Страница 11 из 16
– Что это такое? – встревоженно спросил египтянин.
Обернулся и Гамильтон, услышав откуда-то резкий скрипящий звук.
В лицо девушки вдруг ударила волна то ли пыли, то ли строительной смеси, засыпав все – глаза, нос, рот… Перед глазами все поплыло и теперь было, как в тумане. Стены задвигались, пол пошел волнами и трещинами, открывая взору гигантские дыры. Потолок угрожающе опустился, а кое-где стал обваливаться. Девушку шатало, как при землетрясении, она размахивала руками, пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Но руки лишь беспомощно разрезали воздух. Не в силах больше стоять на шатком полу, она упала и, зажав руками уши, чтобы не слышать этот жуткий скрежет, отчаянно закричала.
* * *
Пол продолжал ходить ходуном, но Ванесса больше не кричала. Она, лежа на полу, судорожно скребла ногтями пол, пытаясь схватиться за что-нибудь. Но лишь сломала ногти и стерла пальцы в кровь о каменные плиты.
Лампа на штативе с жутким треском раскачивалась, освещая то одну половину склепа, то другую. Хлипкий штатив, наконец, не выдержал и грохнулся в пяти сантиметрах от девушки. Лампа упала, защитное стекло разбилось, порезав осколками руки Ванессы. Однако сама лампа не погасла, лишь только часто заморгала. Девушка крепко зажмурилась от страха, но какой-то другой, новый шум заставил ее открыть глаза.
Пол сильно накренился. Ее пальцы страшно болели, из царапин текла кровь. Все вокруг по-прежнему качалось, как будто они находились в трюме лодки, попавшей в шторм. Ванесса почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Сквозь плотную пыльную пелену она разглядела силуэт профессора Гамильтона – он сидел, скрючившись, под стеной с древней фреской и тяжело стонал. Ахмед стоял на коленях, обхватив двумя руками каменный постамент, на котором раньше стояла статуя Анубиса. Его лицо исказила гримаса ужаса, он так крепко держался за камень, словно не хотел ни за что на свете его отпускать.
Ванесса попыталась подняться. Тело не слушалось, но она усилием воли все же села на пол.
– О боже! – вырвался у нее стон удивления.
Аль-Сабун все так же крепко обнимал столб. Его взгляд был направлен туда же, куда смотрела Ванесса. И, как и девушка, араб выглядел растерянным и пораженным.
Изумленные ученые увидели то, о чем они могли только догадываться – огромную комнату с бесчисленными драгоценными предметами, с искусно расписанными стенами. В центре на широком пьедестале возвышался золотой саркофаг, увенчанный посмертной маской фараона.
– Черт возьми, что это?! – взвизгнул Кевин. – Саркофаг?
– Бинго! – возликовала Ванесса, напрочь забыв о боли, окровавленных пальцах и сломанных ногтях.
Гамильтон встал, отряхнулся и нерешительно подошел к открывшемуся склепу. От волнения у него перехватило дыхание. Ванесса и Ахмед тоже постепенно оправились от шока и последовали за профессором.
Египтянин поставил лампу, направив ее так, что в ее свете засверкало все золото, что было в гробнице, да так ярко, что Ванесса невольно зажмурилась.
– Господи, такого я еще не видела, – пробормотала она.
– Никто из нас не видел, – поправил ее аль-Сабун.
Гамильтон медленно переходил от одного предмета к другому. Вот большая, в человеческий рост, статуя Анубиса. Вот золотая лодка бога Ра. Вот богиня Исида. И еще куча статуй известных и неизвестных богов. Глаза профессора жадно блестели.
Аль-Сабун склонился над саркофагом, сложив руки у груди, будто хотел отдать последние почести умершему несколько тысячелетий назад фараону. Он рассматривал его посмертную маску. Ванесса восхищенно разглядывала фрески, изображавшие всю жизнь – от рождения до смерти – египетского царя.
– Это величайшая находка, – прошептал доктор. – Она встанет в один ряд с раскопками Картера в Долине фараонов, а может, даже превзойдет ее! Эта находка прославит нас на весь мир!
– Может быть, нам сходить в лагерь и прийти сюда с подкреплением? – робко спросила Ванесса.
– Подождите, – отозвался араб. – Позвольте нам еще несколько минут побыть наедине с этим великолепием…
Она замолчала. Но когда египтянин и англичанин попытались вместе сдвинуть крышку саркофага, не выдержала:
– Давайте повременим с саркофагом. Его лучше открывать в лаборатории, с более подходящими для этого климатическими условиями.
– Нет условий, более подходящих для этого, чем здешний воздух, – ответил Гамильтон. – Или ты не заметила, что здесь сложно дышать? Здесь почти нет кислорода. Такое ощущение, будто камера была герметично закрыта все это время.
– Да, но мы… – начала Ванесса, но заслужила лишь шиканье и красноречивые взгляды в свой адрес.
– Мы уже порядком надышались местным воздухом, – объяснил Гамильтон. – Так что если здесь есть стафилококк, то он уже в нас. Но мы привиты, так что это небольшой риск. Если честно, я совсем не вижу риска.
Мужчины изо всех сил пытались сдвинуть крышку саркофага. Пот лился с них градом, вены на лбах и мускулах вздулись от напряжения. Все было напрасно.
– Последняя попытка, – сказал аль-Сабун.
Мужчины вновь взялись за многотонную крышку, и она поддалась! Сдвинулась на несколько миллиметров, но даже этих миллиметров оказалось достаточно, чтобы воодушевить археологов, у которых словно открылось второе дыхание.
Тело, лежащее в гробу, выглядело так, будто его положили туда не много тысячелетий назад, а совсем недавно: оно прекрасно сохранилось. Не разложились даже повязки, которыми оно было обмотано. Голову мумии венчала золотая корона, инкрустированная драгоценными камнями. В левой руке был зажат скипетр – египетский символ могущества и власти. Он был тоже сделан из золота, в верхней его части были выгравированы иероглифы, которые никто из них троих сходу не мог расшифровать. Но самое странное впечатление производила правая рука фараона. Она была перебинтована, но два пальца торчали: мумия явно на что-то указывала.
Придя в себя, усталые ученые стали строить предположения.
– Такое ощущение, что он хочет нам что-то показать, – предположил Кевин.
– … что еще что-то произойдет, – пробормотала Ванесса.
– А может быть, на еще одну комнату в склепе? – сказал аль-Сабун.
– Чепуха, это главное помещение в гробнице, откуда здесь еще другие комнаты? – не понял шутки Гамильтон.
– Мы здесь непрошеные гости, – сказала Ванесса. – Похоже, это предостережение, что не стоит тревожить покой мертвого царя…
– Нет, пальцы согнуты так, будто указывают на что-то совершенно конкретное, – предположил араб. – На что-то, что находится справа от него.
– Почему бы нам не осмотреться, – сказал Гамильтон и направил свет лампы в ту сторону, куда указывали пальцы фараона.
Ученые внимательно осмотрели стену, но ничего необычного не увидели. На стене была нарисована странная картина: большой, в несколько этажей дом в разрезе с несколькими комнатами. Дом был похож на кукольный. Справа и слева от него на коленях стояли фигуры, одетые в платья, которые носили жрецы. В комнатах «кукольного» дома стояли вазы, кувшины, кое-какая мебель, свитки с иероглифами. Картина была нарисована искусно и до мелочей подробно, но вряд ли значила что-то особенное.
– Может быть, разгадка кроется в свитках на картине? Поглядите, как четко прорисованы иероглифы! – профессор подозвал к картине аль-Сабуна. – Вы лучше меня знаете древнеегипетский язык, попробуем прочесть!
Ученые склонились над маленькими, детально прорисованными иероглифами. Они молчали, только губы беззвучно шевелились, когда им удавалось расшифровать то или иное слово. Внезапно Гамильтон закашлялся и от возбуждения стал задыхаться. Он ловил ртом воздух, будто ему было тяжело дышать, и сбивчиво говорил:
– Здесь говорится о погребальных урнах. В них лежат законсервированные органы умершего, которые, по поверьям египтян, вновь могут помочь оживить его.
Профессор, читая, водил по иероглифам пальцем, как бы показывая своим коллегам, какой иероглиф что означает. Когда он дотронулся до одного красивого иероглифа в виде вазы с головой ибиса, что-то щелкнуло. Ванесса закрыла глаза, приготовившись к катастрофе. Но прошла минута, и ничего не произошло.