Страница 180 из 219
Наиболее соответствовал роли мстителя в 1996 году образ Зюганова, который с большим трудом осваивал навыки народного трибуна, произнося злые слова с каменным выражением лица. Негативным фактором его избирательной кампании стало и качество стоящей за спиной коммунистического лидера команды, взгляд на которую сразу порождал вопрос: "А не будет ли хуже?". Пугал образ старого мертвенного Политбюро, которое кроме мести, действительно, уже ни на что не годилось. Да и отомстить могло вовсе не обидчикам народа, а самому народу.
Наиболее сильной фигурой, способной уберечь от мести, являлся в глазах поживившихся в период реформ граждан, очевидно, Ельцин. С активным началом избирательной кампании оказалось, что Ельцина рано списали как публичного политика. Оказалось, что и без всяких способностей можно быть политиком, если заставить себя превратиться в марионетку. Вместе с тем, ряд факторов показывал, что защита Ельцина не может быть долговременной и надежной. Он слишком часто повторял, что он в прекрасной форме, а это порождало подозрения, что с формой-то как раз и не все в порядке. Наконец, роль «хозяина» не выдерживалась, происходили срывы на политический радикализм: Ельцин публично сожалел о том, что его оппоненты не сидят в Матросской тишине, говорил, что «коммуняк» он не допустит. То есть, срывался на мотив мести и обострял противостояние в обществе.
Потенциальным защитником от мести мог числиться в глазах избирателей и Явлинский, в образе которого запечатлены некоторые воспоминания о возможности новых идей и новых людей во власти. Но Явлинский тщательно затаптывал собственное своеобразие, стараясь выглядеть сверхволевым и респектабельным политиком. Явно переигрывая, он смотрелся озлобленным, переутомленным, чванливым, мало на что способным. К тому же его программа — безадресное послание, разработка экономических мер для не понятно какой страны. В этой программе не было человеческого измерения, она походило на само лицо ее автора, приобретшее болезненный вид.
Лебедь для большинства избирателей был неясен, ибо сочетал в своем образе и черты мстителя, и черты защитника от мести. Стараясь выглядеть все-таки защитником и умиротворителем, он имел очень неустойчивые перспективы. Кроме того, ему не удавалось избавиться от "рентгеновского взгляда" и "металлического голоса", которые, впрочем, удачно камуфлировались профессионалами рекламных роликов. Негативным фактором для Лебедя было и отсутствие квалифицированной команды идеологов. Генералу фактически нечего было предложить по части программных разработок даже на уровне ритуальных обращений к избирателю. Уже в процессе избирательной кампании Лебедю пришлось взять полный комплект услуг у либералов, чем и вовсе запутать и самого себя, и своих соратников.
Жириновского ненавидели и обожали за одно и то же — политический эпатаж, профанацию политики. В этом он был очень похож на большинство средств массовой информации. В то же время, Жириновский в своей кампании оставался крайне прагматичным и не предпринимал ничего лишнего. Он знал, что шансов у него нет и стремился запомниться избирателям именно в качестве мстителя, потрясающего наручниками с парламентской трибуны. Этот образ серьезно поможет ему на любых других выборах.
Специальные социологические исследования говорят о том, что для Ельцина в качестве кандидата в президенты преимущество перед остальными кандидатами заключалось в готовности к использованию силы, для Черномырдина — в опыте хозяйственного руководителя, для Зюганова — в стремлении учитывать интересы простых людей, для Явлинского — в честности, для Лебедя — в умении и готовности говорить правду. Но все это были оценки по абстрактным параметрам — не более того.
Появлению национального лидера мешала больше всего профанация политической системы, крайняя бедность политического «меню» и отсутствие разговора с избирателем и оппонентами по-существу. “Голосуй или проиграешь!” — какое тут существо? Избирательная компания была связана исключительно с разворачиванием рекламных идей, а не смысловых конструкций и реальных программных разработок. В конкуренции рекламных идей были погребены вопросы, связанные с существованием России в XXI веке. Это указывает на промежуточный характер выборов президента в 1996 году.
Настоящее самоопределение России с достойными кандидатами на президентских выборах еще впереди.
Коалиция лиц с неумытой репутацией
(Б.Ельцин и Ю.Лужков)
Выборы мэра в Москве в 1996 проходили одновременно президентскими. Тем самым снова был использован "метод паровоза", изобретенный в свое время Г.Поповым. Только на этот раз локомотив избирательной кампании Лужкова в большей степени тянул выдохшийся паровоз избирательной кампании Ельцина.
Лужков точно сформулировал свое кредо ("Президент", март 1994): "Одна любовь — Москва, одна любовь — жена, одна любовь — Президент". Трижды однолюбец — это оригинально! Кроме того, на счет жены можно было бы промолчать, женившись второй раз неравным браком на молодой даме преклонных лет, на счет Москвы — как бы не предъявили счет за такую «любовь», на счет президента — просто глупо (любить начальника — обязанность чиновника, но говорить об этом вслух — это уж слишком!).
Вся Москва была увешана плакатами с изображением пожимающих друг другу руки Ельцина и Лужкова. Еще до голосования надписи на них гласили "Москвичи свой выбор сделали". Москвичи, обращая внимание на этот плакат, украшавший чуть ли не каждый столб, говорили: "Хорошо висят!"
В одном из телеинтервью Чубайс проговорился, что сбор подписей для кандидата в президенты Ельцина, был практически провален. За три дня до окончания срока сдачи подписей положение смог выправить Лужков, заявивший потом, что пришлось усердствовать почти так же, как это было перед открытием мемориала на Поклонной горе. Так работают только от большой любви или от страха за то, что придется отвечать за такую “любовь”.
Впрочем, не так уж далеко простирается любовь к Ельцину в его собственном окружении, чтобы даром собирать за него подписи. Именно Лужков сделал огромную услугу Ельцину, материализовав эту далеко небескорыстную любовь.
Бог шельму метит, как говорят в народе. Вот и Ельцин в 1996 начал свою избирательную кампанию голосом Генсека КПСС Л.И.Брежнева, вещающего из преисподней. Это выступление было отмечено тем, что президент предложил в случае своего поражения на выборах положить на рельсы уже не себя самого, а Россию. Акцией же самовозложения на рельсы, которую он обещал в случае снижения уровня жизни, Ельцин назвал апрельский референдум 1993 года. Это конечно же ложь, как и практически все, что говорил Ельцин избирателям. Никаких последствий для него этот референдум иметь не мог.
Коль скоро Ельцин сказал, что на рельсах он уже успел полежать на апрельском референдуме, то он косвенно признал, что своих предвыборных обещаний не выполнил и ходит теперь с отрезанной поездом головой. Судя по тому, что произносила эта голова, она действительно была нетвердо прикреплена к плечам и основательно протухла.
Такая жуткая картинка не всякому придется по душе. Более оптимистично сравнение Ельцина с монитором компьютера, который показывает то, что заложено в системном блоке, стоящем под столом. Показывает этот монитор плохо, неразборчиво, поскольку сделан из бутылочного стекла. Зато системный блок изготовлен по стандартам IBM и по заказу Чубайса.
Многим помнится картинный жест Ельцина в 1991, который, стоя на танке, эффектным хлопком раскрыл сложенный вчетверо листок. Своих слов даже в момент торжества у него не было. В 1996 году слов у него тоже не было. Все свои запальчивые речи он произносил, считывая текст со специальных электронных экранов, которые очевидцы этих захлебывающихся энергичным пустословием речей, могли и не замечать — Ельцин навострился ловко косить глазами. К журналистам же он выходил с незаметным микрофончиком, вставленным в ухо. Почти не понимая что у него спрашивают, Ельцин, как попка-дурак, повторял за суфлером, блуждая вокруг отсутствующим взглядом и делая неестественные паузы.