Девушка с обложки

— Но ведь я получила деньги и спокойно ушла, и никакой полицейской машины не видела... И при чем тут Кафир? Или у него и в полиции есть свои люди?

— Я не знаю. Я только сказал, что полиция иногда пользуется таким приемом, — повторил Томми, пристально глядя ей в лицо.

— Ты что-то знаешь! — Догадка переросла в уверенность. — Что?

Он опустил глаза и несколько секунд молчал. Клодин затаила дыхание — ну же, ну!

— Тот человек на фотографии — второй, рядом с Кафиром — он из ДСТ, — вздохнув, неохотно сказал он наконец.

— Из контрразведки?! — Она не поверила своим ушам.

— Да. Только давай так — я сказал тебе то, что не должен был говорить, и пусть дальше тебя это не пойдет.

— Так что, выходит, он устроил мне эту штуку с банкоматом, а потом... — Клодин запнулась; мысли в ее голове метались так, словно там, споря и перебивая друг друга, разговаривали сразу несколько человек.

Тот кудрявый паренек, который поглядывал на нее в кафе, но, едва заметив, что и она смотрит на него, сразу отвернулся — может, он на самом деле следил за ней?! Точнее, следил за симпатичной девушкой-брюнеткой, получившей в банкомате деньги по карточке Клодин Бейкер — даже не подозревая, что это и есть сама Клодин. Ведь раз этого не знал Кафир, то, значит, и тот тип из ДСТ не знал, иначе сказал бы ему!

— ...потом прислал кого-то, чтобы тот за мной следил? — закончила она.

Томми покачал головой.

— Я знаю только то, что сейчас тебе сказал. И едва ли узнаю когда-нибудь намного больше. Это дело не моего уровня — со своим сотрудником ДСТ сама будет разбираться. Просто в тот момент, когда я увидел их вместе на фотографии, я сразу подумал, что если ДСТ тебя обнаружит — эти сведения через него могут попасть к Кафиру. И испугался за тебя. Честно говоря, очень испугался. Поэтому просил тебя быть осторожнее — и, как видишь, оказался прав.

— Но как они успели так быстро? Я ведь у банкомата всего на две-три минуты задержалась!

— Клодин, — Томми мягко улыбнулся, но глаза его оставались серьезными, — не надо больше ничего выяснять и спрашивать. Эта история для тебя закончена. Забудь про нее. Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим.

Улыбка стала шире, но Клодин каким-то шестым чувством поняла, что спрашивать еще о чем-либо смысла нет — он все равно не ответит.

— Знаешь, у Макса лежит несколько журналов с твоими фотографиями, — весело продолжил Томми уже «о другом».

«Наверняка, гад, специально купил, чтобы всем хвастаться — это, мол, одна из моих бывших подружек!» — прокомментировала про себя Клодин, вслух же поинтересовалась:

— Ну и как они тебе?

— Красиво. Но живая ты мне нравишься больше. — В голубых глазах блеснули искорки смеха. — У той, с обложки, я бы не рискнул попросить черствую булочку... и уж наверное не получил бы такую вкусную яичницу.

Взял ее за запястье — рука утонула в его широкой ладони.

— Клодин, — начал он, глянул в окно... лицо его отвердело, и продолжил уже совершенно другим тоном: — Кажется, вечеринка закончилась. Еще минут пять подождем — и можно будет его вытаскивать.

Кафир сидел в прежнем положении, прислонившись к стенке шкафа. Томми бесцеремонно схватил его за плечи и выволок на середину комнаты; повернулся к Клодин.

— У тебя не найдется какой-нибудь веревки, метр-полтора примерно?

— Веревки нет... — она секунду подумала, — но я могу дать колготки.

На нее уставились сразу две пары недоуменных глаз — Кафир тоже повернул голову.

— Если их скрутить — получится вполне крепкая веревка, — смутившись, объяснила Клодин и со вздохом подумала: «Придется пожертвовать новыми — неудобно как-то давать ношеные...»

— Ладно, давай колготки! — Томми жестко усмехнулся, бросил взгляд на лежавшее у его ног тело.

— А можно... можно, я его спрошу одну вещь?

Секунду подумав, он кивнул, нагнулся и резким движением сорвал со рта Кафира липкую ленту.

— Спрашивай!

Она присела на корточки, еще раз напомнила себе, что преступник связан и можно уже не бояться смотреть ему в глаза — близко, почти в упор. Но все равно ощущение было такое, словно ей сейчас надо будет дотронуться до дохлой змеи: и понятно, что уже не укусит — и все равно страшно.

— Ты убил Боба?

— Какого Боба? — медленно, словно нехотя, разлепил он губы.

— Боба Фосса, фотографа. Ты убил его из-за тех самых фотографий?

Ответа не последовало. Но не было и удивления в темных, отблескивающих, как полированные камни, глазах — лишь злой презрительный прищур.

Клодин медленно выпрямилась, неотрывно глядя на него, отступила на шаг — и вдруг, сорвавшись, ударила его ногой в бок.

— Гад! Сволочь! Это тебе за Боба! Он же... он же никому ничего плохого не сделал! Сволочь ты!

На глазах выступили слезы, они душили, мешали смотреть — но она ударила еще раз и еще... пока не почувствовала на плечах сильные руки, которые оттаскивали ее назад, прочь.

— Не надо, — сказал над ухом Томми. — Не надо, Клодин.

— Даже имени... имени не помнит... представляешь... — с трудом выговорила она.

Хотелось прижаться к нему, уткнуться лицом в теплое надежное плечо и зареветь во все горло. Но плакать при Кафире, показывать свою слабость — нет, ни за что!

Вырвавшись из рук Томми, Клодин стремительно прошла к чемодану, отставленному в угол, чтобы" освободить место в шкафу. Распахнула, секунду пошарила в нем — и вернулась, на ходу разрывая полиэтиленовый пакет.

— Вот, возьми! — протянула колготки.

Он скрутил их жгутом, подергал, проверяя на прочность, и удовлетворенно кивнул.

— Пойдет! У тебя есть ножницы?

Нагнувшись, сноровисто обвязал колготками одну Щиколотку Кафира, потом другую, оставив между ними примерно полметра «веревки» — после чего аккуратно разрезал липкую ленту, связывавшую ноги преступника.

Поднял голову.

— Сходи, пожалуйста, посмотри — на улице никого нет?

Когда Клодин вернулась, они уже стояли в холле — Кафир впереди, Томми, придерживая его за плечо, позади.

— Все в порядке, — доложила она. — На улице пусто.

— Иди впереди. Откроешь заднюю дверь машины, — он протянул ей ключи.

Шли они медленно. Кафир еле двигался и пошатывался, да и колготки не позволяли ему идти иначе, чем маленькими шажками. Клодин зорко поглядывала по сторонам, но на улице было по-прежнему пусто и тихо, лишь где-то очень далеко, на границе слышимости, лаяла собака.

Дойдя до машины, Томми помог Кафиру устроиться на заднем сидении, еще раз проверил, крепко ли связаны у него руки, и обернулся к Клодин.

— Ну, — взял ее за локоть, чуть сжал и улыбнулся, — спасибо тебе. Счастливо...

Ей показалось, будто он хочет сказать что-то еще, но после короткой заминки он лишь повторил:

— Счастливо тебе. — Сел в машину и захлопнул дверь.

Стоя у калитки, Клодин провожала взглядом удаляющиеся красные огоньки до тех пор, пока они не исчезли в конце улицы, потом вздохнула и поспешила в дом — выпускать Сильву. Наверняка львица была обижена, что ее так долго держат взаперти и за весь вечер ни разу не включили телевизор!

Из телефонного разговора:

— Сэр, вы меня хорошо слышите? Мне кажется, у нас какие-то помехи в связи.

— Да? Да, весьма вероятно. Итак, вам удалось узнать что-нибудь существенное?

— Нет, сэр. Обычные женские домыслы и страхи. Есть, правда, пара интересных деталей — возможно, вам было бы полезно ознакомиться с ними еще до отъезда в Лондон.

— Отъезда? Вы имеете в виду...

— Может, мне лучше подъехать прямо на аэродром, чтобы вас не задерживать?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Из дневника Клодин Бейкер: «...Чтобы уйти от человека, приходится придумывать длинные объяснения, говорить всякие ненужные слова. А чтобы прийти — порой достаточно просто прийти...»