Отрава

– Она права? – спросила Отрава у кота, но тот предпочел держать свои тайны при себе.

До конца пути еще было далеко. Казалось, лаз тянулся на мили, в нем было много поворотов. Очень скоро они вспотели, запарились, да еще и испачкались в пыли со стен. Они проходили мимо искусно сделанных решеток самых разных размеров, откуда можно было заглянуть в комнаты дворца. В кухне копошились феи с острыми зубами: они спорили о том, как следует готовить то или иное блюдо, « и ругались не хуже пьяных матросов. Еще была комната, настолько богато украшенная самоцветами и золотом, что от сокровищ слепило глаза. Путники заглянули в огромную библиотеку – под ними простирались длиннющие ряды книг. Но каждый раз Андерсен торопил их и нетерпеливо шипел, если они задерживались.

Именно из-за спешки Отрава не сразу заметила, что Перчинка отстала. Испуганно вздрогнув, она потянула Брэма за рукав, и тот остановился. Андерсен прискакал обратно узнать, что стряслось.

– Подождите, – шепнула Отрава, зная, что через решетки их могут услышать эльфы.. – Я сейчас вернусь.

Она нашла Перчинку за первым же углом. Девочка стояла на цыпочках, вцепившись пальцами в железную решетку, и смотрела внутрь. Отрава подошла к ней.

– Что это ты тут делаешь? – прошептала она. – Смотрю, – мечтательно пропела Перчинка. – Какая красивая. Принцесса. Совсем как в той сказке.

Отрава закатила глаза и оттолкнула девочку, собираясь посмеяться над глупышкой. Но ее скептицизм испарился, когда она увидела молодую женщину, о которой шла речь.

Она была похожа на видение, на прекрасный сон, который неведомо как воплотился наяву. Высокая, стройная, волосы спадают на плечи золотистыми струями и медленно покачиваются при каждом движении, как живые. Овал ее лица был само совершенство. Платье в тон волосам облегало стан и было сшито из легкой воздушной ткани, которая мерцала, словно брызги у подножия водопада. Молочно-белая кожа, неестественно безупречная, и все черты какие-то чужие, нечеловеческие, будто ее изваяли из камня. Бескрайняя синева глаз, не запятнанная омутами зрачков, чистая, как небо весенним утром.

У Отравы перехватило дыхание. Волшебная принцесса была очаровательна. Она стояла в комнате одна и ждала чего-то или кого-то, и даже малейшее движение, казалось, трогало за душу. Женщина вздохнула, и этот звук был похож на шелест осеннего ветерка, что колышет опавшие листья, или на взмах птичьих крыльев. Отраву мучили вопросы о том, кто это, почему она здесь, чего она ждет… Но усилием воли она заставила себя отбросить эти мысли. У них нет времени на досужие вымыслы. Удержавшись от соблазна вновь взглянуть на принцессу, Отрава схватила Перчинку за запястье и потащила за собой. Перчинка жалобно пискнула, но сопротивляться не стала. Они догнали остальных, но обе чувствовали, что оставили позади частицу самих себя и, покинув такую красоту, пошли поперек собственной природы.

– Где вас носило? – спросил Брэм, вернув их с небес на землю.

Наверное, еще целую вечность они шли по узенькому проходу. Когда Андерсен наконец остановился и они догнали его, сил уже не оставалось. Кот сидел рядом с решеткой – ничем не примечательной, такой же, как десятки других. Во мраке она была почти невидимой. Отрава присела на корточки рядом с котом и стала смотреть, куда он их привел.

Комната была элегантно обставлена и завешана гобеленами с батальными сценами. И совершенно пуста.

Отрава сама могла догадаться, кто сейчас войдет. Андерсен знал, куда идти. Должно быть, он так же бродил по этому лазу когда-то давно, в неясных глубинах прошлого.

В комнату вошел Элтар в сопровождении Скридла, своего угодливого и неприветливого секретаря. Это были покои короля эльфов.

– Закрой дверь, Скридл, – приказал Элтар. Его тон выдавал злость и нетерпение.

Скридл выполнил распоряжение. – Надо придумать план, – вдруг бросил Элар и зашагал по комнате. – Так больше продолжаться не может.

– Полностью согласен. – Скридл закивал свой заостренной к макушке головой. – Надо что-то делать.

– Ох уж эти люди! – выплюнул Элтар. У Отравы мурашки пробежали по спине.

– Воистину, это самое назойливое и неприятное племя, мой повелитель, – поддакнул Скридл. – Могу я спросить: ваши закрытые переговоры с другими королями принесли какие-то плоды?

– Xa! – горько хмыкнул Элтар. – Когда мы вообще могли о чем-то договориться? Гругарот все еще никак не забудет Мигогнимара и с трудом терпит мое общество. Амбиликус такой подозрительный, что шагу сделать не решается. Один Гомм, может, и готов быть моим союзником, но иметь с ним дело – все равно, что оседлать быка. Он ничего не понимает в тонкостях.

Перчинка тоже прижалась решетке, пытаясь разглядеть, что происходит, и Отрава немного подвинулась.

– О чем это они? – прошептала Перчинка. Отрава прижала палец к губам.

– Мой повелитель не должен падать духом, – произнес Скридл, подняв брови над своими круглыми очками. – Предстоит еще нанести визит Иерофанту. Владыки всех королевств будут там. И многих пугает то, чем занимается Иерофант, мой повелитель. Они не поддержат его.

– Естественно, их пугает! Кто знает, что из этого выйдет?

Элтар вдруг пересек комнату и встал перед решеткой, из которой выглядывали Отрава и Перчинка. Перчинка хотела было взвизгнуть, но Брэм зажал ей рот ладонью.

– Как нелепо, – размышлял король эльфов. – Люди стоят на низшей ступени иерархии королевств, и, тем не менее, один единственный из них может нагнать столько страху. Что в них такого особенного, Скридл? Почему только они могут стать Иерофантами?

Скридл немного помедлил с ответом. – Может, у них есть что-то, чего нет у других pac? – предположил он.

– И что же это? – рассмеялся Элтар, тряхнув огненно-рыжей гривой. – Полная неспособность к сотрудничеству? Манера, то и дело, затевать длительное и бессмысленное истребление себе подобных? Клянусь, даже животные из их королевства пользуются у меня большим уважением. Свой дар разума они расточают на эгоистичные и варварские поступки. Когда-нибудь, когда они потеряют своего драгоценного хранителя, я направлю свои войска в их королевство и сотру их с лица земли. И все будут считать меня героем. – Он зашагал в другой конец комнаты, восклицая: – Паразиты!

– Мой повелитель, – произнес Скридл, поправив очки, и смущенно прокашлялся. – Смею вам напомнить, что я сам наполовину человек.

– Стыдись этого, – ответил Элтар. – Будь ты чистокровным эльфом, я бы сделал тебя своей правой рукой, а не просто секретарем. У тебя есть все, что мне нужно, Скридл. Кроме родословной.

– Быть в услужении у вас – честь для меня, мой повелитель, – смиренно сказал Скридл. – О большем я и помыслить не могу.

– Что ж. – Элтар несколько раз вздохнул, чтобы успокоиться после тирады о роде человеческом. – Мы должны приготовить кортеж. Соберите свиту в библиотеке. Мы немедленно отправляемся в замок Иерофанта.

– Господин, – в руках у Скридла появилась его книга и раскрылась, – есть еще одно дело, которое нужно решить.

– Что за дело? А, эти люди? – Именно.

– Неужели мне надо говорить, что с ними сделать?

– Я уточняю из опасения неправильно понять моего повелителя и поступить неверно, – почтительно ответил Скридл.

– Убить их. Убить, разумеется.

У Отравы кровь застыла в жилах.

– Я так и думал. – Скридл захлопнул книгу, и они оба покинули комнату.

Перчинка и Отрава стояли в узком проходе и смотрели друг на друга.

– Убить нас? – пискнула Перчинка.

– Вот вам и эльфы, – пробурчал Брэм. – Им ни секунды нельзя доверять.

– Они узнают, что мы сбежали! – Голос Перчинки зазвенел от страха. – Они будут искать нас!

– Не бойся, Перчинка, – сказала Отрава, и ее лиловые глаза засияли в душной темноте. – Мы успеем убежать!

Но голос выдавал ее тревогу. Слова короля эльфов потрясли ее – не потому, что она испугалась за свою жизнь, а потому, что теперь точно знала: Элтар намеренно их предал. Он и не собирался возвращать ей Азалию, чтобы выполнить свою часть уговора. До этой минуты Отрава надеялась, что Элтар сам вернет ей сестру, но теперь поняла, что эти надежды тщетны. Какое-то мгновение она колебалась на грани отчаяния. Но потом приняла новое решение, и оно придало ей сил. Если король эльфов не желает отдавать Азалию, Отрава заберет ее сама. Во что бы то ни стало. И если она слишком слаба, чтобы угрожать такому могущественному существу, то теперь знает, кого он по-настоящему боится.