Страница 5 из 51
Мой организм отдохнул и уже обрел возможность вместить в себя еще пару-тройку пирожков. Жаль, кисель кончился, но я не растерялась и заменила его чаем с лимоном. Манька покачала головой:
— Жрать ты горазда, Славка, аж жуть берет! Куда все девается?
— В ум, — с набитым ртом ответила я.
Тут я заметила, что Маруська топчется на месте, как мустанг-иноходец.
— Мань, ты чего? — искренне удивилась я. — Геморрой замучил? Присядь, болезная!
— Так ведь идти надо!
— Куда?
— В метро, блин, куда же еще! А потом заглянем в тот дворик, где вчера… м-м… прятались. Помнишь, Шерлок Холмс говорил, что преступники всегда возвращаются на место преступления. Психика у них так устроена, ясно?
— Яснее не бывает. А если они в самом деле вернутся? Нам что же, снова в помойку лезть?
Манька в задумчивости поскребла затылок и немного смущенно произнесла:
— Не, еще раз подобного испытания я не переживу. Слушай, а может, погрузимся в твою тачку, приедем в этот дворик и…
Что такое — «и», по-моему, не знала и сама подруга. Она уставилась на меня круглыми глазами и обалдело заморгала.
— Что и…? — несколько раздраженно поинтересовалась я.
— Не знаю, — честно призналась Маруська, опуская очи долу. Но ненадолго. Через мгновение она посмотрела на меня и робко предложила: — Выключим фары и посидим в засаде во вполне комфортных условиях.
Идея, конечно, так себе, но… Пироги в меня больше не лезли, кисель кончился, надо же что-то делать, в конце концов!
— Ладно уж, — снизошла я, — собирайся.
— А я уже готова.
Подозреваю, Манька все спланировала заранее. Оттого и пирожков налепила, и кисель сварила, чтобы, значит, меня задобрить. Маетно вздохнув, я постаралась не обращать внимания на дурные предчувствия и двинулась к выходу. Рядом, нетерпеливо повизгивая, семенила Маруська.
Было решено сперва посетить метро, а потом отправиться в засаду, хотя я, признаюсь, не видела в ней никакого смысла.
Возле окошечка кассы метро змеилась длиннющая очередь. Мы с Манькой, стоя в сторонке и прилежно изучая права и обязанности пассажиров метрополитена, примерно пятнадцать минут ждали, когда народ рассосется. Однако народ все прибывал, и этот факт вызывал недовольный ропот Маруськи.
— Чего ж им дома-то не сидится? — злобно шипела она. — Так и прут, прости господи! Весну, что ли, почуяли? А мы тут из-за них торчим, как два чирья на заднице. Вон мент уже косится, словно мы шахидки какие-нибудь.
Я тоже заметила, что невысокий молоденький милиционер бросал в нашу сторону заинтересованные взгляды. Грех было упускать такую возможность, поэтому я решительно подступила к человеку в форме:
— Добрый вечер. Вы не могли бы нам помочь?
— С удовольствием. Что случилось?
Вместо ответа я протянула стражу порядка билет, найденный вчера возле тела убитого парня. Милиционер пару минут очень внимательно изучал его, разве что не нюхал.
— И чем я могу помочь? — возвращая билет, спросил мент. — Вы боитесь проходить через турникеты?
Маруська насмешливо фыркнула и с достоинством произнесла:
— Молодой человек, мы родились и выросли в этих каменных джунглях, и турникеты вовсе не являются для нас непреодолимым препятствием.
Маруська немного кривила душой: она-то как раз родилась и выросла далеко от этих каменных джунглей, в небольшой, но милой деревеньке с ласковым названием Грибочки, что под Ярославлем. Впрочем, подружка давно живет в столице, уже вполне освоилась и теперь по праву считает себя городским жителем.
— Так чего же вы хотите? — немного нетерпеливо повторил милиционер.
— Вот, — ткнула я пальцем в четырехзначную цифру на билете. — Мы хотим узнать, какая здесь указана станция, только и всего.
— А зачем? — подозрительно прищурился парень.
Ничего толкового я не смогла придумать, поэтому неопределенно хмыкнула и умолкла. К счастью, Маруська обладает великолепной фантазией. Она не растерялась и принялась вдохновенно врать:
— Нам надо найти одного типа. Вернее, не типа, а очень даже приличного молодого человека. Настолько приличного, что она вот, — Манька ткнула в меня пальцем, — в него влюбилась. Вот так прямо с первого взгляда и втюрилась! Жить, говорит, без него не могу, ни больше ни меньше. Только тип этот пока не знает, какое ему счастье привалило: он куда-то торопился и оставил в кафе, где мы, собственно, его и увидели, свой бумажник. Там лежал и этот билет. Девушки мы честные, хотим, во-первых, вернуть бумажник хозяину, а во-вторых… Надо же соединить влюбленные сердца! Понимаете?
Милиционер честно пытался понять, но выходило это у него неважно, потому он немного поморгал и честно признался:
— Пока не очень.
— От, блин, милиция! Неудивительно, что в стране бардак! В смысле, уровень преступности неуклонно снижается, — торопливо поправилась подруга, заметив, как милиционер сурово нахмурился. — Вы нам помогите узнать, что за станция в билете зашифрована, а уж мы с божьей помощью отыщем предмет страсти моей подружки.
Я вспомнила убитого юношу, представила себе внезапно вспыхнувшую страсть к покойнику и поежилась. Со стороны это выглядело как настоящее отчаяние, наверное, поэтому в глазах нашего собеседника мелькнула тень сострадания.
— Теперь-то ясно? — вопрос Манька сопроводила чистым и честным взглядом, в котором светилась искренняя вера в только что сочиненную побасенку.
Мент попытался отыскать в словах Маруськи какой-нибудь подвох, не нашел и, буркнув: «Ждите здесь», — скрылся за дверью с табличкой «Милиция».
— Чего это он туда поперся, а не в кассу? — обеспокоилась Маня.
— Наверное, у них тоже имеются коды станций, — пожала я плечами.
Паренек отсутствовал минут пять. Все это время я смотрела на дверь с табличкой, бог знает почему, сильно волнуясь. Можно подумать, сейчас действительно решалась моя судьба!
— Порядок! — довольно улыбнулась Маруська, когда мы загружались в машину. К тому моменту дежурный сообщил нам название станции метро — «Авиамоторная». — Теперь-то мы точно отыщем твоего жениха.
— Какого жениха? — испуганно хрюкнула я, вздрагивая всем телом.
— Ну, твоего. Сама же говорила…
— Ничего подобного я не говорила! Это ты наврала с три короба и сама в это поверила. Кроме того, парня убили, так что место его пребывания в данный момент совершенно определенное: морг при бюро судебно-медицинской экспертизы.
— Прими мои соболезнования, — скорбно опустила голову Манька.
«Издевается», — пришла я к выводу и рванула с места так, что мирные граждане, проходившие мимо моей машины, испуганно шарахнулись в разные стороны.
До проходного двора с почти родным контейнером езды было минут десять, и эти минуты я провела не без пользы: пыталась найти оправдания своим действиям. В конце концов я пришла к неутешительному выводу: любопытство и пирожки позволили Маньке сбить меня с толку и втянуть в опасную игру: «Сыщик, ищи вора». Самой Маньке эта игра явно доставляла несказанное удовольствие. Подружка млела в предвкушении нового приключения, адреналин в ее крови бурлил так, что мешал усидеть на месте. Наверное, оттого она ерзала на месте, рискуя провертеть дыру в кожаном сиденье моего «Фиата».
— Вот, вот, вот сюда! — взвизгнула подружка, тыча пальцем в лобовое стекло.
— Маруся, не ори, — сквозь зубы процедила я. — Этот двор я запомню на всю оставшуюся жизнь.
Манька дернулась и горячо зашептала:
— Ты права, Славка! Вдруг они уже здесь? Я могу своими воплями нас выдать. Ты уж, пожалуйста, и дальше мне говори, как себя вести, а то я чересчур эмоциональна.
— Если бы это помогало… — вздохнула я.
Мусорный контейнер по-прежнему занимал половину двора, но определить, «наш» это контейнер или нет, я бы не взялась.
Возле подъезда с покосившейся деревянной дверью доживал свой век старенький «Москвич», на котором, по-моему, ездил еще Владимир Красное Солнышко. Я аккуратно припарковалась за ним, заглушила двигатель и опустила голову на руки, скрестив их на руле.