Грабитель

– Передние части? – спросил Мейер.

– Боковые? – спросил Темпл.

– К передней части очков крепятся дужки. А боковые части вы закладываете за уши.

– Понимаю, – сказал Мейер, – но что касается этих очков…

– Выштамповав передние и боковые части, мы их обрабатываем, – закругляем острые грани, заусенцы от штамповки, фрезеруем гнезда для дужек. Потом нанос-ники крепятся к передним частям. Потом закрепляют перемычку…

– Да, сэр, но…

– Но и это ещё не все, – продолжал Кэндрел. – Чтобы наносники лучше прилегали к передним частям, их обрабатывают на влажном барабане с пемзой. В завершение технологического цикла все детали помещают в барабан с мелкими кусочками дерева, каждый из которых по два сантиметра длиной и два миллиметра толщиной, вместе с эмульсией и нашей секретной добавкой. Кусочки дерева, скользя по деталям, очищают и полируют их поверхность.

– Сэр, мы хотели бы…

– А потом, – сказал Кэндрел м нахмурился, вероятно, не привык, чтобы его перебивали, – передние и боковые части соединяют пайкой. Острые грани, которые ещё остались на оправах, опять стачивают на пемзовых барабанах. И потом…

– Мистер Кэндрел…

– И потом оправы моют, чистят и отправляют в полировку. Все наши оправы полируют вручную, чтоб вы знали. Большинство фирм просто макают оправы в раствор, чтобы они выглядели как полированные. Но не мы. Мы их полируем вручную.

– Это впечатляюще, мистер Кэндрел, – прорвался Мейер, – но…

– И к тому же мы используем специальные линзы, не искажающие изображение. Наши недиоптрические солнцезащитные очки оптически идеальны.

– Мы в этом убеждены, – устало согласился Мейер.

– Вот поэтому наши лучшие очки стоят до двадцати долларов, – гордо заявил Кэндрел.

– А эти? – Мейер указал на очки на столе.

– Да, – сказал Кэндрел, снова ткнув пальцем в очки, – разумеется, мы производим и модели подешевле. Из полистирола. Мы формируем их в термопластавтоматах. И, естественно, используем дешевые линзы.

– Эти очки относятся к дешевым изделиям? – спросил Мейер.

– А… да, – Кэндрел был как будто разочарован.

– Сколько они стоят?

– Мы продаем их оптом по тридцать пять центов. А в розницу их, вероятно, продают центов по семьдесят или по доллару.

– А куда идут поставки? – спросил Темпл.

– Что вы имеете в виду?

– Где продаются такие очки? В специальных магазинах?

Кэндрел отбросил очки на другой конец стола, словно они были заражены проказой.

– Господа, – сказал он, – такие очки вы можете купить в любом дешевом магазинчике нашего города.

Глава 12

В четверг 21 сентября в два часа ночи Эйлин Барк в белом свитере и узкой юбке разгуливала по улицам Айолы.

Она предельно устала.

По улицам Айолы она слонялась с прошлой субботы, начиная с двенадцати ночи. Уже пятую ночь была на ногах. Ее туфли на высоких каблуках явно не годились для таких походов. Стараясь привлечь грабителя, у которого мотив выбора жертвы мог, хотя и необязательно, носить сексуальный характер, бретельки бюстгальтера она подтянула повыше, что ещё больше подчеркнуло её весьма и так привлекательную грудь.

Соблазнительность её бюста не мог отрицать никто, и тем более холодный аналитический ум Эйлин Барк.

За время этих запоздалых прогулок к ней клеились семеро моряков, четверо военных и двадцать два всевозможных штатских. Начинали они и с деликатных, замечаний типа: “Дивная ночь, правда?”, и с гораздо более откровенных намеков: “Что же ты гуляешь одна, малышка?”, или совсем напрямую, “И почем, птичка?”. От всех от них Эйлин успешно избавилась.

Честно говоря, они хотя бы нарушали однообразие унылых одиноких скитаний. Уиллиса она никогда не видела, хотя и была в уверенности, что он где-то здесь. Задумывалась, так ли ему нудно, как ей, и решила, что возможно и нет. Ведь он мог по крайней мере созерцать её беззаботно красующиеся прелести, которые должны были привлечь готового к нападению насильника.

“Где ты, Клиффорд?” – вопрошала она в душе.

Может быть, испугался? Или при взгляде на изуродованную, окровавленную девушку, которой ты разбил голову, тебя замутило? Может, ты решил бросить это дело или только ждешь, когда ве стихнет?

– Ну, покажись же, Клиффорд! Видишь, как роскошно я покачиваю бедрами? Наживка эта для тебя. А крючок – револьвер тридцать восьмого калибра в моей сумочке. Ну, что же ты, Клиффорд? Давай!

На том расстоянии, с которого он следил за Эйлин, Уиллис мог различить только белый свитер и время от времени – красные блики, когда свет падал на её волосы.

Он тоже очень устал.

Прошло уже много лет с той поры, как он был патрульным, и это было хуже, чем любой маршрут по городу. На маршруте есть и бары, и рестораны, иногда ателье или кондитерская. И к тому же тут вы можете наскоро выпить пивка, там перехватить чашечку кофе, переброситься словом со знакомым или зайти погреться.

“Можно подумать, эта девка без ума от прогулок”, – подумал он. Четыре ночи он шагал за ней, пошла уже пятая, но она ни разу не остановилась. Такое удивительное рвение и самоотверженность, конечно, нужно было ценить.

Но, Господи Боже, что там у неё внутри, моторчик? Откуда силы переставлять ноги? (А ноги хороши, Уиллис, нужно признать.)

Зачем она шагает так быстро? Уж не думает ли она, что Клиффорд – бегун-марафонец? Он спросил её об этом в первую ночь совместных скитаний по городу. Она слегка улыбнулась, поправила волосы и сказала:

– Я всегда хожу быстро.

Теперь он думал, что она была неправа. Должна была сказать:

– Всегда бегаю медленно.

Не завидовал он Клиффорду. Кто бы он ни был и где бы ни находился, хрен бы он пешком догнал эту Красную Шапочку с белыми буферами.

“Ну, – подумал он, – ей виднее”.

Где бы ты ни был, Клиффорд, мисс Барк покажет тебе где раки зимуют.

Вначале он услышал стук её каблучков. Нетерпеливый стук дятла по массивному дубовому сердцу большого города. Беспокойное цоканье легких туфелек на быстрых, крепких ногах.

Потом он увидел белый свитер, визуальный сигнал вдали, который все приближался, утрачивая свою бестелесность, пока не превратился в трехмерную пластичность скульптуры, а потом и в реальность – мягкую шерсть, облегающую крепкую высокую грудь.

Потом он разглядел длинные рыжие волосы, которые ветер трепал своими нервными пальцами. Притаившись в переулке на другой стороне, он следил, как гордо она плывет мимо, и проклинал место, где стоял, – жаждал быть на той стороне.

Через плечо у неё была переброшена черная кожаная сумочка на длинном ремешке, которая при каждом шаге била её по левому боку. Сумочка, похоже, была тяжелая.

Он знал, что впечатление бывает обманчиво: большинство женщин таскает там всякое барахло; но тут он чуял деньги. Это была либо проститутка, вышедшая на охоту, либо штучка из лучшего общества, которой поздно ночью приспичило пройтись, – черт их разберет.

Но кем бы она ни была, сумочка её сулила деньги, как раз сейчас нужные ему позарез.

Газеты были полны историей Дженни Пейдж, Господи!

Пришлось ему убраться с улиц. Но как долго продлится вся эта суматоха? Ему же нужно на что-то жить!

Он следил, как рыжеволосая красотка прошла мимо, потом нырнул в переулок и быстро определил направление, чтобы пересечь её вероятный маршрут.

Не видел, что Уиллис идет за ней.

И Уиллис не заметил его.

Вдоль каждого квартала – три фонарных столба, – подумала Эйлин. От одного до другого – полторы минуты. На весь квартал – четыре с половиной минуты. Элементарная математика.

И ничего это не быстро. Если Уиллис думает, что быстро, нужно бы ему видеть её брата. Тот все делает по-настоящему быстро – молниеносно завтракает, обедает…

Впереди кто-то двигался.

В голове у неё словно заработал огромный пылесос, мысли стали четкими и чистыми, как ограненный бриллиант. Левой рукой раздвинула ремешки сумки, приоткрыв её и почувствовав успокаивающее прикосновение револьверной стали.