Сезон огненных дождей

Марку тут же захотелось пристально вглядеться в бесконечную голубую высь. Однако взгляд сперва скользнул по барханам, да так и остался прикованным к ним, будто угодил в прочный невидимый капкан. Что-то здесь было не так. Вроде ничего особо подозрительного, но не так. Барханов справа как будто стало вдвое меньше. Вот ближние ползут вдоль борта планетохода. Вон дальние зубьями исполинской пилы вгрызаются в чистое синее небо. Ну а где, спрашивается, те, что должны заполнять собой пространство между передним и задним планом? Возможно, кто-нибудь другой не придал бы этому значения. Эка невидаль, в бескрайней пустыне потерялись несколько бесполезных куч песка. Но Грабовский жил инстинктами разведчика. Он никогда не пренебрегал мелочами. И вообще, что такое мелочь? Кто знает, где мелочь, а где нет?

Не желая рисковать, лейтенант остановил машину, а затем вытянул из бардачка мощный бинокль.

– Чего стоим? – Тихий голос Великого Мастера прозвучал у самого уха Грабовского.

От неожиданности Марк вздрогнул. Фух, дьявол, напугал! Вместо ответа он оглянулся на пару кресел, где секунду назад Строгов с Луизой почивали сном младенцев. Кресло Мастера опустело, а Луиза продолжала безмятежно посапывать. Под голову ей была подсунута свернутая куртка Николая.

– Что-то заметил? – Мастер покосился на бинокль.

– Есть одна странность. Барханы… По-моему, справа их гораздо меньше, чем слева.

– Да, действительно. – Строгов сделал шаг к входному люку. – Пошли, посмотрим.

– А может, подъедем?

– Не стоит рисковать. Модуль слишком тяжелая штуковина, а вдруг там обрыв?

– Согласен.

Проходя мимо Микульского, лейтенант толкнул того в плечо. Когда рядовой открыл глаза, Грабовский подал сигнал. Присмотри, мол, тут, но тихо, Луиза еще спит. Ян кивнул, и Марк со спокойной душой выскользнул в приоткрытый люк.

Снаружи вовсю бушевало восходящее солнце. Марк не ожидал, что утром оно будет такое яркое. Из-под тонированного бронестекла кабины Желтая Циклона казалась чуть ли не тусклым уличным фонарем, а на самом деле!.. На секунду ослепленному землянину даже показалось, что он плывет в океане расплавленного металла.

На адаптацию ушла пара минут. После того как разведчик проморгался, он едва не задохнулся от восторга. Да, пейзаж действительно был величественен и прекрасен. Далекий, затянутый голубоватой дымкой горизонт, прозрачный воздух, слегка колышущийся от жара разогретого алого песка, и высокое синее небо. Все безмолвно и недвижимо. Единственным неустанным путником этого безжизненного мира оставался ветер. Его импульсивные порывы игриво ерошили макушки барханов, отчего в лучах заходящего солнца то тут, то там вспыхивали настоящие фейерверки, зажженные блеском миллионов кварцевых песчинок.

Строгов стоял на вершине соседней песчаной горы и, прикрыв ладонью глаза, внимательно что-то рассматривал. Этот бархан казался самым высоким в округе, и Николай резонно выбрал его в качестве наблюдательного пункта. Разведчик тут же мелкой рысцой припустил по направлению к другу. Он изрядно запыхался, прежде чем преодолел сыпучую стометровку.

– Черт, теряю форму, надо будет…

Марк так и не успел поведать, как он собирается восстановить свою былую выносливость, поскольку онемел от неожиданного зрелища. Внизу, насколько охватывал глаз, простиралась бесконечная пустыня. По ее красному разгоряченному телу тянулся идеально ровный темный рубец. Барханы, как ни силились, так и не смогли поглотить его. От этого на солнце он поблескивал, словно отшлифованный терракотово-коричневый камень, и контрастно выделялся на фоне огненно-красных наносов, бесконечной полоской уходя за горизонт.

– Это что, русло высохшей реки? – Марк сделал предположение, в которое и сам не верил.

– А что, похоже?

– Честно говоря, не очень. – Лейтенант рукавом вытер выступивший на лбу пот. – Не видно берегов, а главное – уж больно эта хреновина ровная.

– Вот и мне так кажется. – Великий Мастер был донельзя лаконичен, как бы предоставляя Марку право самому сделать правильный вывод.

– Тогда что? Неужели дорога… автострада?!

– А почему, собственно говоря, нет? – Строгов закивал, поддерживая гипотезу Марка. – Волард – не самое неприятное место в Галактике. Когда-то здесь вполне могла существовать развитая цивилизация. Тем боле, что Источник много тысячелетий находился, по космическим меркам, совсем неподалеку. В его живительных лучах жизнь на планете должна была бить ключом.

– Что-то не похожа эта планетенка на эдемский сад, – Грабовский обвел взглядом безжизненную пустыню. – Да и сведений об археологических находках в нашей базе данных нет.

– Во-первых, мы приземлились на материке, который никто и никогда не изучал. Во-вторых, имеющаяся у нас информация – это данные, полученные в результате двух или трех коротких рейдов, проведенных разведывательной службой проекта «Архангел». А их интересовало лишь одно – безопасность своего космического завода по производству морунгов. Как только выяснилось, что современный Волард мертв, к нему пропал всякий интерес. По причине все той же секретности, которая всегда окружала «Еву», на планету не допускались посторонние. Какая уж тут, к дьяволу, археология.

– Гладко все у тебя сошлось, – Марк наморщил лоб, выражая этим сомнение в правильности теории друга. – А ты можешь мне объяснить, как при суперсовременных технологиях наблюдения и первоклассных специалистах «Архангел» мог проморгать целую цивилизацию, пусть даже и погибшую.

Строгов молчал почти целую минуту. Все это время он пристально всматривался вдаль, словно именно там искал ответы на прозвучавшие только что вопросы. Когда горящие синие глаза друга вновь обратились к Грабовскому, тот понял, что так и было.

– Мы пойдем по этой дороге. – Слова Великого Мастера можно было расценивать как приказ и ничто иное. Однако они с Марком были друзьями, и поэтому командир не мог не объясниться. – Расхождение между нашим курсом и этим «автобаном» менее двадцати градусов. Двигаться по нему можно гораздо быстрей, чем карабкаться по барханам, а главное – намного безопасней для ходовой части. Отсюда возникает следующий план: проделаем большую часть пути по ровной дороге. Это примерно шесть с половиной тысяч км. Затем свернем на северо-запад, а оттуда до базы, как говорится, рукой подать – всего каких-то две тысячи километров легкого бездорожья. По пути, глядишь, и разузнаем, кто они – таинственные строители местных хайвэев.

– Вместо семи тысяч… почти девять. – Сперва такая арифметика вызвала тоску в глазах Грабовского, но затем они стали разгораться огнем небывалого энтузиазма. – Но ты прав, двигаться будет легче, безопасней, а главное – быстрее.

Усталости словно не бывало. Марк вновь был готов бессменно сидеть за рычагами управления и гнать, гнать, гнать вперед. Теперь не придется огибать песчаные ловушки и непроходимые высокие барханы, теперь все зависит только от водителя, то есть от него. А уж он расшибется в лепешку, но покажет класс. Дэя где-то там. Она совсем одна, в окружении равнодушных чужих людей. В случае чего… ей даже не на кого рассчитывать. Поэтому нужно спешить!

Николай без труда прочел мысли друга.

– Помнится, ты здорово гонял на своем «Ягуаре». – В интонациях Строгова отнюдь не звучала сентиментальная тоска по прошлому, в них позвякивали металлические нотки приказа. – Так вот, это тебе не «Ягуар». От планетохода зависит жизнь всех нас. Против того, чтобы ты первым испытал эту дорожку, я ничего не имею, но скорость будешь поддерживать не более сорока километров в час и дублирующую автоматику не выключать. Ты понял?

– Слушаюсь, командир! – Грабовский взял под козырек и постарался сделать так, чтобы его крамольные потаенные мысли не стали достоянием великого всевидящего и всеслышащего Мастера.

…Удар сорвал Грабовского с места водителя и швырнул на приборную панель. Марк ничего не мог поделать. Прислушиваясь к оседающей на борт машине, он так и лежал, не замечая капающую из разбитого носа кровь. Алые капли обильно метили светящийся экран радара, словно рисуя на нем возникающие из ниоткуда цели.