули, что могут и голову свернуть. Так заметаются следы преступлений московской номенклатуры — ворье покрывается верховной властью столицы.
Номенклатура на службе мафии
Посмотрим как обстоит дело с противодействием преступникам в московской вотчине номенклатурной империи. Прежде всего, посмотрим на теоретическое обоснование подходов в этой области у подначальных Лужкову чиновников.
Лужков определил свою главную жизненную ценность скорее как криминальный авторитет, а не как общественный деятель: “Быть свободным — это предельно важное для меня обстоятельство. И я всегда мог себе это позволить” (АиФ, № 51, 1996). Но все-таки главным обоснователем всякого рода политических позиций при мэре Москвы был известный нам по “Мятежу номенклатуры” господин Донцов, широта интересов которого к должностям самого разного профиля чем-то напоминает повадки Германа Геринга.
Как известно, “наци № 2” был одновременно главным лесничим, возглавлял Люфтваффе, да еще имел один из высших партийных постов в НСДАП. Вот и Донцов долго совмещал должность начальника Государственно-правового управления с заботами уполномоченного по делам казачества.
Главный казак мэрии Москвы в первом ноябрьском номере газеты “Россия” за 1995 говорил об универсальном рецепте борьбы с мафией. Вы думаете если Донцов — полковник милиции, то он собирался усиливать правоохранительные структуры? Ничуть не бывало. Он предлагал предпринимателям вступить мафией в конкурентную борьбу!
Давайте представим себе эту картинку. Честные торговцы пытаются конкурировать с вооруженными мафиози при полной безучастности со стороны милиции. Собственно, эту картинку мы можем видеть каждый день с ее наиболее безобидной стороны — дикие цены, некачественные товары и никакой конкуренции.
В этой ситуации ни один честный торговец не может оставаться таковым, ибо против вооруженного вора с кулаками не попрешь, а люди вроде милиционера Донцова и не собираются бороться бандитами. Они наоборот, призывают к умиротворению и наблюдают со стороны, приговаривая: “А что это Александр Васильевич у нас ничего не ест?” Мол, свобода обеспечена, а вы, предприниматели, все никак не хотите воспользоваться ее плодами.
По меньшей мере нелепо в условиях доминирования мафиозных структур предлагать торговцам бросаться на их пулеметы. Это скорее можно расценить как предложение, исходящее от самих мафиози. Мол, “подлазьте поближе к нашим пулеметам”. Или же это предупреждение: “Знайте! Помощи вам ждать неоткуда!”
Блестящее изобретение — вступить с мафией не в правоохранительную, а в конкурентную борьбу! Попробуйте, может выживете!
Вот три примера альянса между преступниками и чиновниками.
Первый пример. Известно, что московский мэр особое внимание уделял развитию сети московских автозаправочных станций. Для этого пришлось даже принять меры против передвижных автозаправок. Это лоббирование частной торговли бензином понятно, но оказывается, что из прибыли в 25 млн. долларов в год примерно 6–8 млн. уходят в криминальные круги и на взятки чиновникам. При этом рентабельность автозаправочных станций в три раза превышает рентабельность аналогичных заведений за рубежом. Не случайно в столице на какое-то время был объявлен сезон отстрела владельцев автозаправок, и номенклатура подгребла этот доходный бизнес под себя.
Второй пример. Обстановка в столице характеризуется тем, что “ни один специалист не берется указать в Москве место, где не ступала бы нога чеченца-мафиози. Наибольший интерес эта община проявляет к центральной части города: тут она “держит” многие гостиницы, сотни магазинов, ресторанов, кафе, коммерческих фирм” (НГ, 16.02.96). Лужков об этом молчок. Интересы-то общие!
Третий пример. Лужковская милиция использовалась как наемники номенклатурно-олигархического альянса. Бывший депутат Моссовета Г.Иванцов, в течение ряда лет работавший как активист московского движения очередников на получение муниципального жилья, был предупрежден о том, что ему не поздоровится, если попытки контроля распределения жилья со стороны движения будут слишком упорными. В конце концов ему сказали: “Ты заказан”.
Поскольку Герман Сергеевич не внял предупреждению, против него была осуществлена ментовская провокация. Около полуночи он был захвачен по выходе после очередного собрания очередников и в наручниках увезен в отделение, где ему рассказали, что сделают с ним все, что пожелают. Отчаявшись запугать общественного активиста, милиционеры инсценировали задержание: сунули Иванцову в карман пачку фальшивых долларов, а во внутренний карман — пистолет “вальтер” с одним (почему-то только одним) патроном. После этого его вывезли на одну из московских площадей, сняли наручники и вытолкнули из машины, чтобы в следующий момент снова заломить руки за спину и приступить к формальным процедурам.
Несколько дней Иванцову пришлось просидеть в кутузке. Его друзья названивали по телефонам и даже устроили пикет протеста. И здесь помог Н.Гончар, который, надо отдать должное бывшем председателю Моссовета, не отказался от своего былого коллеги, а все-таки поднял трубку и позвонил в отделение. Вероятно, это остановило зарвавшихся провокаторов — Иванцов был отпущен, хотя дело против него все-таки было возбуждено.