Страница 171 из 219
Народный суверенитет — основной принцип любого современного государства — проигнорирован, так как треть русских по крови и духу отстранены от участия в выборах, так как более 30 млн. избирателей оставлено за пределами избирательных списков. При этом совершенно безразлично, где эта часть русского народа фактически проживает. Поскольку за пределами Российской Федерации их гражданский статус не признается, то они должны быть полноценными гражданами новообразованного “русского” государства, и они должны иметь право и реальную возможность участвовать в выборах органов власти новой России.
Имеется и другая, не менее парадоксальная сторона проблемы “российского гражданства”. Не признавая русскими гражданами более трети русских людей, законодательством признаны в качестве полноценных граждан РФ те ее “жильцы”, которые не считают себя русскими в новой России, а относят себя, и вполне обоснованно, к тем нациям, которые только что или несколько ранее приняли решение о суверенном государственном существовании вне России. Почти 10 млн. человек, заявившие о своей нелояльности в отношении новообразованного русского государства, тем не менее приобрели гражданство этого государства, являясь по сути иностранцами на ее территории. Не менее 7 млн. из них включены в избирательные списки и определяют теперь судьбу России — судьбу страны, к которой они, в лучшем случае, равнодушны.
На самом деле эта часть жителей РФ является и не может объективно не являться “пятой колонной” тех стран, официальные власти которых именно сейчас враждебны России, ибо проводят откровенно антирусскую политику, дискриминируя местное русское население. Спрашивается, есть ли здесь логика?
Поскольку украинцы, белорусы, литовцы, латыши, эстонцы, грузины, армяне, азербайджанцы, казахи, туркмены, киргизы, узбеки, таджики, как народы, разорвали в течении 1990–1992 годов узы национального и государственного единства с русским (великорусским) народом, то какой логикой, спрашивается, можно объяснить, что законодательство РФ автоматически признает представителей именно этих народов полноценными гражданами РФ и предоставляет им право решать судьбу новообразованного русского государства? Ведь именно с Российским государством именно эти народы не желают иметь ничего общего!
Одновременно лишаются российского гражданства собственно русские, а также казанские татары, башкиры и другие представители коренных народов на том только основании, что их постоянное место жительства в день принятия РФ закона о гражданстве в 1991 году было за пределами “административных” границ РСФСР. Такое законодательство не может не быть признано дискриминационным, но не в отношении “чужих”, а как раз в отношении своих. Следовательно, оно оказывается не действительным законом, а форменным издевательством над законностью.
Эта юридическая дискриминация тем более нетерпима и недопустима, что она осуществляется властями РФ “переходного периода” как раз тогда, когда другие новообразованные государства признают своими граждан лишь по “праву крови” вне зависимости от места их проживания.
К сожалению, надо признать, что политика дискриминации в “новой России” русского и других коренных народов не является признаком некомпетентности власти или фактором ее “недосмотра”. Как раз наоборот. “Переходная” власть, и не только законодательная, как можно было бы полагать, достаточно последовательна в своих действиях. В подтверждение этого мнения сошлемся еще на один пример.
Исполнительная власть РФ фактически проигнорировала важнейшее решение Конституционного Суда от 16 мая 1995 года по жалобе гражданина Смирнова в отношении закона о гражданстве. Суд признал считать гражданами РФ всех граждан бывшего СССР, которые родились на территории, входившей на момент их рождения в состав РФ (РСФСР), если они проживали за пределами РФ, но впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы РФ. Таким образом с 16 мая 1996 года количество граждан РФ должно было увеличится не менее чем на 3–5 млн. человек, поскольку Казахстан и Киргизия до 1936, а Таврия до 1954 года являлись территорией РСФСР. От 1,5 до 3 млн. человек так и не было после этого решения включено в избирательные списки, и они не знали, что имеют право участвовать в выборах.
Даже по одному этому основанию выборы как минимум надо было бы отсрочить, чтобы местные администрации смогли осуществить регистрацию “новых” граждан, а избирательные комиссии обеспечить условия для их участия в выборах. Но ничего этого не было сделано.
Какой вывод напрашивается после этого?
Российская Федерация оказалась государственным образованием, в котором не только не были определены ее границы, но где так и не был цивилизованно решен вопрос о гражданстве. В сущности не создано законных условий для того, чтобы можно было формировать полноценные, а не “переходного периода” органы власти и определять пределы суверенности.
Пять лет, прошедших с момента принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР, были истрачены, по большому счету, попусту. Они свелись к изготовлению разнообразного законодательного “мусора”, к демагогии, под прикрытием которых происходило своекорыстное присвоение и расхищение материального богатства достаточно узким слоем “номенклатуры” и той части “жильцов” (а вовсе не граждан), которые теперь получили название “новых русских”.
Следствием всего этого стало фактическое устранение от участия в определении судьбы страны примерно 25–30 млн. взрослых жителей бывшего СССР, которые и по совести и по праву должны являться подлинными гражданами России, ибо принадлежат к ее коренным народам. Одновременно до 6 млн. человек, которые в сущности являются “гостями”, предоставлено право гражданства и, возможно, именно их пристрастное голосование определяло, кому занимать парламентские, президентское и иные властные места.
Пока более чем трети граждан “новой” России отказано в праве гражданства, у нас нет и не может быть настоящей национальной демократии. Поэтому нет основания и для того, чтобы считать переходный период конституирования “новой России” завершенным, а выборы парламента и президента, региональных представительных и исполнительных властей — подлинно законными и по-настоящему легитимными.
Виртуальная многопартийность
Велико на Руси стремление сделать все “как у них”. Особенно остро это стремление проявилось после падения “железного занавеса”, когда все положительные стороны западных демократий казались ясными, а негатив практически не был виден. Именно в такой обстановке зарождалась российская многопартийность.
На подготовительной стадии перед созданием партий посткоммунистического образца особенной популярностью пользовалась социал-демократическая идея, которую обществоведы достаточно хорошо изучили в прежние времена. Казалось, что в рамках разрешенного “плюрализма” КПСС может позволить рождение только такого типа политических инициатив — родственных собственным программным установкам. Повсеместно создавались партклубы, марксистские, социалистические, социал-демократические и даже большевистские кружки. Высшим пиком общественной активности на этом этапе было создание в начале 1990 г. Социал-демократической ассоциации (СДА), в которую вошло множество известных деятелей “демократического” движения, включая радикальных либералов Межрегиональной депутатской группы.
Очень скоро обнаружилось, что КПСС практически не в состоянии препятствовать появлению самых разнообразных политических воззрений. Страх прошел, публикации, подобные письму Нины Андреевой, после которого ожидались репрессии к инакомыслящим, никого уже не повергали в шок. Наоборот, оказалось, что антикоммунистическая риторика дает любому общественному деятелю шанс попасть в историю или в парламент (что представлялось как одно и то же). Создатели СДА разошлись по собственным партийным квартирам, формируя организации не на основании какого-либо комплекса идей, а “под себя”.
В 1990 году партийный плюрализм развернулся в полном масштабе. После выборов почти мгновенно политическое пространство по оси “коммунизм-антикоммунизм” было заполнено разнокалиберными организациями. Все их можно было расставить в ряд, различая лишь по признаку лояльности к идеям марксизма-ленинизма. Между тем, идентификация партий по их положению на оси “левый-правый” была чисто внешней и не отражала реальной мировоззренческой ориентации партийных активистов. Программное разнообразие подчас исчерпывалось различиями в пересказах положений “Декларации прав человека”. Самоопределение партийных лидеров происходило скорее не на основании продуманных мировоззренческих установок, а по принципу заполнения одной из пустующих ячеек на оси “левый-правый”. В результате при формальном разнообразии политические группировки отличались друг от друга лишь повадками лидеров, но не идеологией.