Всего одно злое дело

Сальваторе не нравилось, что футбольные занятия Муры оказались для него более важны, чем эта встреча. Поэтому он просто продолжил. Если Мура хотел узнать, что говорилось раньше, кто-то другой должен будет рассказать ему об этом.

– Потом, это совсем не в характере Карло. Мы ищем кого-то, для кого похищение ребенка было бы приемлемым делом. Это ведет нас к педофилам, за которыми мы пристально наблюдаем, и к тем, кого мы подозреваем в педофилии.

– И что же из этого? – задал вопрос Мура – отрывисто, как это и должен был сделать представитель известной семьи. Все они считают, что полиция сразу же встанет перед ними на задние лапки, так, как она это делала в годы их невероятного богатства и могущества. Это Сальваторе не нравилось, хотя он и мог это понять. Однако он не собирался вставать на задние лапки.

Старший инспектор проигнорировал вопрос Муры и обратился к родителям девочки:

– Оказалось так, что моя дочь знает вашу Хадию, хотя я не имел об этом представления, пока Бьянка не увидела плакаты в городе. Они вместе ходили в школу Данте Алигьери. Кажется, они часто общались, после того как ваша дочь пришла в класс Бьянки. Она рассказала мне кое-что, что заставило меня усомниться в том, что это было похищение.

Родители не сказали ни слова. Мура ухмыльнулся. По-видимому, все они подумали об одном и том же. Если полиция не рассматривала исчезновение ребенка как похищение, значит, полиция считала, что ребенок или убежал из дома, или был убит. Иной альтернативы не было.

– Ваша девочка много рассказывала моей о вас, – сказал Сальваторе, на этот раз обращаясь только к профессору. Он подождал, пока синьора перевела. – Она сказала, что вы писали ей электронные письма, в которых обещали приехать на Рождество, а затем на Пасху.

Придушенный возглас профессора остановил старшего инспектора. Синьора поднесла руку ко рту. Мура перевел взгляд со своей любовницы на отца девочки, и его глаза подозрительно сощурились, в то время как профессор сказал:

– Я не… Электронные письма?

И вся ситуация сразу усложнилась еще больше.

– Si, – сказал Сальваторе. – А что, вы не писали электронных писем Хадии?

Потрясенный профессор произнес:

– Я не знал… Когда Анжелина с Хадией уехали, никто не знал, куда. У меня не было возможности… Ее компьютер остался у меня. Мне в голову не приходило… – Он говорил с таким трудом, что было очевидно: все, что он говорит – правда. – Анжелина… – Профессор посмотрел на нее. – Анжелина… – Кажется, это все, что он мог выговорить.

– Мне пришлось. – Она скорее выдохнула слова, чем произнесла их. – Хари. Ты должен… Я не знала, как еще… Если бы она не получала от тебя весточки, она бы… Она бы стала задавать вопросы. Она боготворит тебя, и это был единственный способ…

Сальваторе откинулся на стуле и внимательно смотрел на синьору. Его английского хватило на то, чтобы уловить смысл сказанного. Он перевел взгляд на профессора. Затем посмотрел на Муру. Он видел, что тот ничего об этом не знает. Сальваторе быстро сложил пазл.

– Настоящих писем не было. Эти письма, которые получала ваша дочь… Кто писал их, синьора?

Анжелина покачала головой и нагнула ее так, что часть лица оказалась закрыта волосами.

– Моя сестра. Я говорила ей, что писать.

– Батшеба? – воскликнул профессор. – Батшеба писала письма, Анжелина? Она притворялась… Но когда мы с ней говорили… когда мы говорили с твоими родителями… все они говорили… – Одна его рука сжалась в кулак. – Хадия верила этим письмам, правда? Ты сделала аутентичный английский адрес. Чтобы у нее не было никаких сомнений, никаких вопросов… Так, чтобы она думала, что это пишу я, и даю ей обещания, которые не выполняю.

– Хари, я очень сожалею…

Теперь слезы лились из ее глаз потоком. Она стала рассказывать. Это был рассказ о ее сестре и ненависти, которую она – и вся их семья – испытывала к нему, ведь он был пакистанец. И о том, как ее сестра согласилась помочь ей сбежать от него. И о том, как обе женщины общались все это время. И как все, начиная с ноября прошлого года, было спланировано, за исключением, конечно, самого похищения Хадии.

Синьора спрятала лицо в ладонях и сказала в заключение:

– Мне очень, очень жаль.

Ажар долго смотрел на нее. Сальваторе показалось, что он пытается найти в себе силы, которые позволили бы ему пережить все это, силы, которые старший инспектор никогда бы не смог найти в себе.

– Что сделано, то сделано, Анжелина, – сказал профессор с большим достоинством. – Не могу сказать, что я тебя понимаю. Все вот это… Все, что ты сотворила… Но сейчас самое главное – это безопасность Хадии.

– Пойми, я не ненавижу тебя, – всхлипывала синьора. – Просто ты никогда меня не понимал. Я все старалась и старалась заставить тебя увидеть…

Профессор еще раз положил свою руку на ее.

– Может быть, мы не смогли понять друг друга. Но сейчас это не важно. Послушай меня, Анжелина – сейчас важна только Хадия. Только Хадия.

Неожиданное движение Муры заставило Сальваторе посмотреть на него. На фоне родимого пятна кожа его лица всегда выглядела бледной, но сейчас от старшего инспектора не укрылась краснота, ползущая от его шеи, и его сжатые челюсти. Он быстро подался вперед и так же быстро – почувствовав, наверное, взгляд полицейского, – выпрямился. Сальваторе заметил это. На этого человека тоже надо обратить внимание, подумал он, и сказал родителям:

– Вам, наверное, будет интересно узнать, что к расследованию подключилась британская полиция. Сегодня прибывает детектив из Скотланд-Ярда.

– Барбара Хейверс? – Профессор произнес имя с такой надеждой, что Сальваторе было жаль разочаровывать его.

– Это мужчина, – сказал он. – Его зовут Томас Линли.

Ажар дотронулся рукой до плеча Анжелины. Он не убрал руку.

– Я знаю этого человека. Он поможет найти Хадию, – сказал он. – Это очень хорошие новости.

Сальваторе не разделял его мнения. Он хотел сказать им, что целью детектива будет информировать их о том, как продвигается расследование. Но прежде чем он успел это сказать, Лоренцо вскочил на ноги.

– Andiamo[125], – резко сказал он Анжелине, рывком отодвигая ее стул. Кивнул на прощание Сальваторе. Профессора он полностью проигнорировал.

Лукка, Тоскана

Линли без проблем добрался из Пизы в Лукку, благодаря подготовке, проведенной Чарли Дентоном. Последний по полной программе обеспечил его картами из Интернета, съемками города со спутника, указателями движения и картой автомобильных парковок, отмеченных крупным красным Р, как в пределах стены, так и за ней. Чарли также указал на карте местонахождение questura, а на снимке из космоса стрелками указал местонахождение римского амфитеатра, в котором находилась гостиница Линли. Он забронировал себе тот же пансионат, в котором жил Ажар. Это сделает его общение с Ажаром проще, размышлял Томас.

Он бывал в Италии множество раз – будучи ребенком, затем подростком и, наконец, во взрослом возрасте. Однако в Лукке до этого ему бывать не доводилось. Поэтому Томас не ожидал увидеть прекрасно сохранившуюся громадную стену, защищавшую когда-то город от захватчиков и наводнений, часто случавшихся в силу расположения города на плоской равнине, по которой несла свои воды река Серхио. Во многом Лукка напоминала множество тосканских городов и деревень, которые он видел раньше: с их кривыми, вымощенными булыжником улочками, с их пьяццами, на которых обязательно стояла церковь, и фонтанами, в которых сверкала чистая родниковая вода. Но были три отличия Лукки от всех остальных городов, которые он видел раньше, – количество церквей, почти идеально сохранившиеся башни и невероятных размеров городская стена.

Ему дважды пришлось объехать вокруг стены, прежде чем он нашел парковку, которую Дентон отметил как ближайшую к амфитеатру, так что у него была возможность рассмотреть тенистые деревья, растущие на ней, а также статуи и древние бастионы. Он обратил внимание на парки, людей на велосипедах, роликовых коньках или в креслах на колесиках. Полицейская машина проезжала между ними, двигаясь со скоростью улитки. Другая была припаркована у одних из многочисленных ворот, ведших во внутренний город.

125

Пойдем (итал.).